Дочь предателя. Баллада Пепла и Льда

Аннотация

Я немного освоилась в Академии Тирн-а-Тор и смирилась с тем, что нас на каждом шагу ждут опасные испытания: ведь нас готовят к схватке не на жизнь, а на смерть. Я разобралась с теми, кто меня изводил, научилась защищаться. Но самое трудное теперь – разобраться, кто друг, а кто враг. Кто-то хочет моей смерти, и надо, пока не поздно, понять почему. Потому ли, что я в их глазах дочь предателя? Или есть и другая причина?

Только мой заклятый враг, мой командир с холодными как лед глазами, может меня спасти… или погубить. Смогу ли я выжить и очистить от клеветы имя моего отца?

В книге есть:

? Темная академия

? Противостояние героев

? Сильные эмоции и переживания

? Смертельные испытания

? Жгучая ненависть, постепенно перерастающая в любовь

Глава 1 Но если я еще жива, Наперекор судьбе, То только как любовь твоя И память о тебе… 1 Амфитеатр заполнен до отказа. Все кадеты Академии собрались сегодня здесь, чтобы поглазеть на первые зачетные поединки желторотиков. На задних рядах устроились старшекурсники, покровительственно взирая с высоты своего опыта на трясущихся первогодков – на нас. 1 Стихи Анны Тимирёвой. На первом ряду ожидает начала турнира комиссия. Я рада видеть в ней мейстери Луэ, но с опаской поглядываю на ректора. Вопреки ожиданиям он все же отложил дела для того, чтобы прийти на зачет к первокурсникам. Думаю, вовсе не наши заурядные таланты оказались тому причиной, а высокий гость, внезапно почтивший Тирн-а-Тор своим присутствием: рядом с ректором Кронтом сидел мужчина в военном мундире без знаков отличия – князь Лэггер. Наш преподаватель по специализации упоминал о нем, когда рассказывал о даре иллюзий: именно князь Лэггер помогал настраивать и лабиринт, и полосу препятствий. Но что он забыл на неуклюжих поединках первогодков? Мы и так волновались перед трудным зачетом, а тут такая ответственность свалилась – выступать перед его сиятельством. Мейстер Тугор нервничал, покрикивал на эфоров, призывая их следить за порядком, хотя мы вели себя смирно как никогда. Князь Лэггер, не обращая ни малейшего внимания на суматоху, вел светскую беседу с ректором, будто сидел не перед ареной в подвале рядом с тварями, а где-нибудь в ложе Императорского театра. – Не переживай, – в который раз за сегодняшнее утро сказала я Вееле, уже и сама не понимая, кого уговариваю – ее или себя. – Сегодня сдаем рукопашный бой. Даже побеждать необязательно, главное – продержаться против соперника некоторое время. И жеребьевка внутри группы – красота же. Ты с нашими со всеми уже спарринговалась. Веела механически кивала и поддакивала, а сама не сводила взгляда с князя Лэггера. – Да брось дергаться, – пробурчал Ронан, хотя и сам нервничал, и то и дело отирал со лба капельки пота. – Ну подумаешь, князь. Не он же решение будет принимать, он просто поглазеть пришел. К тому же эфор Эйсхард в последние дни нас так гонял, что мы, по-моему, сдадим зачет с закрытыми глазами и во сне. – Ага, не приходя в сознание, – поддакнул Барри. – Надеюсь, командир хоть после зачета даст передохнуть, а то совсем озверел. Последние слова он добавил шепотом и покосился на возвышающегося в конце ряда и наблюдающего за нами эфора Эйсхарда. Не знаю, на кого сейчас смотрел Ледышка, с некоторых пор я старалась не пересекаться с ним взглядами. Сердце работало с перебоями, а во рту пересыхало от одного вида его губ. Поэтому я даже радовалась, что преподаватели и эфоры, будто сговорившись, гоняли нас с утра до ночи без передышки. Жизнь превратилась в какую-то дикую карусель: полигон утром, лекции и… тренировки, тренировки, тренировки – то в зале на матах, то в амфитеатре на стиках. Одно хорошо: практикумы по специализации пока отложили. – Ты с кем выходишь? – спросил у Ронана Меррит, обернувшись с нижнего ряда. Жеребьевку провели вчера, мне выпало драться с Медеей. В ожидании нашего выхода она теперь то и дело зыркала на меня исподлобья. – Ты нормальный? – удивился Рон. – С тобой вообще-то! – Ах да! У меня в голове такой кавардак, нормально спать перестал. Не знаю, за что хвататься: историю зубрить, бестиарий или лишний раз спуститься в зал на тренировку. – Приготовиться группе эфора Герца! – грянул голос ректора Кронта, усиленный акустикой амфитеатра. Ректор поднялся со своего места, оглядел притихших кадетов, кивнул мейстеру Тугору, который наскоро отдал последние распоряжения и присоединился к комиссии. *** За рукопашный бой я, признаться, совсем не переживала. Приемы мы отработали не по одному разу, выходили друг против друга во всех возможных комбинациях. С Медеей мы боролись с переменным успехом: то я ее укладывала на обе лопатки, то она меня. Вот завтра ждет трудный день – бои на стиках. И жеребьевка уже не внутри группы. Сегодня выберут сильнейших кадетов, завтра устроят состязание между ними. Новые правила ввели с этого года – подозреваю, чтобы порадовать зрелищем князя Лэггера. – Мы будто какие-то гребаные рабы, – ворчал Атти на тренировке. – Для развлечения сиятельства. Чего его принесло-то? – Это не так! – воскликнула Веела. – Князь здесь, чтобы подбодрить нас! Воодушевить! Атти снисходительно усмехнулся. – Ох, ну да. Хотя ты же Ансгар, чего еще от тебя ждать. Подбодрить. Воодушевить. Ха. – Кадет Галвин, – одернул его Эйсхард. – Возмущаться ты можешь сколько угодно, но это не отменит необходимости сдавать зачет. Тебе решать, хочешь ли ты выйти на стиках как сильнейший кадет или биться потом среди отстающих. – Конечно как сильнейший! – набычился Атти. – Там и встретимся! – зачем-то встряла я. Зачем? Кто меня тянул за язык? Со дня нашего запретного, непростительного поцелуя с Эйсхардом прошло три недели, и все это время со мной творилось нечто странное. Я дерзила больше обычного, лезла на рожон, язвила, а Лед, который раньше закидал бы меня штрафными баллами, теперь начисто игнорировал все мои выходки. Время от времени бросал в мою сторону холодные взгляды, но не чаще, чем на Веелу, Медею или того же Брендена. Чего я добиваюсь? Мне бы радоваться, что Тайлер – нет, я не имею никакого права звать его по имени – что Эйсхард держит слово, ведет себя как беспристрастный командир, а я злюсь. Почему-то его равнодушие ранит сильнее ненависти. «Ты сошла с ума, Алейдис! – одергивала я себя. – Все ведь отлично! Разве ты не этого хотела? Все встало на свои места, никто не задирает. И даже мнимый убийца потерял всяческий интерес…» Если он вообще существовал в реальности, а не только в воображении шутника, подбрасывающего мне записки. Эйсхард первые дни не позволял мне ходить по дорогам Академии одной и сам всегда оказывался поблизости, стоило выйти куда-то за пределы аудитории, столовой или тренировочного зала. Я так привыкла, что он стоит за моим плечом… Но потом, видимо, и сам Лед счел записки глупым розыгрышем и перестал следить за мной каждую минуту. А я… почувствовала себя какой-то голой без его пристального внимания. «Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!» – мысленно твердила я. По ночам я снова чувствовала его губы на своих губах, жар дыхания, горьковатый вкус поцелуя… Эйсхард стал первым мужчиной, которого я поцеловала. Первый поцелуй не забывается, а Лед сразу выкинул глупую девчонку из головы. Гадство! Совру, если скажу, что меня это не задевает. Лет в двенадцать, когда я превратилась в колючего подростка, я доставала папу своими выходками. Могла оседлать коня и ускакать за пределы гарнизона. Самостоятельно проколола уши и несколько дней носила в горящих воспаленных мочках безвкусные сережки с огромными бусинами. Испортила штору, пытаясь сшить из нее платье. Тогда я не понимала, почему я так злюсь на отца и что со мной вообще происходит. Но папа все понял. Он постарался освободить в своем плотном рабочем графике лишний час, чтобы провести его со мной, поболтать о всякой ерунде, в четыре руки испечь на крошечной чадящей плитке ржаные блинчики. Папа знал, что я просто хочу его заботы и любви. И вот, пожалуйста, я будто снова стала малышкой, которой недостает внимания. Нет, так дело не пойдет. Я взрослая, умная девушка и возьму себя в руки. Как назло, именно Медея заметила, что со мной творится неладное. – Что, орешек, и тебя развезло? – понимающе подмигнула она после очередной моей тупейшей дерзости в сторону Эйсхарда. – Да если бы он и мог с первогодками якшаться, тебя бы точно не выбрал, Дейрон. – Не знаю, о чем ты думаешь, Медея, а я об учебе! – отрезала я. – И тебе советую! Ронан, бывший свидетелем разговора, угрюмо смотрел себе под ноги. Он знает. Он видел… Но в Роне я не сомневалась – он нас не сдаст! – Все, Алейдис, – сказала я своему отражению в зеркале утром перед зачетными поединками. – Спасибо Всеблагому, дело обошлось малой кровью! Тайлер… Эйсхард все делает правильно! Все. Забудь. …Я не заметила, как поединки в группе эфоров Герца и Хоффмана закончились. Я даже не обратила внимания, кто кого победил. – Приготовиться группе эфора Эйсхарда! – провозгласил ректор. Глава 2 Мы с Медеей кружили друг напротив друга, как две хищные рыбы. Медея скалила зубы в издевательской улыбке – ее излюбленный метод: сразу показать противнику, что она не боится и уверена в себе. На меня уловки не действовали, Медею за месяцы учебы я изучила как облупленную, все ее хитрости, вот и теперь сохраняла спокойствие, хоть нервы и натянулись как струны. В начале года я бы с легкостью одолела дочь охотника. Медея выше, крепче, и смелости ей не занимать, но я бы взяла не силой, а техникой, не зря отец столько времени меня тренировал. Теперь же мы сравнялись в мастерстве, но я все так же оставалась слишком хрупкой для рукопашного боя – в отличие от Медеи. Она как будто еще прибавила в росте и первая из девушек-первогодков отрезала свои шикарные каштановые волосы, оставив короткий ежик. Удивительно, но такая экзотическая стрижка ей шла. Да и вообще, хоть мне и не хотелось это признавать, редко кто из женщин-одаренных носил длинные волосы. Слишком сложно ухаживать за ними в полевых условиях. Однако я пока не решалась обкорнаться, а уж Веела и подавно. Заполненный амфитеатр притих, только на задних рядах приглушенно переговаривались парни-старшекурсники, может, делали ставки, кто из двух девчонок одержит победу. На строгих членов комиссии я не смотрела: вдруг по выражению лиц догадаюсь, что они заранее видят в слабой и худенькой девушке проигравшую. Нет уж, я буду бороться до конца! – Давай, Аля! – прогудел Ронан. Я поблагодарила его взглядом и слегка улыбнулась, но улыбка тут же слетела с губ, когда я увидела, как напряженно наблюдает за мной Эйсхард. «Расслабься, Ледышка! На арене перед сотнями глаз ни один убийца до меня не доберется!» В этот момент Медея напала, атаковала серией ударов по корпусу. Ни один не достиг цели: к счастью, я была не только хрупкой, но и ловкой. – Зар-раза, – прошипела она сквозь зубы и зарычала, когда я ногой оттолкнула ее от себя. Мы разлетелись в стороны и сразу ринулись навстречу друг другу. Мой удар – ее блок. Ее удар – мой блок. Кулаки, локти, сжатые щепотью пальцы мелькали все быстрее. Медее удалось захватить мой корпус в кольцо рук, она пыталась приподнять меня от пола, чтобы швырнуть на доски арены, но я семенила на цыпочках и выкручивалась из хватки. – Дейрон, не беси меня, – шипела она мне на ухо. – Сдавайся. Я едва не расхохоталась. – Ага, сейчас! – Задай ей, Медь! – крикнул Вернон: его мерзкий бас я узнала бы и с закрытыми глазами. – Слушаешься своего господина, Медь? – поддела