Народная мысль Литвы сказала объ этомъ разрыве поразительное слово, ове-явъ не кончающейся поэтической чарой вечное разъединен1е. некончающзйся разнобегъ на небе Луны и Солнца.

М'ксяц'ь.

Месяцъ взялъ Солнышко въ жены. Первого ранней весною. Солнышко рано проснулось, Месяцъ на небе «тсталъ.

Месяцъ бродилъ одиноко,

И падюбилъ онъ Денницу.

Въ сильномъ былъ гневе Перкунасъ,

Месяцъ мечомъ разрубилъ. Что же отсталъ ты огь Солнца? Что же одинъ ты блуждаешь? Что-жъ нолюбилъ ты Денницу? Въ сердце печаль не унять.

Человеке въ первичныхъ своихъ со-стоян1яхъ слушаеть, какъ говоряп, Небесный светила и все Стих1И. Съ ними онъ связуетт. свое вос.нр1ят1е веет, что совершается въ ег(| собственномъ сердце. Первобытный чедовекъ — следопытъ и звездочегь. Верный молитвенникъ въ неприкрытомъ рукотворной кровлей хра-

ме Звездозакон1я, древн1Й Литовецъ ска-залъ звездное, вещее слово о вечной, алой жертве девичьяго сердца, и чепе» установилъ м)ровое ея значен1е, всеобъемлющей жизненный смыслъ Любви. Литовская «Денница» светить всемъ. днямъ и всемъ сердцамъ. Денница свадьбу справляла, Перкунасъ мимо мчался, ;!еленый дубъ поразилъ. Кровь дуба каплетъ и канлетъ, Ок^юпила девичье платье. Брызнула кровь на венокъ. Дочь Солнца слезы роняеть, Денница увядш1е листья Дрожащей рукой собрала. А где, моя мать уюдная. А где я вымою платье, Где смою я эту кровь? Дочь моя, дочь молодая. Иди къ тому озеру прямо. Где девять стекаются рекъ. А где, моя мать родная. Где платье сушить я буду. На ветре сушить на какомъ? Дочь моя, дочь молодая, Въ томъ садике нежно-зеленомъ. Где девять раскрылось розъ. А где, моя мать родная, Где чистое платье надену, Где въ белое я наряжусь? Дочь моя, дочь молодая, Въ ясный тотъ день, какъ засветятъ Девять С1яющихъ солнцъ. Вотъ истинно-звездныя ризы для нашей земной любви. Сотканный изъ сол-нечнаго шелка нокровъ для таинства, въ которомъ нежное сердце, любя любовь, и въ любви воистину любя, должно пройти жут1. люблен1я, чтобъ найти лучезарный садъ, и. свое счастье любя, напоить М1ры своей лк1бовью.

Парижъ, 1924. 27 февраля.

'Балт1йск1й Альманах ь* Аргуг

№ 4.

ВанБмъ Иманта.

Приводимое ни:1К'€ латышское сказашс о 'народ-момь 1сро1ь ВанеМо Иминти, относится нъ лсизни дрсвнихо ливовь и .штышсИ во времена появлетя вг> Латвии {11ревн.ей Ливонии) крес-тоносцевъ.

Посреди священной рощи, па широкой равнин'Ь, оданоко красовался высокш дубъ Союза. Верхушка его была в'Ьщомь среди верхушекъ всей рощи. Двенадцать сильпыхъ мужей не могли обнять ствола этого дуба. Широко вокр1,ть простирались его пышныя в*тви. Подь этими ветвями расположился прибывш1й на собран1е Ванемъ Имапта. Вокругъ пего столпились лутш1е мужи его народа, а. передъ нимъ стоялъ пришелецъ. ста-]1икъ, съ юными и смЬтыми глазами. Иманта поглядЬлъ на старика, съ минуту его взоръ выражалъ недоум'Ьн1е. Нако-нецъ. онъ пре11валъ свое молчан1е:

— Чужестра9ецъ, что привело тебя сюда, въ земли Высокаго Союза, и почему ты нарушаешь торжество народнаго празднества?

Старецъ ему отвЪтилъ, сврркнувъ глазами:

— Ванемъ! Я — пос-олъ ливовъ, живущих ь на оерегахъ Двины. Къ теб-Ь и оо-ратникамъ твонмъ я посланъ ими просить помощи. Не удастся ли намъ общими УСИЛ1ЯМИ предовратить страшное б*д-ств1е, надвигающееся и на васъ: на море появились чудища, еще невиданные прежде, — они закованы въ желЪзо. Высадившись на нашей земле, они лнце-мер1емъ обманули насъ и водворились въ пашихъ замкахъ и поселев1яхъ. Они просили разрешен1я жить въ пашихъ земляхъ по ибычаямъ нашей страны. Мы имъ пов'Ьрили, а теперь не знаемъ, что делать съ бедой. Они строягь каменныя крепости, которыхъ мы разрушить не можемъ, — они уничтожаютъ наши свя-

№ 4.

