— А риски?

— Минимальны, если операции проводятся через разные биржи и в небольших объемах. Секрет в распределении по времени и компаниям.

Массерия заговорил впервые за весь день:

— Молодой человек, что вы знаете о наших делах? Вы торговец галантереей из Филадельфии. Зачем нам доверять чужаку?

В зале напряглись. Я почувствовал, как за спиной шевельнулся О’Мэлли.

— Дон Массерия, — ответил я спокойно, — я знаю деньги. Я знаю, как заставить их работать. Ваши дела — это прибыль. Моя специальность — приумножение прибыли. Мы можем быть полезны друг другу.

Мэдден встал, поддерживая меня.

— Джо, мистер Харвей уже доказал профессионализм. За шесть месяцев он удвоил мои инвестиции на Уолл-стрит.

— И мои тоже, — добавил Лучиано. — Его советы принесли нам больше денег, чем три удачных склада с виски.

Лански кивнул.

— У меня есть конкретные цифры. Мистер Харвей, покажите им систему маржинальной торговли.

Я перевернул страницу к последней схеме.

— Джентльмены, сейчас на бирже можно покупать акции, внося только десять процентов собственных средств. Остальное дает брокер в кредит. Это означает, что на сто тысяч долларов вы можете контролировать акций на миллион.

— А если акции упадут? — спросил Костелло.

— Если правильно выбирать компании и момент выхода, риск минимален. За последний год даже самые консервативные акции выросли на тридцать-пятьдесят процентов.

Нитти поднялся.

— Мистер Харвей, а что насчет международных операций? Слышал, есть способы перевозить деньги в другие страны.

— Совершенно верно. Швейцарские банки, например, гарантируют полную конфиденциальность. Можно создавать счета на подставных лиц, переводить капиталы в золото, хранить в разных валютах.

Я показал последнюю схему, изображающую сеть международных трансферов.

— Представьте, что ваши деньги работают не только в Америке, но и в Европе, Азии, Южной Америке. Диверсификация — основа финансовой безопасности.

Марранцано снова поднялся, и его лицо было мрачным как туча.

— Все это очень красиво звучит, сеньор Харвей. Но я вижу здесь одну проблему. Вы предлагаете нам положиться на систему, которую мы не контролируем. На людей, которых мы не знаем. На деньги, которые будут где-то далеко от нас.

Он обвел взглядом зал.

— Почетное общество строилось на крови и клятвах. На семейных узах и личном доверии. А вы предлагаете нам… что? Бумажки? Счета в банках?

— Дон Марранцано, — вмешался Лучиано, — времена меняются. Мы можем измениться с ними или остаться в прошлом.

— Прошлое дало нам силу! — резко ответил старый сицилиец. — Что даст нам ваше будущее?

Воцарилась напряженная тишина. Я понял, что наступил переломный момент.

— Дон Марранцано, — сказал я осторожно, — никто не предлагает отказываться от традиций. Мы говорим о дополнительных возможностях. Семья остается семьей. Но семья может стать богаче.

Старый босс смерил меня долгим взглядом.

— Возможно. Но семья может и исчезнуть, если забудет о том, что ее объединяет.

Он развернулся и направился к выходу. За ним потянулись его люди.

После их ухода атмосфера в зале заметно разрядилась. Лански подошел к трибуне.

— Мистер Харвей или, вернее, Стерлинг… Отличная презентация. У меня есть несколько конкретных вопросов о швейцарских банках…

Следующий час прошел в обсуждении технических деталей. Массерия молчал, но не ушел. Костелло и Нитти задавали вопросы о конкретных инвестиционных возможностях.

К шести вечера основная часть была завершена. Мэдден объявил перерыв до завтра, когда примут конкретные решения.

— Неплохо, Стерлинг, — сказал он мне, когда участники начали расходиться. — Марранцано отреагировал предсказуемо, но остальные заинтересованы.

— А Массерия?

— Джо Босс пока присматривается. Но если он увидит конкретную выгоду, присоединится.

Лучиано подошел к нам.

— Завтра будет решающий день. Голосование по всем предложениям. Твоя презентация дала нам хорошую основу.

— А что с Марранцано?

— Дон Сальваторе не сдастся так просто. Но у нас есть аргументы, которые он поймет.

Мы покинули отель «Трейморе», когда солнце уже клонилось к закату. Атлантик-Сити готовился к вечерним развлечениям, огни казино зажигались один за другим, музыка наполняла вечерний воздух.

— Завтра узнаем, изменили ли мы историю, — сказал О’Мэлли, когда мы ехали обратно к отелю.

— История уже изменена, Патрик, — ответил я, глядя на огни города. — Вопрос только в том, в какую сторону.