я ее, специально, чтобы вывести из себя. От ярости она зашипела, как раскаленная сковородка, но на миг потеряла бдительность, чем я и воспользовалась – подцепила ее ногу своей, стараясь уронить навзничь. Медея не упала, но разжала руки, чтобы сохранить равновесие. Перед глазами мелькнуло лицо мейстери Луэ, она подалась вперед, в глазах блестел интерес. Она явно не видела во мне неудачницу. А кого? Может, моего отца, который когда-то вот так же выходил на свой первый зачет? Медея запыхалась и покраснела, а у меня и дыхание не сбилось. – Приляг, отдохни, – уколола я ее, пока Медея, взяв короткую передышку, опиралась руками на колени. – Все равно проиграешь. Раззадорила я ее не на шутку. С перекошенным от злости лицом Медь бросилась ко мне, отмахнулась от удара и несколько раз коротко и сильно ударила меня в покалеченное плечо. Целительская мазь давно избавила меня от каждодневной боли, но тычков застаревшая рана не вынесла, я чуть не взвыла. Вырвалась, отбежала к бортику, массируя плечо. Рука повисла плетью. Краем глаза увидела, как дернулся ко мне навстречу Эйсхард, как застыл, сузив глаза. Наблюдательная Медея не могла не заметить, как я по старой памяти берегу плечо, и теперь воспользовалась преимуществом. – Засчитываем техническое поражение? – спросил ректор Кронт. – Но зачет предлагаю поставить. – Дадим ей еще шанс, – произнес вальяжный голос. Этот голос! Я сразу узнала его: невидимый собеседник генерала Остермана в комнате для допросов. Уверенный, облеченный властью. «Дело можно решить в любой момент…» – сказал он тогда. Но как? Выходит, князь Лэггер – тот самый человек? Я глубоко дышала, надеясь, что на моем лице не отразился ужас. «Чему ты удивляешься, Алейдис? Одаренный кузен императора, конечно, связан с Академией. Он здесь не по твою душу, успокойся!» – Вы готовы продолжать, кадет Дейрон? – обратился ко мне мейстер Тугор. Я несколько раз быстро кивнула. Вот зачем мне это? Могу спокойно уйти с зачетом в кармане. Но мейстери Луэ верила в меня, и я хотела доказать ей, что я способна на большее, ради памяти об отце. Да и Ледышке я бахвалилась, что войду в число сильнейших! – Готова! – процедила я сквозь зубы. Медея осклабилась в довольной улыбочке. Поманила меня согнутым пальцем: – Цып-цып-цып, цыпленочек. Стоило признать, Эйсхард хорошо ее обучил, превратив из деревенской девчонки в воина. Но у Медеи был только один учитель, а у меня – два! И оба отличные. Я улыбнулась и, превозмогая боль, помахала ей правой рукой: мол, рано радуешься, я в порядке, и пошла прямо на Медею, открываясь, подставляясь под атаку. Эйсхард натаскивал нас и натаскивал, каких только приемов не показал. Но был у него пробел: Лед – высокий, широкоплечий, крепкий парень – даже в мыслях не мог поставить себя на место невысокой худышки, а мой папа думал в первую очередь о дочери. «Ты не очень сильная, Ласточка, но ты можешь использовать силу атаки противника против него самого», – говорил он. Папа научил меня простому, но действенному приему, который сбивал с ног и взрослого мужчину. Медея бросилась на меня, сжав кулаки. Я отклонилась назад, схватила ее за неплотно застегнутый лацкан форменной куртки, пока Медь замахивалась – а вот надо было застегнуться под горло на все клепки, как это сделала я! – и потянула на себя, используя импульс атаки. Кажется, Медея сама не поняла, как это мир перевернулся и перед глазами вместо ухмыляющейся меня оказался далекий каменный потолок. Пока она моргала, я несильно придавила коленом ее вздымающуюся грудь. – Победа кадета Дейрон! – провозгласил ректор. – Ого! – воскликнул какой-то старшекурсник с последнего ряда. – Опасная штучка Дейрон! Но как-то не обидно сказал, даже восхищенно, и фразу про «опасную штучку» подхватили тут и там. Крепким орешком я была, железной девочкой тоже. Почему не стать «опасной штучкой»? Я торжествующе взглянула на Эйсхарда, а он, будто нарочно, увлеченно беседовал с Ярсом и не смотрел в мою сторону. Хоть бы порадовался за ученицу! Ледышка как есть. Настроение немного испортилось, но совсем чуть-чуть. Свое место на ступенях я заняла с видом победительницы. – Молодец, Аля! – воскликнула Веела. – Болела за тебя! – Как-то ты молчаливо болела, – хмыкнула я. Фиалка снова покосилась в сторону князя Лэггера и виновато улыбнулась. Боится она его, что ли? Глава 3 Веела боролась с Барри, Лесли с Бренденом. Всем четверым зачли поединки, но в число лучших кадетов по результатам боев они не вошли. В конце первого зачетного дня определили тридцать сильнейших: пятнадцать пар, которые завтра утром скрестят стики первыми. И я среди них! – В качестве поощрения за успешную учебу комиссия, посовещавшись, решила наградить каждого вышедшего в лидеры кадета пятьюдесятью бонусными баллами! – сказал мейстер Тугор. – Но это еще не все… Ему пришлось пережидать бурю оваций и радостных воплей, раздавшихся после этих слов. Я хлопала и кричала вместе со всеми. – Им предоставят право биться боевыми стиками… – С ядом? – ахнула Веела. Мейстер Тугор словно услышал. – В полной комплектации, утяжеленными, но лезвия останутся без яда. Я хочу пригласить победителей на арену, они заслужили ваши аплодисменты. Ронан протянул мне руку, помогая встать, мы оба начали пробираться к арене, стараясь никому не оттоптать ноги. Из нашей группы в сильнейшие пробились трое: я, Рон и Атти. Краем глаза я заметила и Вернона, который потрясал вздетыми над головой руками, будто все почести предназначались ему. Миромира, который скромно улыбался и смотрел на одну только Мейви, а она отправляла ему воздушные поцелуи. Мы выстроились в шеренгу на арене, краснея и переминаясь с ноги на ногу, – все, кроме Вернона, который купался во всеобщем восхищении и отлично себя чувствовал. Я невольно нашла взглядом Эйсхарда – он хоть и смотрел на лидеров турнира, но не на меня, а куда-то поверх моей головы, сделав безразличное лицо. Ледышка… Помощники из числа второкурсников раскладывали на бортиках стики, когда-то побывавшие в настоящих боях на границах с бесплодными землями. Каждый – уникальный. С оплавленными рукоятями, будто стики вытащили из огня. С рукоятями в кожаных оплетках. Со стертыми от времени узорами. С именами владельцев… Где сейчас все эти люди? Скорее всего, погибли, иначе как бы их оружие оказалось в Академии. Я невольно вспомнила стик отца, сохранивший мне жизнь. Я оставила его в доме генерала Пауэлла, но что если он как попечитель передал стик в оружейку Тирн-а-Тор? Я, вытянув шею, пыталась разглядеть среди десятков стиков один особенный из вороненой стали, я узнала бы его мгновенно – стоило увидеть… Нет, его здесь не было. – Выбирайте, – пригласил мейстер Тугор. – И оставляйте на бортике до завтрашнего турнира. Вам оказана большая честь! Эти стики побывали в руках настоящих героев. Мы благоговейно взирали на грозное оружие. Вернон очнулся первым, поспешил к бортику и принялся деловито перебирать стики. Хватал благородное оружие своими загребущими лапами! Я знала, что не смогу притронуться ни к одному стику, уже побывавшему в его руках, и поторопилась к противоположному краю арены. Мне сразу приглянулся короткий стик с корпусом из меди – редкая вещица – с рукоятью, украшенной летящими птицами. Почему-то мне показалось, что раньше он принадлежал женщине. В руку он лег как влитой. Не хотелось расставаться с этой красоткой. Мысленно я дала ей имя Ласточка. – Как думаешь, нам их только на один раз выдали или на практикумы тоже разрешат брать в качестве поощрения? – спросил меня Миромир. Он стоял рядом и взвешивал на ладони серебристый стик с узорами в виде переплетенных ветвей. – Я в него просто влюбился. – Понимаю! – вздохнула я и продемонстрировала свой. – Знакомься, это Ласточка. Мы обменялись улыбками. Миромир не принимал участия в травле и всегда вел себя порядочно по отношению ко мне. Друзьями мы пока не стали, но и врагами не были. – Результаты жеребьевки! – возвысил голос мейстер Тугор, заставив нас замолчать. «Только не Вернон! Только не Вернон! – мысленно взмолилась я Всеблагому. – Ну пусть хоть сейчас мне повезет!» Преподаватель называл пары – я расслабилась лишь когда услышала: «кадет Колояр против кадета Латгарда». Фух, пронесло. – Кадет Дейрон… – продолжил меж тем мейстер Тугор, а я задержала дыхание. – Против кадета Миромир. О да! Сегодня удачный день! Мы с моим будущим противником пожали друг другу руки. Этот парень станет биться честно, не сомневаюсь. Если я и проиграю, ему уступить победу не так обидно. – Главное – сдать зачет, – сказал Миромир. – Биться не на жизнь, а на смерть будем с тварями Изнанки. Согласна? – Полностью! Пока преподаватель по специализации зачитывал короткий список, князь Лэггер что-то негромко говорил ректору, а тот хмурился и, кажется, пытался спорить. О чем они беседуют? Загадка объяснилась быстро. – Его сиятельство князь Лэггер хочет внести небольшие изменения в правила проведения турнира, – мрачно сообщил ректор Кронт и передал слово высокому гостю. Тот откинулся на спинку широкого стула, напоминающего трон, кончики губ приподнялись в улыбке, когда он оглядел нас, смущенных желторотиков, победивших в первом в своей жизни турнире. – Давайте немного усложним! – доброжелательно сказал он. – А то, смотрю, вы все тут немного размякли под крылышком дядюшки Кронта. Ректор свел брови к переносице и принялся нервно черкать в лежащих на столе ведомостях. Мейстер Кронт злился, но его сиятельство – кузен Императора, такого не заткнешь и на место не поставишь. – Когда я учился в Академии… О, как давно это было! С нами не нянчились, будто с детьми малыми – не то что с нынешними кадетами. – А с нами-то уж нянчатся, куда там! – пробурчал Атти из-за моего плеча. – Он что, тоже здесь учился? – спросил Миромир. – Ну… Да. Он же одаренный, – ответила я. – Все одаренные оканчивают Академию. – Предлагаю повысить ставки! Ведь вы, стоящие сейчас передо мной, лучшие кадеты первого курса. Ох, что-то происходящее нравилось мне все меньше и меньше. – Пусть слабаки получают зачет за баллы и технику, а вы вырвете победу силой! Завтра турнирные бои будут вестись до первой крови. – Князь Лэггер рассмеялся, глядя на наши вытянувшиеся лица. – Я не предлагаю никого убивать, упаси Всеблагой! Небольшой царапины вполне достаточно. Мы с Миромиром переглянулись. – Все нормально, Дейрон. Царапина так царапина. Договоримся метиться в руки. – Согласна. – А если я проткну кого-нибудь насквозь? – крикнул Вернон со смехом, только вот глаза не смеялись. Его сиятельство развел руками: – В битве всякое случается. Никто тебя не осудит, кадет. Гадство. Гадство, гадство! Лишь бы завтра обошлось без смертей! Я заметила пристальный взгляд Эйсхарда. Ага, после известия, что твою заклятую врагиню завтра могут нанизать на стик, как кусок мяса на шампур, ты все же удосужился посмотреть на меня? – Возвращайтесь к своим группам, – приказал ректор Кронт. – Отдыхайте, набирайтесь сил перед завтрашним турниром. В зале поднялась суета, эфоры выстраивали подопечных, старшекурсники бродили туда-сюда, болтали, кажется, делали ставки. Некоторые поворачивались в мою сторону, смотрели оценивающе, будто решали, стоит ли возлагать надежды на «опасную штучку Дейрон». Другие кадеты подбирались ближе к князю, собираясь представиться: мало ли, вдруг близкое знакомство с его сиятельством сыграет на руку при распределении в конце года. Но князь Лэггер, стоящий поодаль, у противоположного края арены, оказался занят беседой. Рядом с ним, склонив голову, застыла