'Балт1йгк1Й Альманахы Аргусъ.

13

щенные жертвенники, граояп> наши п-. дя, .безчестятъ нашихъ женъ и дичерей и увозятъ далеко за море нашихъ сыновей. Они все дальше и дальше углубляются въ нашу землю, отымая одинъ за-мокъ за другимъ, одну килегунду (ок-ругъ) за другой. Что ни весна, появляются новые потоки этихъ жел'Ьзныхъ людей. Черезъ несколько дней новая волна ихъ зальетъ всю нашу страну, и если они на берегу не найдутъ труновь своихъ собрали — то горе намъ. Горе и впукамъ нашимъ!

Мужи, окружавш1е Иманту, переглянулись между собой. Только Иманта оставался спокойныиъ и такъ отвЪтствовалъ пришельцу:

— Незнакомецъ, ты подстрекаешь васъ къ кровопролипю, но вЪдь последнее приличествуетъ больше дикимъ зв'Ьрямъ, нежели вождямъ народовъ. Ни одинъ благоразумный челов'Ькъ не бросить въ другого копьемъ, если не будегь на то причины. Но одинъ только звукъ моей трубы — и много сильныхъ и славныхъ рат-никовъ присоединятся къ этимъ геро-ямъ, которыхъ ты тутъ видишь. Но прежде всего повЪдай намъ, какимъ образомъ попали къ намъ эти железные люди и чего они хотятъ?

Тогда старпкъ съ ярко заблесгЁвшими глазами отвЬтиль ИмангЁ:

— Сурово и жестоко твое слово, Ва-немъ. Я долженъ, согласно твоему жела-Н1Ю, рассказать, какъ эти люди прибыли къ намъ. Нашъ народъ собрался на праздникъ бога Лиго (богь землед'Ьл!» у древнпхъ латышей), на всёхъ хоиахъ пылали огни, вс* долины были оглашены п*н1емъ веселой молодежи. Какъ вдругь страшный порьшъ бури опрокинулъ всЬ наши светильники и разогналъ народъ: въ ужас*, ВСЁ поспешили но хижинамъ своимъ. СильнЪйшШ ураганъ разразился на мор*, разверзлись небеса и тысячи молдай вонзились въ волны, вздымавш|я-ся высоко къ облакамъ. В-Ьковыя сосны, съ корнемъ вырванный изъ земли, Съ шумомъ опрокидывались съ берега въ разверстыя пучины. Волны разрушали берега и уносили съ собой бЪдныя рыбачьи хижины. Дрожали самыя основы земли, твердыни скалъ колебались. €тъ спльнаго ливня гибли носЬвы на поляхъ, а долины превращались въ озера. Мы молились небу о томъ, чтобы прекратилась

буря, не зная, что она и.менно спасала насъ отъ величзйшаго б'Ьдств1Я. Когда наступило утро и буря утихла, шумъ. волнъ донесъ до насъ слабые,- жалобные голоса людей, какъ бы молившихъ о спа-сеши. Вскор-Ь мы среди волнъ заметили высокое деревянное строен1е, на кото-ромъ неизв-Ьстные намъ люди въ дико-винномъ одЬян^и боролись съ волнами и смертью. Тогда двадцать нашихъ юношей немедленно вы-Ьхали въ лодкахъ навстр*-чу погибавшимъ и деятельно принялись за ихъ спасеше. Въ числ* этихъ двадцати былъ и я, тогда совсЬмъ молодой и жизнерадостный. Несколько разъ мы пускались въ море и каждый разъ возвращались съ утопавшими, и ихъ иму-ществоыъ. Мы съ нзумлен1емъ разглядывали ихъ лица, одежды, вооруж€н1е. Языкъ ихъ былъ намъ непонятенъ, но взоръ ихъ выражалъ сильнейшую усталость. Мы ихъ накормили, заботились о нихъ, и лослЬ трехнедЪлънаго пребыва-шя у насъ они, натянувъ свои паруса, на ночиненныхъ корабляхъ отправились за море. Много л^тъ проходило, и почти каждый годъ наши мЪста посещали чужеземцы, обращавш1еся съ нами вполне, приветливо. Но однажды въ наши места пр1ехалъ одинъ высок1Й старецъ и ска-залъ намъ на нашемъ же языке, что онъ хочегь учить насъ заграничной премудрости. Мы съ радостью согласились и старецъ поселился въ моей хижине. Онъ гог ворилъ очень красиво, но вскоре сталъ. поносить нашихъ боговъ.