Шрифт:
– Женщину довезите в сохранности. Хоть волосок упадет – Анархист с вас шкуру снимет. Вы знаете, сколько лет он ее искал.
– Конечно, Эмин! – голос моих мучителей наполнен благодарностью и страхом.
Забоялись полицию. А Эмин – не забоялся. Я уже хорошо его знаю.
Они ушли за моей мамой.
Пытаюсь подвигать пальцами. Могу. А ноги не поднимутся, даже с кровати не улизнуть.
Страшно – от приближающихся шагов страшно. Он давит на меня каждым метром приближения.
Из глаз брызнули слезы, когда кровать прогнулась под его весом.
– Т-сс. Не бойся меня. Они ответят за это.
Его холодные шероховатые пальцы коснулись моих губ. И нежно вытерли слезы. Так нежно, что стало невыносимо больно.
Глава 2
В виске запульсировало очень сильно. Я шмыгнула, почувствовав горячую струю под носом.
– Запрокинь голову. У тебя кровь из носа.
Коротко и властно. Он только что пристрелил своего человека, поэтому лучше слушаться. И я пытаюсь запрокинуть голову.
От движения тело прошибает болью. И я вспоминаю, что сейчас я совсем обнажена.
– Мамочка… – всхлипываю.
Очень больно. Не могу пошевелиться.
– Мама не поможет. Теперь ей самой нужна помощь.
Я реву. Он моей же простыней вытирает кровь с лица. Распахиваю глаза, когда его большие руки обматывают меня простыней. Касаются обнаженного избитого тела.
Я съеживаюсь, пытаясь уклониться от его рук. Вой серен приближается.
Он злится. Чувствую утяжелившееся дыхание.
Грубость рук становится ощутимой. Пятерней сжимает мои ноги, чтобы не дергалась. Закутывает меня в ткань, из которой не выбраться.
– Жить хочешь, Диана? Для этого понадобится много крови.
Я не успела ответить – он резко схватил мою руку, а в его руках блеснул нож.
– Мне нужна не эта кровь, он все поймет! – мужчина чертыхается.
И тогда мы встречаемся взглядом. Мой подбородок дрожит так сильно, что сейчас отвалятся все зубы.
– Ты девственница?
– Я… я… – хриплю, отползая от него дальше и дальше.
Хватка на руке усиливается. В моих глазах снова начинает темнеть.
– Понял. Ты пока не готова, мы совсем не знакомы и так далее, – усмехается он.
Но в его усмешке таится жестокость. В его силах получить от меня все, что он хочет.
А в следующую секунду руку пронзает боль. Острая. Ядовитая. Режущая. С пальцев тут же потекла кровь, она захлыстала из ладони, будто меня лишили руки.
Лучше бы я умерла.
Кому-то нужна моя смерть – жестокая, низкая, с кровью. А этому незнакомцу нужна моя жизнь.
Простыня измазана в моей крови. Я была в огромной луже, что едва впитывалась в простыни. Меня затошнило. Стало холодать. В глазах темнело.
– Достаточно.
Он стягивает с себя футболку, с силой прижимает ткань к моей руке и поднимает меня на руки. Вместо крика получается хриплый стон. Мое тело уже не принадлежит мне.
Распахиваю глаза. Простреленный ноутбук. Кровать в моей крови.
И его глаза. Серые, бездушные. Страшные, как теперь моя жизнь.
Я читаю в них свой приговор.
Мне снова становится плохо.
– Пожалуйста, не трогайте меня. Лучше убейте сейчас, чем потом… после… – хриплю ему в лицо.
– Лучше делай, как я говорю. А я говорю закрыть рот.
Поджимаю губы. Нижняя челюсть трясется. В его присутствии страшно даже плакать. Он давит похлеще металла.
А дальше начинается кромешный ад. Мы перешагиваем через труп того, кто раздевал меня. Ногой он почти что выбивает дверь моей комнаты. Мы оказываемся на первом этаже. В гостиной, возле родительских чемоданов лежало тело. Опухшими глазами я узнаю родной силуэт. Мамы нет.
На полу лежал отец, его ранее теплые лучистые глаза сейчас смотрели на меня безжизненно. В его лбу, прямо посередине зияла дыра.
– Папа… Папа!
Я кричу. Истошно кричу. Во мне появляются силы, и я вырываюсь из кокона простыни. Она распахивается, но падать дальше не позволяют мужские руки. И пощечина, после которой лицо горит огнем, а из носа хлыщет кровь с новой силой.
Я вскрикиваю и утихаю. На миг теряю сознание. Он не такой же, как те трое.
Он хуже. Опаснее. И бьет больнее.