бледная Веела. Она выглядела виноватой и грустной, а князь что-то говорил и говорил ей, наклонившись к самому уху. Веела же отвечала коротко и немногословно. Лишь раз она подняла лицо и поглядела на князя с чувством, которое я никак не могла определить… Так смотрят на людей, мнение которых важно. Когда не хотят их разочаровать. В конце концов князь замолчал и положил ладонь на плечо Фиалке, подбадривая ее. – Чего это он там льет ей в уши? – пробормотал Ронан. Веела, спотыкаясь, добралась до нас. Щеки ее горели. – Что-то случилось? – спросила я. – Ты его знаешь? – Да, – сказала она, не глядя на меня. – Князь Лэггер… Он… старый друг моих родителей. Ах да, Веела ведь у нас происходит из древнего аристократического рода. Почему-то эта информация начисто стерлась из памяти. Конечно, он ее знает. Наверное, интересовался, как идет учеба, давал наставления. Может, пожурил за то, что дочь благородных родителей не оказалась в числе лучших. – Ругал? – участливо спросил Ронан. – Передал привет от отца… На бедной Вееле не было лица, и мы решили не мучить ее расспросами. Глава 4 Первый турнирный день закончился. Эфоры построили свои группы, чтобы отвести в жилое крыло: еще далеко не все кадеты видели дороги Академии, однако с каждым днем кадетов с первой манифестацией дара становилось все больше. У нас в группе сдали зачет Барри и Медея, но, пока мы все не сможем уверенно передвигаться по Тирн-а-Тор, командиры так и станут водить нас чуть ли не за ручку на занятия и обратно. Вымотанные поединками и уставшие от эмоций одногруппники разошлись по комнатам, и, хотя мы все увидимся с утра, перед вторым зачетным днем, Веела, прежде чем закрыть дверь, прошептала: – Удачи завтра, Аля. Удачи, Рон. – И тебе, Вель. Эйсхард, сложив руки на груди, ждал, пока коридор опустеет. Пока я топала до своей комнатушки в конец коридора, он не двигался с места, но потом мгновенно перенесся ко мне, используя дар, и положил ладонь на дверную ручку, не давая мне зайти в спальню. – Надо поговорить, – бросил он этим своим бесстрастным высокомерным тоном, от которого я сразу начинала закипать. Я развернулась, прислонившись к косяку, а Эйсхард навис надо мной, упершись ладонью в дверное полотно рядом с моей головой. Сцена слишком напоминала наш короткий и злой разговор в мой первый день Академии. Так и подмывало зажмуриться, но я смело вздернула подбородок. Лед почему-то грустно усмехнулся. – Дейрон, ты ведь не боишься меня? – Конечно, нет, командир! – ответила я со всей возможной небрежностью. – О чем поговорить? Наши взгляды притянулись друг к другу. Ладонь Эйсхарда сползла вниз по двери, став ближе на самую малость. Я, будто намагниченная его взглядом, чуть подалась вперед, а Лед качнулся ближе. Нас разделял всего только шаг, а сейчас и того меньше. – Чего тебе? – в смятении прошептала я. Вихрем пронеслось воспоминание о безумном поцелуе. Наши сплетенные тела, его крепкие бедра и как я обхватила их ногами. Жар дыхания, жар в крови… Его взгляд почти ощутимо скользил по моему лицу, гладил кожу. Я нервно облизнула губы. Зрачки Эйсхарда расширились. Что он видел сейчас в своем воображении? Тоже вспоминал? Он заморгал и, тихо ругнувшись, отпрянул. Повел плечами. – Дейрон… – хрипло произнес он, но, похоже, и сам забыл, зачем остановил меня и о чем собирался поговорить. Надавил пальцами на закрытые веки и помассировал их. Непроизнесенное: «Проклятье! Да сколько можно! Что это, на хрен, за наваждение такое!» – повисло в пространстве между нами. Три недели Ледышка ничем не показывал своего интереса, оставался холоден, как… ледышка. Что на него нашло? Это из-за того, чтобы мы стоим так близко? Прежде-то он держался на приличном расстоянии. Но это всего лишь… реакция тела. Молодого, крепкого, здорового мужского тела на женское – то, которое он так и не сумел заполучить. Инстинкт охотника. Я отползла по стеночке – вид у Ледышки сделался оскорбленный. – Дейрон, – прошипел он. – Да не трону я тебя!.. В бездну! Я хотел спросить! – Ну так спрашивайте. – О чем вы договаривались с кадетом Миромиром? Неожиданный вопрос. Я пожала плечами: – О честном поединке, о чем же еще. – Ты ему доверяешь? – Вполне. По-моему, Миромир не из тех, кто воткнет нож в спину. А что? Какие-то сомнения на его счет? Эйсхард покачал головой. – Нет. Скорее – нет. Но происходящее мне не нравится. Эти новые правила, битва до первой крови. Как-то все мутно… – Ты все еще думаешь о той записке? – догадалась я, в какой-то момент снова переходя на «ты», а Лед меня не поправлял. – Ерунда! Ладно бы мне попался в противники Вернон, но Миромир? Да и вообще. Кому нужна моя смерть? Ради мести? Глупо! Я осеклась, сообразив, что объясняю это человеку, который вовсе не считал месть дочери предателя Дейрона глупой, да и сам недавно чуть меня не придушил. В его глазах – мотив вполне себе подходящий. Я сглотнула. Эйсхард невесело хмыкнул. – Будь осторожна, Дейрон. Настала моя очередь фыркнуть: – Знаешь, звучит так, будто ты мне угрожаешь! Краешки губ Ледышки скользнули вверх в полуулыбке. – Я ведь сказал, что никому не позволю меня опередить. – Он примирительно поднял ладони: «Шучу!» – Смотришь на меня как на добычу! – не выдержала я. Он аж с лица спал. – Нет! Всеблагой! Что ты несешь! Он, казалось, взбешен до крайности. Глаза метали молнии. Маленькая девочка внутри меня праздновала победу: я таки сумела вывести из себя ледяного эфора. Таким как сейчас – злющим, как твари Изнанки, но живым человеком – он мне нравился куда больше. Эйсхард сердито надавил на ручку и толкнул дверь в спальню, давая понять, что разговор закончен. – Завтра трудный день, кадет Дейрон! Отдыхай! – Даже не назначите штрафных баллов за дерзость? – отчаянно хулиганила я. – Если что, мне теперь есть чем крыть. Пятьдесят бонусных баллов! Я ведь говорила, что войду в число лучших. – Если так, постарайся завтра не подставиться под стик Миромира, – устало прервал он меня и захлопнул дверь, разделяя нас. Разудалая бравада схлынула с меня, я доползла до койки на подкашивающихся ногах. Меня затопил стыд. Хотелось побиться головой о стену: может, тогда я приду в себя и пойму наконец, почему мозги превращаются в кашу в самый неподходящий момент. Застонав, я рухнула на постель, уткнулась носом в подушку. «О Всеблагой, какую же недалекую девицу он видит перед собой! Я ведь не такая! Не такая!» Клятвенно пообещав себе впредь вести себя сдержанно и разумно, я скинула одежду на пол и отправилась в душ. Думала, что проворочаюсь без сна полночи, но усталость взяла верх – я уснула довольно быстро. Глава 5 Второй турнирный день открывали поединки сильнейших. Я думала, что готова, но, когда увидела у арены небольшой столик с приготовленными на всякий непредвиденный случай флаконами жильника и рядом с ним нашу целительницу, под ложечкой засосало от страха. Веела сидела, сжавшись в комочек. На голове снова полный беспорядок. Я вздохнула и принялась заплетать ей косу: займу руки и заодно отвлекусь. – С кем ты сегодня выходишь на поединок? – С Мейви… – О, ну так отлично! Вы примерно равны по силе, и новые правила касаются только лидеров. Никто тебя не ранит. – Пожалуйста, постарайтесь сделать так, чтобы и вас не ранили! – Веела быстро посмотрела на Рона, потом на меня. Рон приосанился, разулыбался, словом, распушил перышки, как молодой петушок перед курочкой. Даже в плечах будто стал шире. Ему льстила забота Веелы: до сих пор только он нянчился с ней, ухаживал, опекал, а наша капризуля принимала все как должное. Неужели Фиалочка взрослеет и учится думать не только о себе? – Да что с нами сделается! – ответила я. – Ага! – подхватил Рон и, пользуясь моментом, взял ладошку Веелы в свою лапищу, наклонился и поцеловал маленькое порозовевшее ушко, выглянувшее из-под тонких белокурых волос. Они оба такие трогательные. Рон, похожий на неуклюжего медведя, и нежный цветочек Вель. На мгновение Фиалка прижалась щекой к плечу Ронана, но тут же испуганно вздрогнула, вырвала руку, села прямо. Я как раз доплетала косу, еле успела поймать ускользавший кончик. – Вель, сиди спокойно! Что ее напугало? Сегодня Веела дергалась от каждого дуновения ветерка. Я проследила направление ее взгляда и поняла, что Веела смотрит на князя Лэггера, а он, полуобернувшись, осуждающе сдвинув брови, взирает на нее. Понятно, не одобряет отношения дочери аристократов и простого парня. Будто сам не учился в Академии! Здесь мы равны, а после окончания Тирн-а-Тор нас сошлют в разные уголки империи. Может, в следующий раз удастся увидеться через несколько лет, а то и десятилетий. Мейстери Луэ и мой отец дружили в юности, она видела меня совсем крошкой, а потом так и не нашла времени выбраться в далекий северный гарнизон. От этого становилось немного грустно. Амфитеатр заполнялся. Задние ряды сегодня оказались забиты до отказа: на второй день, прознав, что желторотики станут биться до первой крови, явились все старшекурсники. Еще бы, такое зрелище! К комиссии присоединились мейстери Луэ и мейстер Тугор, последним пришел наш тренер – мейстер Рейк. Пора начинать. Я невольно посмотрела на Эйсхарда. Он все время неподвижно стоял в конце ряда, на котором расположилась группа. Между бровей залегла хмурая складка. Казалось, он напряжен, как тетива лука. Я нашла взглядом Миромира, тот объяснял что-то Мейви, бодро жестикулируя: изображал, как надо поворачивать стик, как перехватывать ладони, давал последние наставления. Он почувствовал мой взгляд, кивнул и приветственно поднял руку. Нет, он не держит камня за пазухой. Князь Лэггер снова убеждал в чем-то ректора. Хотя, пожалуй, «убеждал» – неверное слово. Он коротко бросил приказ, мейстер Кронт разразился тирадой в ответ – я не слышала ни слова, но мимика выдавала несогласие. Князь повелительно махнул рукой и повторил распоряжение. Прав был Лед: как-то все мутно. – Небольшие изменения в жеребьевке. Его светлость князь Лэггер считает, что кадеты Колояр и Толт лучше покажут себя в поединке, – громко произнес ректор. В его глазах горело бешенство, а на скулах выступили красные пятна, но он ничего не мог сделать: князь Лэггер пришел забавляться, играл с кадетами, как с марионетками. Наверное, в детстве с игрушечными солдатиками не наигрался. Веела вскрикнула и сжала руки на коленях. – Да не бойся, глупышка, заставлю Колояра поплясать, – прогудел Рон и хмыкнул: – Я явно не понравился другу твоего бати. – Он… – Веела прихлопнула рот ладошкой, помотала головой. – Рон, не подставляйся, ладно? – На арену для поединка приглашаются кадет Колояр и кадет Толт! – объявил мейстер Тугор. Вернон вразвалочку, неторопливо, наслаждаясь всеобщим вниманием, направился к бортику за стиком, оставленным вчера. Ронан тоже держался уверенно. Забрал оружие, проверил, помахал зрителям, подмигнул Вееле. Зал одобрительно загудел. Но так же радушно встречали и Колояра: он у многих ходил в любимчиках. Фиалка вцепилась в мое запястье. Вернон и Рон, оба высокие, широкоплечие, встали друг напротив друга, разложили стики. Увы, Вернон больше не выглядел неуклюжим с оружием в руках: со дня первой тренировки много воды утекло, он научился обращаться со стиком. Ярс свое дело знал – натаскал его на совесть. Но и Тайлер не давал спуску Рону. Ярс как раз подошел к Эйсхарду и что-то с улыбкой ему говорил. Лед мимолетно усмехнулся в ответ. Они ударили по рукам. Мальчишки. Хоть и эфоры. Первым атаковал Вернон. Стики замелькали в руках парней. Вспыхивали в голубоватом сиянии магических ламп лезвия на концах: