Ворошилов извинился, что его супруга не смогла приехать. Гамарник мне шепнул, что Екатерина Давидовна Ворошилова после болезни в 1928 году и последовавшей за ней операции располнела, перестала себе нравиться. Прекратила появляться на публике, закрылась «коконом» от всех, кроме семьи.

Жена же Гамарника Блюма Савельевна была большевичкой с 1917 года, работала вместе с мужем в одесском подполье. Затем окончила Институт красной профессуры, работала редактором-консультантом в издательстве, выпускавшем «Историю гражданской войны в СССР». На день рождения она вручила мне настенный гобелен с изображением средневековой охоты на оленей.

Ворошилов отдарился саблей в богато украшенных ножнах — Этот клинок вроде как принадлежал последнему правителю Бухары! Я оглядел и саблю и вздохнул — Волей неволей придется теперь коллекционировать холодное оружие!

Ворошилов оживился — Правильное решение! Тем более что мне такие подарки делать несложно. Знал бы ты, Саша, сколько мне клинков надарили! Теперь буду тебе передаривать, а то все стены обвешаны и скоро под весом оружия рухнут.

Мои сотрудники, впрочем как и Валера смотрели на наркомов как на богов Олимпа. Ворошилов, видя это, просто млел. Я же старательно ухаживал за девушкой — Людочка, попробуй этот салат с грибами и ананасами. Сам все это делал.

Мило улыбнувшись, девушка закатила глаза к потолку — Божественно! Повезет же твоей жене!

Я выдохнул и шепнул — Может ты согласишься занять место моей супруги?

Люда мило покраснела — Это ты сейчас делаешь мне предложение?

Ворошилов, заметив как мы шушукаемся, выразил свое неудовольствие — Так, именинник совершенно забыл о своих гостях!

Я пожал плечами — Пока мои братья освободят стол для чаепития с тортом, Климент Ефремович, я хотел бы с вами и Яном Борисовичем поговорить вместе с Василием Сергеевичем. Прошу в мой кабинет. — повернувшись к Люде, я подал ей пластинку — Поставь пожалуйста пластинку, Людочка!

В кабинете Я подождал, пока наркомы сядут — Сегодня мы с товарищем Ощепковым общались с эмигрантом из казаков. Как оказалось там, за границей, находятся в полной боевой готовности несколько дивизий из сбежавших белых. В том числе казачество. Помните, в двадцать первом году в Новороссийск и Одессу вернулись четыре тысячи репатриантов, поверившие обещаниям Советской власти простить их прегрешения в Гражданскую?

— Да, припоминаю. Вот только не знаю кто отдал приказ о их расстрелах без суда и следствия.

— Почти треть расстреляли а остальных отправили в концлагеря умирать — Гамарник поморщился. — Тогда все будто обезумели от крови, не отойдя от потрясений междоусобной войны.

— Вот именно! Мы с Василием пришли к выводу, что эту оплошность нужно исправить. В газетах напечатать статью, в которых указать имена виновных в той бойне и о назначении расследования, которым займется НКГБ. По-хорошему, было бы здорово принять закон о широкомасштабной амнистии к восемнадцатилетию Революции с прощением всех участников Белого Движения, кроме участников карательных отрядов, уничтожавших в Гражданскую мирное население. Василий хочет помимо этого выступить инициатором закона о казачестве, возвращающем казакам их привилегии в ношении формы и структуру управления в обмен на присягу правительству и народу СССР служить и защищать ее территориальную целостность и Советскую власть от внешнего и внутреннего врага. Разве плохо иметь с измальства обученные воинские части, которым практически не платят зарплату и всегда готовы по первому призыву выдвинуться к месту мобилизации.

На каждого казака старше семнадцатилетнего возраста ранее полагалось — в зависимости от местоположения и качества выделять землю — от шестнадцати до тридцати десятин земли. Горцы же наделялись землёй по девять–четырнадцать десятин на каждого мужчину, независимо от возраста. Ну и пускай они продолжают в своих казачьих станицах растить хлеб и скот, разводить лошадей. Да, казаки получат льготное обложение налогом, самоуправление с выборами атаманов. Зато мы лишим наших врагов на западе этого силового военного корпуса и наоборот, обретем опытных вояк, которые умеют воевать, а пластуны еще и вести разведку.

Ворошилов переглянулся с Гамарником и тот скривился — Очень многие будут против такого узаконивания казачества.

Ворошилов кивнул — Будет непросто, но я поговорю с товарищем Сталиным. Попробую убедить его. Ну что, тогда до совещания Совнаркома? А я еще с Семеном переговорю, Иосиф Виссарионович к нему часто прислушивается. А ты, Александр, смотри не лезь с подобными предложениями к кому либо кроме нас. Если бы ты знал какой гадюшник среди наркомов! Ничего, с возрастом поймешь. О. я слышу завели патефон. Пойдемте танцевать!

Песня Утесова «Сердце» так и звала покружиться с партнершей в танце и я поспешил пригласить Люду, которая смущенно сидела рядом с женой Гамарника, что-то нашептывающей ей на ухо.

Взяв за ладошку, я потянул девушку в центр комнаты, Гамарник тоже пригласил свою жену и нам последовали супруги Ощепковы.

Как много девушек хороших,

Как много ласковых имён!

Но лишь одно из них тревожит,

Унося покой и сон, когда влюблён.

Любовь нечаянно нагрянет,

Когда её совсем не ждёшь.