Я поражена, что он до сих пор не пришел со мной потрахаться. Он, наверное, занят тем, что насилует девушек, которых приводит и запирает в подвале, прежде чем отправить купивших их мужчинам. Интересно, продаст ли он и меня или просто убьет, когда поймет, что я скорее умру, чем буду иметь с ним что-либо общее?

Я зарываюсь лицом в подушку.

Звук чьих-то торопливых шагов пробуждает меня ото сна. Медленно, не открывая глаз, я засовываю руку под подушку и хватаюсь за подлокотник кресла, которое разобрала три дня назад. Я положила туда свое самодельное оружие на тот случай, если Диего наконец решит навестить меня.

– Ангелина! – Чья-то рука хватает меня за плечо и трясет. – Просыпайся. У нас мало времени.

– Нана [2] ? – Я сажусь на кровати и, прищурившись, смотрю на няню, вырастившую меня. – Как ты сюда попала?

– Пошли! И веди себя тихо. – Она хватает меня за руку и выводит из комнаты.

Меня держали взаперти в моей комнате, и я не ела пять дней подряд. Я еле волочу ноги, стараясь не отставать от моей старой и хрупкой наны, которая практически тащит меня по коридору и двум лестничным проемам, пока мы не добираемся до кухни. Диего не выставляет охрану внутри дома, а остальная прислуга уходит примерно в десять часов. Должно быть, уже глубокая ночь, раз мы ни с кем не столкнулись.

Нана подводит меня к стеклянной двери, ведущей на задний двор, и указывает пальцем:

– Видишь тот грузовик? Они уезжают через двадцать минут. Диего отправляет наркотики итальянцам в Чикаго, и он сказал мне, чтобы я отправила одну из девушек с грузом в качестве подарка. – Она поднимает на меня взгляд. – Вместо нее поедешь ты.

– Что? Нет. – Я кладу одну руку на ее морщинистую щеку, а другой упираюсь в стену на случай, если у меня подкосятся ноги. – Диего убьет тебя.

– Ты едешь. Я не позволю этому сукиному сыну заполучить тебя.

– Нана…

– Когда приедешь в Чикаго, можешь остановиться у кого-нибудь из своих американских друзей по учебе. Диего не посмеет пересечь границу, чтобы последовать за тобой.

– У меня нет ни документов, ни паспорта. Что я буду делать, когда доберусь туда? – Я решаю не упоминать, что у меня там не так уж и много друзей. – И водитель меня узнает.

– Скорее всего, нет, ты выглядишь ужасно. Но мы подстрахуемся на всякий случай.

Она открывает ящик, достает из него ножницы и режет мои шорты и футболку в нескольких местах. Когда она заканчивает, ткани едва хватает, чтобы прикрыть мои грудь и задницу. Как раз так, как нравится Диего.

– А теперь волосы.

Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к ней спиной. Я не даю волю слезам, пока Нана кромсает мои доходящие до талии волосы так, что они превращаются в пряди слегка разной длины, едва касающиеся плеч.

– Как только доберешься до Чикаго, свяжись с Лиамом О’Нилом, – говорит она. – Он может помочь тебе получить документы и новый паспорт.

– Я не думаю, что это хорошая идея, учитывая всю ситуацию. Что, если О’Нил расскажет Диего, что я здесь? – В прошлом году отец вел дела с ирландцами, но никогда не был в восторге от их лидера. Он прозвал Лиама О’Нила «хитрым ублюдком».

– Тебе нужно рискнуть. Никто другой не сможет достать поддельные документы.

Я смотрю на пол, где черные пряди волос лежат у моих босых ног. Они отрастут снова… Если я доживу до этого момента.

Нана хлопает меня по плечу:

– Повернись.

Когда я поворачиваюсь, она хватает со стола цветочный горшок со своей любимой агавой, берет горсть земли и начинает размазывать ее по моим рукам и ногам. Нана отступает на шаг, смотрит на меня, затем размазывает немного и по лбу.

– Хорошо, – кивает она.

Я осматриваю себя. Мои тазовые кости выступают вперед, а живот впал. Я всегда была худощавой, но сейчас мое тело выглядит так, словно кто-то высосал из него всю плоть, оставив только кожу да кости. Я определенно похожа на тех девушек, которых Диего запер в подвале. Когда я поднимаю взгляд, Нана смотрит на меня со слезами на глазах.

– Возьми это. – Она хватает сумку, висящую на спинке стула, и сует ее мне в руки. – Немного еды и воды. Я не решилась положить туда деньги, если вдруг водитель решит все проверить.

Я обнимаю ее одной рукой, утыкаюсь лицом в изгиб шеи и вдыхаю запах печенья и кондиционера для белья. Он напоминает мне о детстве, летних дняхи любви.

– Я не могу оставить тебя, Нана.

– На это нет времени. – Она всхлипывает. – Пошли. Опусти голову и ничего не говори.

На улице, держа за плечо, Нана тащит меня к грузовику, припаркованному перед служебным зданием.

– Как раз вовремя, Гваделупе! – рявкает водитель и бросает сигарету на землю. – Сажай ее назад. Мы опаздываем.