острые, опасные даже на вид. Первогодки не могли сравниться в скорости с третьекурсниками: опыта маловато, и все же это был красивый бой. И страшный оттого, что должен закончиться ранением и никак иначе. – Рон, давай-давай, – шептала я, а Фиалка словно оцепенела. Поединок завершился внезапно. Я не успела отследить, в какой момент Рон пропустил удар, его стик с железным скрежетом скользнул вдоль рукояти Вернона, но не сдержал направленное в грудь острие. Лезвие легко, будто нож в масло, погрузилось в его тело чуть ниже ключицы. Колояр в последний миг сам испугался и успел задрать стик, чтобы удар не пришелся в сердце. Зрители заорали. Трудно понять, чего больше было в этом вопле – ужаса или восторга. На светло-желтом песке арены алая кровь выделялась особенно ярко. Рон зажал рану пятерней, скривился и побледнел, но остался стоять на ногах. Мейстер Тугор вскочил, поднимая руки, давая понять, что поединок закончен. Эйсхард в мгновение ока оказался рядом с подопечным, подставил плечо, помогая идти, а мейстери Иллари откупоривала флакон с жильником. Все случилось так быстро! По лицу Веелы беззвучно катились слезы. Да я и сама похолодела от увиденного. Вот тебе и царапина! – Хорошо, что лезвие без яда, – пробормотал Атти. – Иначе – мгновенная смерть. Мейстери Иллара подозвала двух второкурсников, они подхватили Рона и повели за собой. Придется Ронану пару часов побыть в лазарете, как мне после укуса скела. Уходя, он нашел взглядом Фиалку и снова подмигнул. – С ним все хорошо! – сказала я. – Вечером будет как новенький. – Победа кадета Колояра! – крикнул мейстер Тугор. Вернон театрально поклонился. От угрызений совести не осталось и следа. – Верн! – громче всех орала Медея. – Ты задал жару! Ну и парочка! Не хотелось бы мне оказаться с ними в одной команде где-нибудь в отдаленном гарнизоне посреди степей. Вернон, однако, смотрел не на подружку. Он отыскал взглядом меня, уставился своими жучино-черными глазками. Я была его темным желанием, его трофеем, который он так и не заполучил. Медь подавилась очередным восторженным воплем. И князь Лэггер смотрел на меня. Он-то почему? …Папа в детстве научил меня хитрой игре, за которой мы коротали время долгими зимними вечерами. По расчерченной на черные и белые квадраты доске передвигались фигуры, каждая по своей траектории. Их цель – принцесса. Она почти ничего не может сделать для своей защиты, ходит на одну клетку вперед или в стороны. Почему я сейчас ощущала себя той самой слабой принцессой, за которой ведется охота? Колояр с его раскосыми дикими глазами казался тигром, а князь Лэггер напоминал полководца – это самые сильные фигуры в партии. И тут по диагонали шагнул Эйсхард, закрыл меня своей широкой спиной. И я подумала, что он башня. Точно башня, которую ни за что нельзя взять при осаде, только разрушить. Меня не оставляло чувство, что кто-то сильный и облеченный властью разыгрывает свою партию. Но кто противники в этой игре? И зачем им принцесса? Глава 6 Следы крови с арены убрали, размели песок, но перед глазами до сих пор стоял Ронан, зажимающий рану. Как он храбрился, не показывая, что ему больно, лишь бы не напугать Веелу! – Больной ублюдок, – выругался Атти в сторону Вернона. Колояр вернулся на место с героическим видом. Он по-хозяйски обнял Медею, но она высвободилась и с силой оттолкнула его. Я боялась, что, раззадоренные жестоким зрелищем, парни войдут в азарт. Захотят доказать, что и они круты и бесстрашны, и еще не одно лезвие сегодня войдет в грудь. Об этом же подумали и эфоры. Ярс пробился к Вернону и что-то жестко выговаривал ему, Эйсхард возник между мной и Атти. – Галвин, Дейрон, не сметь наносить увечья противнику! – сурово, вполголоса, так, чтобы комиссия не услышала приказа, отчеканил он. – Я бы и не стала! – Командир, я пока еще с головой дружу! – оскорбился Атти. Лед прищурившись взглянул на него, кивнул. Действительно, в следующих поединках дело ограничилось легкими порезами на руках. Напряжение потихоньку отпускало, даже Веела прекратила плакать и, нахохлившись, как воробей, смотрела на битвы. – На арену для поединка приглашаются кадет Миромир и кадет Дейрон! Фух! Быстренько отстреляюсь и получу зачет. Пора бы вплотную заняться историей и бестиарием, турнир турниром, а экзамены никто не отменял. Миромир, прежде чем идти, коснулся губами макушки Мейви. Она мне сейчас снова сильно напоминала Веелу – такая же перепуганная. Проводила взглядом своего звеньевого, настороженно посмотрела на меня. Я чуть не фыркнула. Ну да, ну да, я ведь «опасная штучка Дейрон» и сейчас порежу на кусочки ее любимого Миромира. Я подхватила с бортика Ласточку – она ожидала там, где я ее вчера оставила. Разложила, сложила: стик охотно подчинялся. Надо бы проверить лезвие, но никто этим не занимался: стики к бою готовили второкурсники, осмотрели тысячу раз. – Я придумал ему имя, – шепнул Миромир, поднимая серебристый стик. – Луч! – Красиво! – кивнула я и тихо напомнила: – Как договаривались? Метимся в руки? – Само собой. – Он помолчал и добавил: – Надеюсь, Рон скоро поправится. Вернон уже совсем… – Расходимся! – оборвал его окрик мейстера Тугора. Краем глаза я заметила, что Эйсхард спустился со второго ряда и встал у самого бортика. Сотни взглядов были направлены на меня. Одни смотрели с ненавистью и желали мне провала, но были и те, кто глядел с любопытством, а Веела вот переживала – она подалась вперед и, так как ей не за кого было сейчас держаться, обняла себя за плечи. Я развернула стик в шест, и, едва ладони привычно обхватили рукоять, волнение испарилось. Лед не зря муштровал нас дни напролет: доводил действия до автоматизма. С оружием в руках я сделалась воином. Миромир на миг зазевался, открывая не защищенное курткой запястье, и я рванула к нему. Он отбил мой удар и засмеялся. – Не так быстро, Дейрон! Следует признать, Хоффман его отлично обучил. Эфоры знали свое дело, не зря их избирали из числа лучших. Атаки и контратаки следовали одна за другой. Мелькнула щека Миромира – чиркну, и победа моя. Такое искушение! Но договор есть договор, даже если Миромир любит украшать себя шрамами. Тем более что я видела: он устает быстрее меня. Еще немного продержусь и возьму верх в честном поединке. И вдруг… На запястье будто из ниоткуда возник паук. Жирный, гадкий, он перебирал мохнатыми лапами. Откуда он взялся? Свалился с потолка? Наверняка ядовитый! Пискнув, я дернула рукой. Эта ошибка стала роковой. Миромир выбил стик из моих рук, и тот, загрохотав, покатился по доскам арены. Я инстинктивно подняла ладонь, защищаясь. Ну все, проиграла… Достаточно чуть-чуть проколоть кожу, что Миромир и собирался сделать. – Просто царапина, – сказал он, занося стик. Эх, ну ладно. Все справедливо. Не падали бы здесь пауки с пыльных потолков – победа осталась бы за мной. Серебристо-серое лезвие Луча почему-то вспыхнуло не белым отсветом, а желтоватым, как будто… Я догадалась за миг до гибели: на острие стика Миромира яд! Все, что я успевала, – упасть на пол. Чуть дальше от острия и на мгновение дальше от смерти. Зажмурилась. Мир погрузился во тишину. – На лезвии яд! – рявкнул хорошо знакомый голос. Живая? Я приоткрыла один глаз и увидела Эйсхарда, который крепко удерживал стик, нависший надо мной. Успел перехватить его буквально в волоске от моей выставленной ладони. У Миромира кровь отлила от щек, он тут же разжал руки. Эйсхард отбросил оружие к бортику. Рывком поднял меня и принялся вертеть туда-сюда мои ладони, отыскивая малейший порез. – Я не знал! – крикнул Миромир. – Клянусь! – Я в порядке… – прошептала я. Кадеты вскакивали с мест, переговаривались, перекрикивались. Эфор Хоффман метнулся на арену. – Ты проверял стик перед боем, кадет? – Н-нет… Да кто из нас проверял? Мы все понадеялись на второкурсников, и кто-то из них налажал. Теперь концов не найти. Члены комиссии сблизили головы, совещаясь. На столе перед ними лежал злополучный стик. Князь Лэггер кинул на меня острый взгляд, мейстери Луэ выглядела подавленной, ректор злился, мейстер Тугор угрожающе поглядывал то на эфора Хоффмана, то на поникшего Миромира – им точно влетит. – Члены комиссии посовещались и пришли к решению. – Ректор Кронт поднялся с места, и зрители притихли. – За халатность, едва не приведшую к смерти, кадет Миромир лишается бонусных баллов, наказывается штрафными работами и двумя сутками заключения в карцере. Я чуть не погибла, но никакой радости из-за наказания для Миромира не испытала. Мы оба не проверили лезвия, потому что увлеклись разговором. Он не врал – он ничего не знал о яде. – Кадету Миромиру разрешат снова сдать зачет в конце зимней сессии. Эфор Хоффман наказывается штрафными работами за плохо проведенный инструктаж. Кадет Дейрон… – Голос ректора смягчился. – Хоть поединок прервался по уважительной причине, однако кадету Дейрон придется снова выйти на бой. Ректор Кронт посмотрел на меня с сожалением и добавил как-то по-человечески: – Не обязательно биться сегодня. Проведем жеребьевку в конце дня… – Она будет биться сегодня! – вмешался Лед. – Сейчас. Со мной. Я ее командир и в чрезвычайных обстоятельствах имею право взять на себя… – Что ты себе позволяешь, мальчишка! – Князь Лэггер привстал. Зрители зашумели, поднялся гвалт. Ярс взирал на друга с таким выражением, будто говорил: «Тай, ты рискуешь!» Глава 7 – Эфор Эйсхард! – возвысил голос ректор, и кадеты, подчиняясь выработанному за годы учебы навыку, тут же стихли. – Эфор Эйсхард хорошо помнит устав академии, чему я рад. Действительно, если во время зачетных поединков один из противников выбывает, подчиненный имеет право продемонстрировать полученные умения в бою со своим наставником. Лед едва заметно благодарно кивнул. – Я против! – бросил его сиятельство. Ректор Кронт со всей почтительностью поклонился князю. – К сожалению, устав Академии разрабатывал лично император Максимилиан, кто я такой, чтобы его оспорить. Князь Лэггер сжал челюсти и откинулся на спинку стула-трона. – Пять минут на подготовку. – Ректор провел черту в споре с высоким гостем. Лед первым делом протянул руку за моей Ласточкой и отошел к дальнему бортику, подальше от внимательных ушей. Он тщательно изучал лезвие и все сочленения стика, пока я хмуро переплетала косу, успевшую растрепаться. Адреналин боя еще не выветрился, каждая мышца в теле была напряжена, по венам бежал ток, и мне казалось, что я и командира смогу уложить одной левой. – Что на тебя нашло, Дейрон? – сурово спросил Эйсхард, не глядя на меня. – Я плохо тебя обучил? Ты почти выиграла поединок, а потом просто сдалась. Что случилось? – Сдалась? – Я задохнулась от возмущения. – Я… Я бы победила, если бы не паук! Лед быстро взглянул на меня. – Какой паук? Я дернула плечом, стыдясь признаться в том, что испугалась какого-то крошечного паучка. Да ладно, кого я обманываю, он был вовсе не крошечный, а огромный и страшный, и точно ядовитый. – Я почти победила, когда увидела на руке паука. Почему перед поединками не проверяют потолки? А если в следующий раз он за шиворот кому-то свалится? От неожиданности я растерялась на миг. Больше такого не повторится. Эйсхард перестал осматривать Ласточку, теперь он изучающе уставился на меня. – Все бы хорошо, Дейрон, – произнес он, – но в подвалах рядом с тварями не выживают ни пауки, ни сороконожки, ни мокрицы: не выносят запаха бестий. – Что?.. Вот это новость! У меня снова галлюцинации? Такими темпами я и Академию не успею окончить – слечу с катушек раньше времени. – Соберись, Дейрон! – рявкнул