Шрифт:
Анархисту нужна моя изощренная смерть. А Эмину – моя жизнь. И никто не спрашивает, что нужно мне.
Эмин лежал на кровати, читая книгу. Боже, даже у этого бандита с собой всегда есть книга. Удивительно.
– Сколько тебе лет? – вырывается само собой.
– Двадцать восемь, Диана, – Эмин усмехается, – чего замерла? Выезжаем на рассвете. В твоих интересах лечь спать.
– Мы будем спать здесь? – хмуро переминаюсь.
– Нет, конечно. Ты можешь расстелить на полу.
Я делаю шаг подальше от кровати. На полу, так на полу. Так намного лучше.
Эмин захлопывает книжку – так резко, громко, что заставляет меня замереть на месте.
– Шутка. У тебя есть половина кровати. На ней и спи.
– Я на полу.
Тогда его голос изменился. Приобрел металлические нотки, которые я так не любила.
– Легла и уснула… Диана, – тембр его голоса понизился, стал опаснее.
Повторять он тоже не будет – вижу по его прищуру.
И я ложусь. На самый краешек. Подгибаю колени, отворачиваюсь от него, а слезы сами начинают литься. Тихо. Незаметно.
Только его дыхание – иногда нетерпеливое, иногда глубокое слышится в номере. Надеюсь, что он не замечает мои слезы. Или хотя бы делает вид.
Но проходит время, и на мою голову опускается его рука. Тяжелая. Большая.
Не предвещающая ничего хорошего.
От его прикосновения я вздрогнула, затаив дыхание. И даже перестала плакать.
– Эмин… – мой голос охрип от волнения.
– Боишься?
Отпустив мои волосы, его пальцы очертили шею. Собственнически. Размашисто.
Как ставят подпись на полученном товаре.
Только дыхание его тяжелое раздавалось за спиной.
– Спи, – тихий приказ.
Он наверняка слышит, как сильно бьется мое сердце. И как неспокойно я засыпаю.
Ранним утром мы двинулись в путь. Я с опухшими от слез глазами, а Эмин мрачный, как непогода в Сибири. Человек настроения.
С каждым километром пути меня утешала мысль, что я становлюсь ближе к маме. Как она там? Почему она не рассказывала мне правду?
Уже к вечеру второго дня я узнала, где живет Эмин. Как только мы въехали в Волгоград. В теплый солнечный город Волгоград – здесь мы с семьей никогда не были.
Вероятно, потому что здесь жил Анархист, от которого мы бежали.
– Куда мы теперь? – осторожно спрашиваю.
– В мой дом.
Краткость – сестра таланта.
Я не перечу. Все равно увезет.
Не добровольно, так силой.
Батальонная 13. Я сумела разглядеть табличку с адресом. А затем Эмин вывел меня из машины. На часах одиннадцать вечера, было темно. Эмин подогнал машину к самому подъезду.
– Пошли, – крепко берет за руку.
Я с волнением оглядываю двор. Темнота, тишина. Только Эмин и я.
И лифт, в котором он стоит очень близко ко мне. И тяжело дышит, над чем-то раздумывая.
В квартире я, не думая, подхожу к окну. Рядом с окнами чувствуется свобода, но тринадцатый этаж пугает своей высотой.
– Здесь три комнаты. Это мой дом, и здесь тебе ничего не угрожает. Вид открывается на визитные карточки города: колесо обозрения, Волгоградский мост, монумент, стадион «Волгоград Арена» – все в твоем распоряжении. Смотри, любуйся.
Я шумно выдыхаю. Вид на мост обескураживал, а холодная река – темная, глубокая, страшная – пугала до дрожи.
Она такая же таинственная, как теперь моя жизнь.
Однако, ни монумент «Родина-мать зовет!», ни колесо обозрения не радовали глаз. Все было чужим. Опасным. Страшным.
Как и сам Эмин.
– Я не хочу здесь жить… – отчаянно шепчу, упираясь в толстое остекление балкона.
– Придется.
Его голос за спиной лишает рассудка. Я подскакиваю на месте, разворачиваюсь и тут же упираюсь в его грудь.
Сильная. Твердая. Стальная грудь.
Мне никогда не справиться с ним, если он захочет получить меня. И мамы рядом больше не будет.
Руки Эмина причиняют боль – они впиваются в мой подбородок, задирая голову. Заставляют смотреть в его серые бездушные глаза.
– Я только поцелую.
– Что? Нет…
Глава 6
Я в ужасе распахиваю глаза.
И упираюсь в его грудь прежде, чем чувствую тепло на своих губах.
Не хочу.
Не хочу принадлежать этому мужчине. Он опасный. Его нельзя целовать.
– Больно не будет.
Эмин выдыхает мне в губы, сковывая руками талию.