Шрифт:
Я прыгаю вниз. Касаюсь ногами пола и тотчас же возвращаюсь в комнату.
Он их убил. Всех.
Я привыкну. Наверное, я привыкну жить с бандитом и убийцей.
Но я не привыкну любить его и спать с ним в одной постели. Целовать его после того, как он возвращается со своих грязных дел.
Это уже слишком.
Запираю комнату на щеколду. Медленно сползаю по двери и вздрагиваю от глухого удара где-то там, позади. После этого удара на кухне что-то с грохотом падает.
Эмин зол.
Глава 9
Больше 20 лет назад
Молодая девушка лет чуть больше двадцати с силой сжимала трубку таксофона. Ее грудь взволнованно поднималась. Каждых вдох сопровождался гулким сердцебиением.
Она сильно боялась, что звук поездов пробьется через сеть, и тогда он сразу поймет, где она. Тогда ее легко вычислят.
Он вычислит.
– Булат слушает.
В трубке раздался тягучий голос молодого мужчины. Он был старше девушки на пять лет, но какой невиданной жестокостью он обладал… Это можно было только представить. И прочувствовать: через удары, последующие синяки и через страшные вспышки ревности.
Девушка молчала.
Шах сразу понял, кто звонит.
– Анна, ты носишь моего ребенка под сердцем! Хватит играть в эти детские игры, немедленно возвращайся домой. Возвращайся, иначе… – его голос начал приобретать угрожающие оттенки.
– Я не люблю тебя, Булат. Любила когда-то, когда ты задаривал меня цветами и был добр ко мне.
Анна едва утаила всхлип. Эмоциональность и плаксивость достались ей от бабушки.
– Я и сейчас дарю тебе цветы.
– Они быстро увядают. От твоей жестокости они умирают, и я погибаю в твоих тисках вместе с ними. Пойми же, Булат: ты меня душишь. Своей любовью ненормальной. Одержимой любовью.
– Дорогая, ты все преувеличиваешь. Вернись домой, и мы поговорим.
Анна уже не верила в эти разговоры. Они заканчивались пощечиной и ее слезами.
– Помнишь, как мы познакомились? Ты подошел ко мне и сказал, что будешь любить меня вечно.
– И так оно будет, дорогая, – процедил он.
Она сжала трубку в своих руках покрепче. Ее поезд приближался. Он вот-вот подаст оповестительный сигнал о прибытии.
– Ты ревнуешь меня, – упрекнула она.
– Ты даешь повод, Анна! – рявкнул Булат.
– Я просто улыбнулась твоему брату. Это знак вежливости. Раньше ты не был таким, Булат. С каждым днем мне все страшнее быть с тобой рядом.
– Ты видишь обычные вещи в других красках. Это все беременность, дорогая. Ты излишне эмоциональна.
– Булат, я сделала аборт.
Девушка всхлипнула. Кажется, у таксофона образовалась разгневанная очередь, но после ее слов люди утихли. И стали терпеливо и даже заинтересованно ждать.
– Повтори…
Перед ее глазами возникла картина. Она ясно видела, как Булат поднялся со своего стула и тяжелыми шагами подошел к окну. Он смотрит на город с высоты птичьего полета, но ее, свою любимую женщину, найти не может.
Хотя теперь наверняка он хочет свернуть ей шею.
– Что ты наделала, Анна?!
– Я сделала аборт. Прости меня, Булат. Я боялась, что этот ребенок вырастет таким же жестоким, как ты.
В трубке раздалось молчание. Анна дрожала всем своим естеством.
– У тебя есть замечательный сын, Булат. Эмин твой наследник. Береги его, он хороший мальчик.
– Ты пожалеешь об этом, Анна. Ты пожалеешь. Я обещаю тебе, дрянь!
– Я уже жалею. Но другого выхода у меня нет.
– Я убью тебя, Анна.
Девушка с дрожью ринулась положить трубку. Но отчего-то замерла.
– Пройдут годы, и я найду тебя. Год, три, пять – неважно. Я убью того, с кем ты мне изменишь. И семью твою убью. Если она, конечно, успеет у тебя появиться.
– Береги Эмина. Я полюбила его как своего сына. Но теперь все кончено, Булат.
– Все только начинается, Анна. Ты ответишь за то, что наделала.
Булат ошибся. Прошел не год, не три и не пять. Анна успела встретить хорошего человека, выйти за него замуж и родить девочку. Но прошло больше двадцати лет, и Булат сдержал слово и исполнил свое обещание.
2020 год
– Ты помнишь, что я обещал тебе?
Немолодой мужчина склонился над женщиной. Когда-то она была чертовски красивой, а теперь же она обладала мудрой красотой. Любовь Булата даже сейчас не знала границ.
Булат был уверен: стоило Анне только попросить прощения, и он бы ее сразу простил. И даже бы перестал оставлять следы на ее бледной, привыкшей к долгим зимам коже.
Он ведь просто скучал по своей возлюбленной, поэтому позволял себе ее трогать и любить. Своей особенной любовью.