Лед, увидев, что я сдуваюсь, как воздушный шарик. – Мы позже поговорим о… твоих видениях. А сейчас тебе надо поднапрячься и продержаться против меня хотя бы минуты две. Я не должен тебя предупреждать, но… Он прокрутил в руках Ласточку, за несколько секунд продемонстрировав техники атаки: «жало», «коготь», «змей» и «клещи», и после этого сложил стик и протянул мне безопасной стороной. – Проще простого, – фыркнула я, раззадориваясь. – И что, никаких сюрпризов? Не уверены во мне, командир? Краешек его рта дрогнул в улыбке, но Лед не позволил своим губам своевольничать, сжал их в суровую линию. – Я думаю, ты неплоха для желторотика, Дейрон, но не обманывайся, против меня ты и минуты не продержишься, если я не подыграю. – Ах, вот как? – вспыхнула я, уперла руки в бока, как, бывало, делала старая кухарка в гарнизоне, когда отчитывала рекрутов, а Эйсхард, оторопев от моей наглости, смотрел смеющимися глазами. – Минута? Спорим – две? – О, да ты опасная штучка, Дейрон! Он с иронией повторил фразу, прилипшую как мне как банный лист. Услышал, значит! Да только Ледышка меня опасной вовсе не считал, видел во мне неоперившегося птенца, которого он, коршун, поучит-поучит, а потом уложит носом в песок. – Целых две минуты? И без поддавков? – Да! – гордо заявила я. – И вообще. Вполне может статься, царапина окажется на твоей руке, Ле… Командир. Он чуть сузил глаза, когда я едва не оговорилась, назвав его Ледышкой, и нечто холодное мелькнуло в глубине хрустально-голубых радужек. – Не бойся, Дейрон, ты и не почувствуешь пореза. Какая рука? Левая? Правая? – Да что уж там, меться сразу в шею! Тебе не привыкать пускать кровь дочери предателя, верно, Тай? Ух я и завелась. Припомнила иголку, впивающуюся в нежную кожу под воротничком, и каплю крови, которая, щекоча, сползла под рубашку. Темные брови Эйсхарда взметнулись в немом вопросе. Он забыл! Ранил меня, заставил себя ненавидеть, указал дочери предателя Дейрона, где ее место… а потом забыл? Ох, ну все! Теперь я точно буду держаться до последнего! – Какая рука, командир? – прошипела я. – Левая или правая? Теперь и на его лице вспыхнул азарт. – Ладно, ты сама напросилась. Хочешь сюрпризов? Будут тебе сюрпризы! Повеселимся, птичка. – Как ты меня назвал? О, надо было видеть его закаменевшее лицо: «Кто назвал? Я назвал? Снова тебе что-то мерещится, Дейрон!» – Вы готовы, эфор Эйсхард? Или нужно чуть больше времени? Голос мейстера Тугора напомнил, что мы выясняем отношения под прицелом множества взглядов: слышать нас не могли, но происходящее между командиром и его подчиненной мало напоминало последние наставления перед боем и вежливое внимание. «Ладно, никто ничего не понял, – успокоила я себя. – Все знают, что Дейрон вечно дерзит и нарывается, это не значит, что у нас с Ледышкой какие-то особые отношения. Нет никаких отношений. Тот поцелуй не в счет. Мы оба его благополучно выкинули из головы. Да, Ярс, и не надо так на меня глядеть!» Эйсхард подхватил с бортика первый попавшийся стик – побывавший в переделках, оплавленный и, кажется, не слишком-то надежный. Бегло осмотрел его. Стик, кряхтя, разложился, но Лед не стал его менять: я, мол, одержу победу любым оружием. Ха! Глава 8 И вот я снова кружусь по арене, только напротив меня уже не кадет-первогодок, не слишком уверенный в своих силах, а стремительный и ловкий Лед. Движения отточены, взгляд подмечает каждый мой жест. Каждый намек на жест, с головой выдающий задуманные приемы. Все мои попытки атаковать рассыпались в самом начале: Эйсхард будто умудрился залезть ко мне в голову и подсмотреть мысли. На самом деле он просто видел, как я сжимаю пальцы, как выставляю ногу, как наклоняю корпус – сам ведь всему научил. Он читал меня как открытую книгу. М-да, провальная была идея – его одолеть. Вот только я – Дейрон, и я не умею сдаваться. «Думай, думай, думай! Чем ты можешь его удивить?» Эйсхард позволил мне продемонстрировать несколько приемов, наверное, чтобы комиссия уверилась: его подопечная заслужила зачет, да и он не за красивые глаза назначен эфором – научил! И сам перешел в наступление. Искалеченный в настоящих битвах стик закрутился в его руках, как бешеная мельница. Я отступала под натиском, едва успевая отбивать атаки. Сколько времени прошло? Будет обидно проиграть, не выстояв и минуты. Ледышка ведь как пить дать напомнит мне мое бахвальство: «Какая рука, командир?» Тьфу! «Думай, думай! Ну же!» «Жало», «коготь», «змей» и «клещи» – о них он намекнул у бортика. Однако дальше последовали «стрела», «оса», «жнец»… Что же, Эйсхард держал слово – завалил меня сюрпризами, но пока не свалил на пол. Я стояла на ногах, я отбивалась – без поддавков! На сосредоточенном лице Ледышки мелькнуло одобрение. Он всегда был скуп на похвалу, мог иногда кивнуть – и мы, первогодки, ждали этого молчаливого наклона головы как самого лучшего комплимента. И все равно это был бой ученика и учителя. Захочет и сметет меня за один миг. Он уже и собирался подвести поединок к логическому завершению. Наши стики сшиблись на уровне груди, и мы оказались с Эйсхардом лицом к лицу. – Правая рука или левая? – шепнул он. – Меться в шею, – буркнула я. – Не прогадаешь. Я оттолкнулась и отбежала на пару шагов, переводя дыхание. Миг – мы снова сцепились. – Дейрон, ты бредишь? – протолкнул он сквозь сжатые зубы. – Ага. Ну да. Удар. Удар. Удар. Противостояние глаза в глаза. – Иголка на значке. Моя шея. О чем-то говорит? Эйсхард смотрел на меня так, будто я перешла на тарабарский язык. Вот ведь… Ледышка! – Не имею представления! Ну все! У меня забрало упало от этой подлой лжи! Я присела, уходя от летящего в мою сторону острия, проскользнула под ним, перекатилась по полу, оказавшись за спиной Эйсхарда. Сама не зная как, я объединила в одном приеме техники «рыба» и «тень». О, а что, так можно было? Хм! «Стрела» отлично соединялась с «осой», а «змей» с «когтем». Вот теперь, похоже, мне удалось удивить наставника. И все равно я понимала, что мне не победить: у Эйсхарда будто еще одна пара глаз на затылке, и он невероятно быстрый, даже без дара мерцающего. Мы уже давно бились не в тишине. В зале стоял невыносимый гвалт, кадеты вскочили на ноги и орали. Чтобы не отвлекаться на вопли, я старалась думать о них как о шуме грозы за окном, но все же крики «Дейрон, охренеть!» и «Да завали ты ее уже!» несколько сбивали с толку. Мною двигала неудержимая ярость. И месть. И вообще – никому не позволено безнаказанно протыкать девушек иголками. В прошлый раз я не сумела его одолеть, но сейчас – победа вот она, почти у меня в руках, я на волосок от нее! Медленно, будто под толщей воды, мой стик прочертил дугу и поднырнул под стик Эйсхарда. Наши глаза встретились. Он успевал убрать руку. Да что там, он успевал сделать это десять тысяч раз, но… Почему-то не стал. Позволил лезвию оцарапать тыльную сторону его ладони. Капля крови сорвалась на песок… И злость, ослепившая меня, мгновенно схлынула. – Победа… кадета Дейрон. – Ректор, похоже, сам не верил тому, что говорит. Тишина, воцарившаяся на миг, взорвалась криками. Один только Ярс, прищурившись, смотрел на друга. – Ты подставился, – прошипела я. – Я-то знаю. Губы Эйсхарда снова дрогнули в полуулыбке, но он ничего не ответил. *** Когда я вернулась на место под несмолкающими обсуждениями, Веела молча обняла меня. За два турнирных дня я получила с ее стороны столько поддержки, сколько не видела за предыдущие месяцы. Непривычно. Вся эта кровь и азарт боя, моя едва не случившаяся смерть не могли не разволновать нежную Фиалку. А ведь ей только предстоит поединок. – Не бойся, – прошептала я. Она качнула головой. – Я боялась не за себя… И Рон… Бедный Рон, пострадал из-за меня. Все из-за меня… – Ну-ну! – Я шутливо подтолкнула ее плечом. – Не такая уж ты и важная птица, Ансгар, и мир не вертится вокруг тебя одной. Веела сидела потупившись, но теперь вскинула голову. В больших синих глазах, опушенных слипшимися от слез ресницами, появилось что-то решительное, жесткое, однако, мелькнув, тут же пропало. Веела ссутулилась и погасла. Я отыскала взглядом Ледышку, который занял в проходе позицию наблюдающего и как ни в чем не бывало следил за боем Атти Галвина. В сердце, где совсем недавно саднило воспоминание о игле, впивающейся в чувствительную кожу под воротничком, поселилось теплое чувство. Тайлер уступил. Зачем? Попросил прощения за ту боль, что когда-то причинил? Все уверены, что кадету Дейрон просто повезло: иногда удача поворачивается лицом и к неопытным желторотикам. Только мы вдвоем с Тайлером знаем правду. – Это просто отлично, Аля, что тебе засчитали победу, – сказала Веела. – Ты билась, как львица! Никто не сможет оспорить. Она наклонилась ниже: – Даже если командир подставился, это невозможно доказать. Все, Аль, больше никаких поединков! – Я не представляю, как выглядит львица, – пробормотала я какую-то ерунду, лишь бы уйти от неудобного разговора. – Не представляешь, как выглядит львица? – изумилась Фиалка. – Как огромная кошка. На гербе моего рода… Она осеклась. – Впрочем, какая разница. Ты очень храбрая, Алейдис. – Спасибо, Вель. Вот только на гербе рода Ансгар нет большой кошки, там изображен вепрь. Веела не знала о моей осведомленности. С чего бы мне, дочери начальника отдаленного северного гарнизона, разбираться в геральдике древних аристократических родов? Но так получилось, что в доме с незапамятных времен валялась потрепанная книжица, предназначенная для отпрысков богатых семей: «Наставление юношеству. Малый геральдический справочник». Я любила перелистывать его и любоваться на яркие картинки. И теперь герб рода Ансгар встал перед глазами во всех подробностях. И все же большую кошку – львицу – я тоже видела! Но на чьем гербе? На чьем? Воспоминание ускользало. Глава 9 Нам всем нелегко дались поединки, они вымотали нас до предела. До обеда сражались лучшие, после обеда – все остальные. Мейви и Веела едва-едва прошли по очкам: обе слишком переживали, чтобы биться в полную силу. Едва комиссия объявила о завершении зачетного турнира, Веела вскочила и со всех ног понеслась к мейстери Иллари, узнавать о состоянии Ронана: целительница отправилась следом за ним, но скоро вернулась – ей нельзя надолго оставлять пост. Судя по тому, как Веела прижала к груди ладонь в жесте благодарности, с нашим другом все хорошо. Я знала, верила в это, и все равно голова закружилась от облегчения. Князь Лэггер подошел к Вееле, попытался взять ее под локоть и отвести в сторону, но Фиалка вырвалась и, не оглядываясь, взлетела по ступеням амфитеатра, смешалась с кадетами, скрылась за широкими спинами. Князь проводил ее пристальным взглядом, от которого даже у меня по рукам побежали мурашки. Да что он к ней привязался! Мало того, стоило мне подняться, как острый взгляд его сиятельства обратился ко мне. Я чувствовала себя мышью под прицелом совиных глаз. – Кадет Дейрон, встаньте в строй! – Лед, нарочно ли, случайно, вырос рядом и повел за собой. Я нашла Веелу и взяла ее за руку. Раньше она быстро стряхнула бы мои пальцы, но те времена давно прошли. Можно ли теперь считать нас подругами? Я искренне надеялась, что да. – Все хорошо, – прошептала я. – Все хорошо, – эхом откликнулась она. – Ох, девчонки! Елки зеленые! Что за день! Я аж похудел от нервов! – разразился тирадой Барри. – Штанишки не намочил? – съехидничала Медея. – Или еще чего похуже? От нервов-то! – Медь, ну ты язва! Ладно, я не обижаюсь! А знаешь почему? Потому что сегодня отдыхаем! Не хочешь прогуляться со мной по парку, Медея? Она только фыркнула в ответ на это предложение. Сегодня первогодков ожидало послабление в честь первого сданного зачета – свободное время. Можно заняться чем угодно. Пойти в библиотеку и расположиться на мягком диване рядом с высоким окном с книгой – не учебником! С томиком стихов, любовным романом или рассказами о подвигах одаренных героев. Кадеты, увидевшие дороги академии, могли отправиться в парк и прогуляться среди засыпанных снегом пушистых кустов. А можно было принять душ, переодеться в ночную сорочку, расчесать спутанные волосы и посвятить вечер самому прекрасному занятию – ничегонеделанию! Я заранее взяла в библиотеке книжку и припасла парочку печений. Собиралась отдохнуть, а заодно найти ответы на беспокоящие вопросы: не слишком ли много несчастных случаев сваливается мне на голову? И хотя следующие друг за другом события выглядели зловеще, но, как я уже говорила Тайлеру: кто я такая, чтобы тратить на обычную девчонку время и силы. Я ничего не знаю, я не представляю угрозы. Сам князь Лэггер, присутствовавший на допросе, меня отпустил. Что могло измениться за несколько месяцев? Уставшие одногруппники расползлись по комнатам. Думается мне, никто так и не доберется сегодня до парка – попадают на кровати, не раздеваясь. Осунувшаяся Веела дошла до двери, но повернула обратно. – Командир, вы не могли бы проводить меня в крыло целителей? Я хочу проведать Ронана. Фраза «Я пойду с вами!» повисла на кончике языка: я промолчала. Я стала бы для Веелы и Ронана третьей лишней, им нужно многое друг другу сказать. – Передавай ему привет от меня, – улыбнулась я. Тишина спальни обволокла, укутала будто в мягкое одеяло. Я чуть было не растянулась прямо на полу, но заставила себя добраться до постели, рухнула лицом вниз, не сняв ботинок, и на пару минут отрубилась. Потом все же встала, кряхтя, словно старушка, стянула тяжелую обувь, куртку и брюки, белье и пошлепала в душ. Включала то горячую воду, то ледяную – контраст температур помог прийти в себя. Стояла долго-долго, ощущая, как из тела вымываются страх и усталость. Переоделась в хлопковую сорочку и мягкие брюки, распустила мокрые волосы, завернулась в шерстяной плед и, забравшись с ногами на кровать, открыла книгу. Не успела прочитать ни строчки, когда в дверь громко постучали. Кого принесла нелегкая? Никакого покоя! Притворюсь, что никого нет. «А если пришла Веела? Вдруг Ронан совсем плох?» Испугавшись этой мысли, я бросилась открывать. На пороге стоял Тайлер. Его глаза расширились, когда он увидел меня с рассыпанными по плечам волосами, закутанную в плед, который сполз и оголил плечо с тоненькой лямочкой. Я никак не ожидала увидеть за дверью Эйсхарда, потому ойкнула и, подтянув плед повыше, попятилась. – Надо поговорить! – сурово сказал Ледышка и, приняв мое отступление за приглашение, нырнул в спальню. Какой тесной и узкой кажется моя комнатушка, стоит в ней очутиться широкоплечему и высокому Тайлеру! Мы закружились на месте, избегая столкновения, и я едва не влетела плечом в приоткрытую створку шкафа. Влетела бы, не успей Эйсхард меня подхватить. Горячая ладонь мазнула по моей коже, и жар лавиной распространился по телу. – Сядь, Дейрон! Нервы Эйсхарда не выдержали, он взял меня за плечи – благоразумно положив ладони поверх ткани пледа – и усадил на постель. Сам примостился на краешек, оставив между нами приличное расстояние – однако оно не стало преградой для защекотавшего мне ноздри аромата горьких трав, запаха Тайлера. Он навевал воспоминание о вкусе его поцелуя, о силе и напоре его губ. Я сглотнула. – О чем поговорить? – выдавила я. Он посмотрел на меня так, будто я только что вылупилась на свет из скорлупы. – О том, почему князь Лэггер самолично явился в Академию, чтобы убить тебя! Где ты перешла ему дорогу? Что ты знаешь? Рассказывай все, Алейдис, иначе я не смогу тебе помочь! Глава 10 – Это… Это невозможно! Однако слова Тайлера, произнесенные вслух, откликнулись в сердце – в глубине души я всегда знала, что это правда, вот только поверить не могла. От коротких рубленых фраз веяло смертельным приговором: если его сиятельство князь Лэггер передумал и решил избавиться от дочери предателя, никто и ничто меня не спасет. Даже Тайлер – да, сильный, умный, но всего лишь старшекурсник, такой же подневольный пленник Академии, как я. Я зябко закуталась в плед и обхватила себя за плечи. – Нет, Алейдис, сейчас не время себя жалеть! – жестко произнес Эйсхард. – Дейрон не сдается? Или это пустые обещания? Я вздрогнула и уставилась на Ледышку, будто он кроме дара мерцающего и оградителя внезапно приобрел дар читать мысли. – Я не забирался в твою голову, – усмехнулся он. – Это и не нужно, чтобы понять, какая ты упрямая, Алейдис. Сколько раз он уже назвал меня сегодня по имени? Тайлер хотя бы сам замечает, что ходит по грани уставных отношений? – Я не знаю, что тебе сказать… – пробормотала я. – Я запуталась, не понимаю, что происходит. – Хорошо, давай думать вместе. – Тайлер выпрямил длинные ноги, сложил руки на груди, прищурился, глядя в пустоту. – Сопоставим все факты и сведем концы с концами. Начнем с простого. Ты уже видела раньше князя Лэггера? С простого? Кто сказал, что это просто? Чтобы рассказать о нашей первой встрече, я сначала должна поведать о Прорыве, о безумной скачке сквозь ночь, битве с октопулосом и ранении… – Не видела, – тихо сказала я. – Слышала. Вздохнула, перебирая в голове воспоминания: коротко пересказать не получится. Придется начинать с начала: с того момента, когда отец разбудил меня и отправил прочь из гарнизона, вручив футляр. – Ты возненавидишь меня еще сильнее, если я признаюсь. Эйсхард подался вперед, внимательно глядя на меня. – Я научился держать свою ненависть в узде. И, поверь, ненавидеть имя Дейрон еще сильнее – просто невозможно. Полковник отправил тебя из гарнизона раньше, чем начался Прорыв, так? В синих глазах блеснул лед, голос резанул холодом металла, и я сжалась. Теперь он уйдет. Уйдет и оставит меня наедине с бедой. Я не смогу его за это осудить: вся семья Тайлера погибла в Прорыве, справедливо, если дочь предателя Дейрона постигнет та же участь. Он ждал ответа, я собралась с силами, чтобы посмотреть Эйсхарду в глаза. – Все так. Он молчал долгие несколько секунд, но вот откинулся на стену, уперся затылком, едва заметно пожал плечами. – Что же, ничего нового я не узнал. Полковник заранее задумал предательство, но свою единственную дочь решил спасти. Даже подлым натурам свойственна забота о потомстве. Погубить тысячи жизней и спасти одну… В Бездну! Знаешь, Дейрон, я жалею лишь об одном, – процедил он, не глядя на меня. – Что голову можно отрубить только один раз! Я вздрогнула, зажала ладонью рот. Мысленно я благодарила Всеблагого, что палач знал свое дело и секира оказалась остро заточенной. Все закончилось мгновенно: глухой удар по деревянной колоде – и ни стона, ни звука. Отец не страдал. Я надеюсь. А Тайлер рад был бы растянуть его боль на часы, на годы. – Уходи, – выдохнула я. – Уходи и больше не помогай мне, Тай. Может, когда меня не станет, тебе полегчает наконец. Я встала, дрожащей рукой придерживая на груди концы пледа, и указала ему на дверь. Он поднялся, возвышаясь надо мной, и я закрыла глаза, чтобы не видеть, как Эйсхард идет к выходу, не обернувшись напоследок. Зачем ему рисковать собой ради дочери человека, причинившего ему столько горя? Вместо того, чтобы уйти, Тайлер взял меня за плечи и несильно подтолкнул в сторону постели, хотел усадить. Плед скользнул вниз, я ахнула, пытаясь его подхватить, но не успела. Тонкие бретельки сорочки не могли скрыть уродливый шрам на правом плече, оставленный когтем октопулоса. Я будто заново увидела, какой же он мерзкий: эта неровная дыра под ключицей, расползающиеся вниз и в стороны струпья… Несмотря на то что я выросла в гарнизоне среди вояк, я, будучи девчонкой, так и не научилась спокойно смотреть на увечья. Тошнота подкатывала к горлу от вида уродливых отметин, оставленных войной. А теперь я сама… почти калека. Я вызывающе вздернула подбородок, ожидая столкнуться с брезгливостью или жалостью во взгляде Тайлера. И безмолвным вопросом: «Как я мог ее целовать?» Тайлер медленно вернул плед на место, прикрывая мою рану осторожно, будто бы она все еще болела. – Почему ты молчала? – хрипло спросил он. – На тренировках. Я видел, что с твоим плечом что-то не так, но думал, что суставы слабые… Нагружал их, не щадил тебя. Алейдис! Проклятье! – Мейстери Иллара дала мне мазь, – пробормотала я. – Плечо давно не беспокоит. И это была моя проблема… – Твоя проблема? Твоя? – взорвался Эйсхард. – Я твой командир и должен знать о таких вещах! Мне каждый раз клещами приходится вытаскивать из тебя крохи правды! Я смотрела в сторону, едва придерживая ослабевшими пальцами бесполезную теперь ткань: Тайлер уже все видел. И чувствовала себя ужасно жалкой и почему-то грязной, с этим безобразными рубцами на теле, с вплетенными в темные пряди седыми нитями. Тай оборвал гневную тираду на полуслове, рвано выдохнул и вдруг крепко, и в то же время бережно, прижал меня к груди. Я оказалась в кольце его теплых, надежных рук. Дыхание защекотало макушку. Губы прикоснулись к моим волосам невесомым легким поцелуем. – Опять мне что-то мерещится, – пробурчала я. Тайлер расхохотался, и я следом. Напряжение, висевшее в крошечной спальне грозовым облаком, схлынуло. Мы снова расселись на постели, ближе, чем прежде. Регламентирует ли устав расстояние между командиром и подчиненной? Его присутствие вечером в моей спальне? Объятия, пусть даже дружеские? Не говоря уж о поцелуях в макушку. – Давай, Дейрон, выкладывай все начистоту, – нарочито грубо потребовал Эйсхард. – Иначе мы никуда не продвинемся. Я кивнула и откровенно рассказала обо всем, начиная с моего отъезда из гарнизона и заканчивая допросом у генерала Остермана. Когда я описывала бой с октопулосом и мою неожиданную победу, черные брови Тайлера взметнулись вверх, выдавая изумление, но он не перебивал, внимательно слушал. – Тогда я и познакомилась с князем Лэггером, он присутствовал на допросе, – закончила я. – Я его не видела, но голос сразу узнала, когда услышала. Хотя… Я была не в лучшем состоянии, может быть, ошиблась. В любом случае меня посчитали неопасной. Я не открывала футляр, не знаю, что везла с собой. Зачем убивать меня теперь, спустя столько времени? Я развела руками, не в силах подобрать слова. – Обстоятельства могли измениться, – сказал Тайлер. – Какие обстоятельства? Он качнул головой. – Пока не знаю. Итак, первый несчастный случай: тебя заперли в подвале с тварями. Глава 11 – Да, подвал, странные глюки. Это мы знаем. – Нет, Алейдис, так дело не пойдет. Проговариваем слово за словом, факт за фактом, может всплыть еще какая-то информация, – сказал Тайлер. – Ведешь себя как зануда-отличник, – улыбнулась я. Мы обсуждали невеселые вещи, страшные, но после смеха, объединившего нас, улыбка так и норовила вернуться. Он хмыкнул. – Я и есть зануда-отличник. И твой командир. «Сидящий в опасной близости от меня в моей спальне. И я до сих пор ощущаю прикосновение твоих губ к моим волосам…» Этого я вслух говорить, конечно, не стала. Я вспомнила, как Веела задержалась, чтобы зашнуровать ботинок, потом я увидела призрак отца, правда, растаявший сразу, как только закрылась дверь. Эйсхард и однокурсники все время думали, что я иду рядом. – Предположим, что это дар иллюзий, – подвел итог Тайлер. – Князь Лэггер как раз обладает этим даром, мы знаем, что он помогает настраивать полосу препятствий и пространственные карманы с испытаниями. – Да, но его тогда не было в Академии, – напомнила я. Эйсхард кивнул, сузив глаза. – Потом… – Я задумалась. – Потом была записка от неизвестного отправителя с предупреждением, что меня хотят убить. – Еще одна? И ты, конечно, предпочла промолчать! Больше никогда, Алейдис, никогда, слышишь меня, не скрывай от меня правду! – Ладно… – Хорошо! Но только между подвалом и запиской было кое-что еще. – Что еще? – нахмурилась я, роясь в памяти. – Ничего не было. Отработка в архиве. – Тебе не показалось странным такое необычное, слишком мягкое наказание за серьезный проступок? Я, честно сказать, ожидал карцера для себя и Ярса: эфор не уследил за желторотиком, другой эфор покрывал преступление, ты едва не погибла. Карцер в таком случае – обычная практика, а вместо этого нас отправляют едва ли не на курорт в архивах. – Ректор пожалел меня, – предположила я. – Решил, что мы сами себя достаточно наказали… – М-м… Маловероятно. Ректор рисковал, создавая опасный дисциплинарный прецедент. Так, и чего мы улыбаемся? – Тай, я не могу, ты мне сейчас напоминаешь нашего мейстера Шоаха. Преподаванием не думал заняться? Зануда-отличник! Улыбка против воли тронула губы Тайлера, он разглядывал меня, наклонив голову к плечу, чуть-чуть насмешливо. – Думал, – усмехнулся он. – Если останусь жив после десятилетий службы на границе. На короткий миг я забыла, что нам не дадут выбирать свою судьбу. Все никак не привыкну, что наши желания больше не имеют значения – один лишь закон для всех одаренных: наша жизнь принадлежит императору. – Извини… – В этом мы на равных, Дейрон, не за что просить прощения. Вернемся к ректору Кронту. Не могу отделаться от ощущения, что он отправил нас в архив специально. – Ректор? Специально? Но там ничего не было кроме кипы старых бумаг с личными делами кадетов. И… Наши взгляды встретились: мы вспомнили одновременно, и оба произнесли это вслух: – Документ из секретного архива! Тайлер кивнул, предлагая мне продолжать. Я пересказала как можно подробнее все, что успела увидеть: список парней и девушек, у которых во время учебы в Академии не раскрылся дар. Все они умерли вскоре после выпуска из Тирн-а-Тор, прожили не дольше двух лет. – Моя мама в этом списке. Она умерла, когда мне не исполнилось и года. Папа очень горевал… – Нет, не стану про отца, факты, только факты. – Целитель сказал, что ее выжег нераскрытый дар, что это обычное дело. Но отец не верил. Трудно поверить в смерть близкого, случившуюся так внезапно. – Еще как трудно… – глухо подтвердил Тайлер. – Значит, нераскрытый дар. Хотя первая манифестация произошла. Запись в одной из колонок указывала именно на это. – Предположим, ректор Кронт хотел, чтобы мы нашли этот документ, – медленно произнес Тай. – Зачем? Ладно, этого мы пока не знаем, но запомним на будущее. Потом первая записка. Следующее покушение. – Ты про отравленное лезвие стика Миромира? – Нет, Алейдис, я про декорации Истэда, устроенные в пространственном кармане мастером иллюзий. Про жителей, которые стали гулями. Про… – Майю, – прошептала я и, не успев сообразить, что творю, накрыла ладонью сжатую в кулак руку Тайлера. – Это точно случайность! – Не думаю. Что если кто-то обладающий властью и возможностями, зная о моей ненависти к тебе, все рассчитал! Я мог убить тебя тогда! – Нет, не мог. – Я сглотнула, снова, как воочию, ощутив на своей шее твердые и сильные мужские пальцы. – Не мог! Мне кажется, мы упускаем что-то важное. Допустим, все подстроено и князь Лэггер действительно хочет моей смерти, но зачем все эти танцы с бубнами, все эти сложности, хитроумные планы? Почему не свернуть мне шею в одном из темных переходов Академии? Быстро и просто. – Здесь есть неизвестный фактор, согласен. Но ты неверно задаешь вопрос. Кто бы свернул тебе шею? Кому можно поручить это непростое дело? Кадеты погибают, да, но от лап тварей, во время практикумов, а не от рук наемных убийц. Академия, как это ни странно звучит, сейчас для тебя безопаснее, чем внешний мир. Поэтому несчастные случаи… – Да зачем? – взорвалась я. – Зачем я кому-то сдалась? Я ничего не знаю, у меня нет ни защитников, ни высоких покровителей, отец мертв, я… обычная девчонка! Тайлер задумчиво качнул головой. Судя по отрешенному взгляду, он перебирал в уме все возможные причины, но пока, как и я, не понимал, за что зацепиться. – Может, это его личная месть мне? Ну вот развлекается он так. – Я правда уже не знала, что и думать. – Его племянник, принц Ивейл, погиб. До виновника не добраться, а я вот она, под рукой. – Сиятельному князю настолько нечего делать? – хмыкнул Тайлер. – Нет, здесь что-то другое. Он будто… – Что? – Это глупая мысль. – Ты сам говорил, что мы не должны упустить ни одной зацепки! – Да, ты права. Погоди, я никак не могу сформулировать четко… Это что-то на уровне догадок, интуиции, а не фактов. Сейчас… – Хорошо, что ректор на нашей стороне, – вздохнула я, пока Тайлер вглядывался в противоположную стену так пристально, будто мог увидеть на ней ответы на вопросы. – Он ведь на нашей стороне? – Уверен, что да. После того, как мы поговорим, я отправлюсь к нему. Ректор не может противостоять открыто, все-таки он отвечает за сотни жизней в Академии. Действует в рамках устава, но он так хорошо его знает, что лавирует и использует темные пятна. Как сегодня во время турнира. Я вспомнила, как Тайлер вызвался провести поединок, ректор Кронт его поддержал, а князь Лэггер едва не скрипел зубами от злости. Но завтра первогодков ждет зачет на полосе препятствий. Хотя мы проходили ее не единожды и, казалось, могли сделать это с закрытыми глазами, да и иллюзии не опасны, но и турнирные поединки тоже не должны были оказаться смертельными. А в пространственном кармане мы останемся одни, даже без Эйсхарда. Не знаю, что отразилось на моем лице, но Тайлер отвлекся от мыслей, потянулся было коснуться меня, убрать за ухо закрывшую щеку прядь, но замер и с некоторым даже удивлением посмотрел на своевольную руку. – Нельзя бояться, – тихо сказал он. – Ты воин, Алейдис. Ты справишься, даже если меня не будет рядом. Глава 12 – Ты додумал свою мысль? – напомнила я, отвлекая и его, и себя от невольного жеста и от того, как я подалась вперед, желая, чтобы они меня коснулись. Тайлер услышал будто не сразу, моргнул. – Нет, пока нет. Ладно, давай разбираться дальше. После практикума с гулями под дверью оказалась вторая записка с предупреждением, но после этого в течение нескольких недель покушений не было, до того момента, как… – Князь Лэггер приехал, чтобы присутствовать на зачетах. Так ты думаешь, что паук – его рук дело? Чтобы я растерялась и подставилась под отравленное лезвие? Миромир, я уверена, ничего не знал, его использовали. – Я не сомневаюсь. Оставлять стики на ночь перед последним зачетным днем – обычная практика, но никогда прежде первогодки не бились до первой крови. Кто-то ночью намазал лезвие Миромира ядом, стики уникальны, и выбранное оружие легко узнать. Паук возник, когда ты стала выигрывать и едва не спутала планы его сиятельства. – И все-таки это странно… – задумалась я. – Князя не было в подвалах, когда я увидела отца. Не хочешь ведь ты сказать, что он сидел в клетке со скелом или прятался на потолке? Нам не хватало кусочков мозаики, чтобы составить картину целиком, мы вертели обрывки информации и так и этак, но они не укладывались в общее полотно. Что мы упускаем? – Князь Лэггер не только за мной пристально наблюдает. Он замучил Веелу своими наставлениями, а она, ты знаешь, и так волнуется по любому поводу. Ты ведь понял: он наказал Рона за то, что тот посмел обнять аристократку? Какое ему дело до их отношений! Как она, бедная, вообще смогла выйти на арену после всех переживаний? Я думала, Вель свалится в обморок прямо на трибунах – на ней лица не было. – О чем он говорил с ней? – быстро спросил Тайлер. Я пожала плечами. – Веела сказала, что передавал привет из дома, но радостной она не выглядела. Мы с Роном сразу подумали, что он ругает ее за слабость. Будто ждал от Веелы каких-то великих свершений только потому, что она происходит из древнего рода. Это он еще ее в начале года не видел, какой избалованной девчонкой она была. – Веела должна скоро вернуться от Ронана – я попросил дежурного целителя проводить ее. Я зайду к ней и попробую все выяснить. Князь Лэггер действительно мог читать ей нотации, но в любом случае Веела знает о нем больше, чем мы, видела его раньше. Сейчас любая подсказка пригодится. – Ага… – Какая-то важная мысль мелькнула на краешке сознания, но голова настолько забилась информацией, что я никак не могла ее разглядеть. Тайлер молчал, ждал, пока я продолжу, но я лишь развела руками. – Алейдис, можно я кое-что проверю? – произнес он странно охрипшим голосом. – Да. Что? – И, чтобы развеять необъяснимое напряжение, наэлектризовавшее воздух между нами, пошутила: – Как я выучила билеты по истории? Тай и внимания не обратил на мои попытки разрядить обстановку. Между его бровей залегла хмурая морщинка, на короткий миг позволив мне представить Тайлера таким, каким он станет лет так через десять, – суровым командиром. Почти совсем разучится улыбаться. Совсем как мой отец. – На первом курсе, после зимней сессии и первых боев с тварями Изнанки, этот способ распространяется как поветрие, передается от старших курсов к младшим. – Что за способ? – Не очень надежный, но первогодки забавляются им до тех пор, пока не проявится последний дар. В ближайшие месяцы в Академии везде и всюду можно будет увидеть желторотиков, пожимающих друг другу руки. – Тайлер, я очень заинтригована! Его взгляд чуть-чуть потеплел, когда я вслух назвала его по имени. – Когда я возьму тебя за руку, я пойму, насколько близок к раскрытию твой дар. Это ощущается покалыванием или холодом, ладонь слегка немеет. Способ предсказывает раскрытие дара за две-три недели. Если я ничего не почувствую – дар уже раскрылся или, наоборот, еще спит глубоко. – Кстати о раскрытии! Мейстер Тугор пока не объяснял, как дар проявляется впервые. – Обычно он ярко манифестируется без усилия воли. Я, например, перенесся из подвала прямиком в столовую, Ярс до сих пор подшучивает, мол, я просто проголодался. – А у Ярса? – Он пространственник, создает «карманы» в реальности. Когда его дар проявился в первый раз, наше звено блуждало сутки, прежде чем мы смогли выбраться. Так вот какой дар у друга Эйсхарда! Просто отличный и очень полезный. В гарнизоне один из офицеров во время вылазок в бесплодные земли творил островки безопасности, где рекруты могли отдохнуть и выспаться. – Значит, ты возьмешь меня за руку и поймешь, что дар вот-вот раскроется? Так любой одаренный может? – Только тот, у кого уже раскрылся дар. Дары будто… хм… притягивают друг друга. – Это как-то связано с той мыслью, которую ты никак не сформулируешь? – Да. Сгорая от любопытства, я выпутала руку из складок пледа и протянула Эйсхарду, будто предлагая поздороваться. Удивилась, каким тонким выглядит мое запястье, каким беззащитным без рукава кожанки. Тайлер пристально разглядывал мое обнаженное предплечье. Совершенно невинная часть тела, так почему к щекам прилил жар? – Ну, привет, – напомнила я о рукопожатии и пошевелила пальцами. – Привет, – приглушенно сказал Тай, и у него дернулся кадык. Осторожно, будто боялся, что его прикосновение причинит боль, он тронул ладонью ладонь. Запястье к запястью, его пальцы легли поверх моих. Я знала, что у Тайлера сильные и большие руки, но снова испытала замешательство, когда увидела, что мои пальцы рядом с его выглядят хрупкими и тонкими будто веточки. Немного смутилась, вспомнив, что кожа огрубела от постоянных упражнений со стиками, но, с другой стороны, ладони Тайлера тоже покрыты мозолями. Мы оба давно забыли, каково это – не сжимать кулаки или рукояти стиков, чтобы ударить, а вот так бережно дотрагиваться, опасаясь ранить. Хотя кому может причинить вред рукопожатие? Вот только это мало напоминало жест приветствия, каким при встрече обмениваются парни. Тайлер медленно переплел свои пальцы с моими, моя ладонь утонула в его руке. Наступила моя очередь судорожно сглатывать от непривычной интимности происходящего, от жара кожи. Он замер, прислушиваясь к себе, а я почти не дышала, боясь пошевелиться. – Что-то чувствуешь? – прошептала наконец. – Мой дар близко? Я разглядывала его темные ресницы, длинные, как у девчонки. Тайлер прикрыл глаза, и потому оказалось несложно беззастенчиво пялиться на него. Ресницы взметнулись, и я поспешно отвела взгляд. – Нет. Ничего не чувствую. – Нет? – растерялась я. Сердце упало. Почему-то я ожидала другого ответа. Я два раза билась с тварями Изнанки, я ощущала на языке кровь октопулоса, мое тело ранили когти бестий, по венам бежал их яд. Я увидела дороги Академии. Разве не у меня первой из всех желторотиков должен был открыться дар? Это нечестно! И очень обидно! – Значит, он еще спит, – вздохнула я. – Как жаль. Тайлер, однако, смотрел на меня с сомнением. – Ты не чувствовала ничего странного в последнее время? Не помнишь, каких-то… м-м-м… изменений вокруг себя? Я честно порылась в памяти, пытаясь выскрести из нее намеки на то, что мой дар проснулся, но с сожалением покачала головой. – Нет. Мы бы это поняли. Мейстер Тугор увидел бы, наверное. Ведь так? А если?.. От неожиданной мысли я покрылась мурашками. – Что если мой дар не проснется? Так же, как у мамы? И я… сгорю? – Нет! – воскликнул Тай, хотя, конечно, не мог знать наверняка. – Нет. И не думай об этом. Слишком рано. У всех дар раскрывается по-разному. Возможно, твоему нужно больше времени, чтобы вызреть, и ты станешь кем-то необыкновенным. Разрушителем или тоннельником. – Не знаю… – Я не любила заниматься самообманом, однако мне отчаянно хотелось верить Тайлеру. Я попыталась забрать руку, Тай ее не отдал. Он пристально смотрел на меня, а расстояние между нами практически совсем исчезло: моя согнутая коленка, укрытая пледом, упиралась в его бедро. Я еще придерживала ткань у груди, но в разрезе виднелась обнаженная шея и яремная венка, обе ключицы бесстыдно выставлены напоказ, и шрам, которого я больше не стеснялась, потому что он был и останется частью меня. – Еще один вопрос, Дейрон, – тихо спросил Тайлер. – Может, уже объяснишь, что там за история с иголкой и значком? Я поежилась. Столько времени прошло, а меня до сих пор передергивало от воспоминания: тонкая иголка входит под кожу, я стискиваю зубы, чтобы не выдать боль. «Не доставлю ему такого удовольствия!» – думаю я в этот момент. Неотрывный взгляд Эйсхарда глаза в глаза и его бесцветный голос: «Поздравляю». – Ты правда не помнишь? Я не знала, чему верить. Своей памяти или его теплой руке и переплетенным пальцам, его чуть приподнятой в ожидании ответа брови. – Когда меня назначили звеньевой, ты прицепил мне на воротник звезду, – медленно начала я, следя за выражением его лица: если Ледышка обманывает, он себя выдаст. Ледышка. За сегодняшний вечер я впервые мысленно назвала его так. – И проткнул иглой не только ткань, но и кожу. Специально, – продолжала я. Брови Тайлера приподнялись выше, в глазах наконец-то появилось понимание. – Хотел сделать больно. Тебе удалось. – Куда я смотрел, Алейдис? – спросил он, видимо, совершенно не собираясь оправдываться. Что за глупый вопрос. Я повела плечом, мол, куда-куда – на мое лицо, наслаждался реакцией. – Куда? – повторил он. – На значок? – Мне в глаза! – взорвалась я и снова попыталась отобрать руку, но меня снова не отпустили. – Думал, я расплачусь? Я не плачу, Тай. – Я знаю, – произнес он куда более мягко. – Хотя иногда можно, колючка. Но, если я смотрел тебе в глаза, как я мог понять, что игла ранила тебя? Я был зол в тот момент, считал, что человек, носящий фамилию Дейрон, не достоин стать командиром звена. Я не рассчитал сил, протыкая твердый воротничок, чтобы поскорее покончить с этим делом. Но точно не собирался тебя ранить. Эйсхард глядел на меня чуть исподлобья, ожидая теперь, что я отвечу. Я молчала. Эта проклятая иголка всю душу мне вывернула наизнанку, в тот миг я поклялась себе, что не уступлю, что не сдамся, что никто и никогда больше не причинит мне боли. – Ты все равно меня ненавидел… – буркнула я и вскинула взгляд. – Ненавидишь. До сих пор. Ничего другого я не слышала. – Я ненавижу… имя Дейрон. Полковник, будто призрак, всегда стоит за твоей спиной. – Я его дочь. Он всегда будет во мне. Неужели ты никогда не простишь его? И меня?.. – Никогда. – Он покачал головой. – И что же делать? – Мне хотелось разреветься, хоть колючки и не льют слез. – Я не знаю. Знаю только, что сейчас об этом думать необязательно. Покажешь, куда вошла игла? Я и теперь отчетливо помнила саднящую точку на шее чуть выше ключицы и ткнула в нее пальцем. Тайлер наклонился, разглядывая. На коже давно уже не осталось и следа – лишь в моем сердце. Я запрокинула голову, раз уж Эйсхарду приспичило высмотреть отметину. И вздрогнула всем телом, потому что кожу чуть выше кончика пальца обожгло поцелуем. Всего-то легкое прикосновение губ, а ощущение как от раскаленной капли воска – горячо и пронзительно. – Здесь? – тихо спросил он. Снова наклонился, целуя чуть ниже. Потом чуть выше. – Или здесь? Запрокинутая голова кружилась, а я, вместо того чтобы отодвинуться, выдернуть наконец руку, упала на подушку. Увидела себя словно со стороны: темные волосы разметались по белой наволочке, плед распахнулся, чуть-чуть закрывая живот и бедра. Наши пальцы до сих пор переплетены, ладони будто спаялись, кажется, кожу придется отрывать с мясом, так крепко сжались наши руки. Моя, запрокинутая над головой, и рука Тайлера на ней. Он опирался на локоть левой руки, нависая надо мной, прижавшись губами к пульсирующей точке на шее. Мы с трудом умещались на узкой постели, прильнув друг к другу. Тайлер спиной упирался в стену, втиснулся в нее, стараясь не наваливаться на меня, и все равно я ощущала его вес, его горячее тело. А наши ноги… О Всеблагой, зачем я вспомнила про ноги! Широкие хлопковые брюки задрались до колен, потому что я всунула голени между бедер Тайлера. Мы замерли. Застыли. Но я остро и ярко ощущала каждую клеточку своего тела – напряженного и в то же время расслабленного. Непривычная нега охватила меня, внизу живота то ли закручивался маленький вихрь, то ли трепетала крыльями бабочка. – Нам… нельзя… – прошептала я, глядя в кружащийся потолок. Моя свободная рука, противореча словам, на ощупь отыскала затылок Тайлера, зарылась в жесткие волосы. Он оторвал губы на волосок от моей кожи, лишь затем, чтобы выдохнуть: – Мы ничего не делаем, Алейдис… Моя голая лодыжка, втиснутая между его бедер, ощущала всю силу желания Тайлера. Он же будто закаменел, боясь сдвинуться, почувствовать мое тело больше, чем нужно, окончательно потерять контроль. – Отпусти… – прошелестела я, а непокорное сердце возражало: «Не отпускай! Не отпускай!» Невероятным усилием воли он оттолкнулся на локте, прерывая поцелуй. Вот только теперь перед его взглядом оказались мои губы – пересохшие от волнения. Я их облизнула. Синие глаза Тайлера налились первозданным хищным желанием, потемнели. Он, приманенный видом моих губ, потянулся и прижался горячим ртом к моему, не пытаясь проникнуть языком, не шевелясь. Он, как и я, ясно понимал: стоит ощутить вкус, и мы оба потеряем голову. Неподвижные горячие губы Тайлера на моих причиняли и муку, и блаженство. Тело взывало о продолжении; собрав крохи разума, я заставляла себя лежать недвижимо. Не выдержав напряжения, тихонько застонала, Тайлер содрогнулся всем телом, из последних сил борясь с желанием. И в тот миг, когда я, наплевав на все условности и законы, готова была сдаться, в дверь громко заколотили. Глава 13 – Дейрон, открой, надо поговорить! Я узнала голос Ярса, напряженный и злой: с добрыми вестями так не стучат. Мы с Тайлером переглянулись, он перекатился через меня, торопясь открыть. Я вскочила, впопыхах кутаясь в плед, встала за спиной у Тайлера как раз тогда, когда он распахнул дверь. Ярс вперил взгляд во всклокоченного Тайлера, перевел его на меня – взъерошенную и раскрасневшуюся. Сжал челюсти и толкнул Тая в грудь, запихивая обратно в спальню, захлопнул дверь. – Что?.. – начала было я, но Ярс по-прежнему смотрел лишь на друга и выглядел при этом взбешенным до крайности. – Я разыскиваю тебя по всей Академии. Ректор разыскивает: он хочет срочно с тобой поговорить. Так и думал, что найду тебя здесь. Но лучше бы ты оказался в другом месте, Тай! – Идем, – кивнул Тайлер, игнорируя упрек. Он одернул куртку, проверяя, все ли клепки застегнуты, пригладил волосы. Однако Ярс играл желваками и не спешил на выход. Смотрел Ярс в основном на друга, но вот быстро, внимательно окинул меня взглядом и тут же отвел глаза. – Что ты сделал, Тай? – прошипел он. – Ничего, – отрезал Тайлер, тоже начиная заводиться. – Это не твое дело! Мы разговаривали. – Я вижу! – Заткнись, Ярс! Ярс качнулся с носков на пятки, сунул руки в карманы брюк, вероятно, пытаясь промолчать и отложить разговор хотя бы до момента, когда оба покинут мою комнату, но он был слишком рассержен, чтобы сдержаться. – Ты полный придурок, Тай! Нашел время! Сейчас! Давай, предоставь сиятельству повод расправиться с тобой, он только того и ждет! – Ты о чем? – прошептала я. Ярс стиснул челюсти и ответил, не глядя на меня: – Его сиятельство очень не любит, когда ему переходят дорогу, а Тайлер открыто вставляет ему палки в колеса! Надо действовать иначе. Тоньше! Ты же прешь напролом! И против кого – против князя! – Ты бы предпочел, чтобы я отсиделся в стороне, пока Алейдис ставят в пару с Колояром? – Спокойный голос Тайлера обжигал морозным холодом. – К этому все и шло. Он бы не выпустил ее… Как знала, что Тайлер не просто так вызвался на показательный поединок – ученик против наставника. И под острие стика подставился нарочно: после моей победы никто, даже сам князь, не посмел бы снова отправить меня на арену. – Я бы предпочел, чтобы ты включил голову! А не думал той частью тела, что расположена ниже пояса! Дай его сиятельству предлог – и он с удовольствием засечет тебя до смерти. Твоя группа останется без командира. Тогда ты не защитишь Дейрон. Тайлер сжимал кулаки, но и только: Ярс говорил жестокие – и все же справедливые вещи, мы оба понимали, что он прав. Однако ведь ничего непоправимого не произошло: рукопожатие, невинный поцелуй. Мы лежали обнявшись, но лишь как друзья. Мы и под присягой подтвердим, что хоть и прошли по грани, но не перешли ее. – Ярс, не злись, – попросила я. – Мы, правда, разговаривали. Мой виноватый голос и просьба не злиться только сильнее раззадорили Ярса. – Зря я понадеялся на твою разумность, – бросил он. – Я ведь тебя предупреждал, просил быть осторожной! Ты должна была осадить Тайлера, а не поощрять его! – Ты это о чем? – поинтересовался Тай совершенно мертвым, чужим голосом. О Ярс, лучше бы тебе вовремя остановиться! Теперь он выдал себя с головой. И пусть Ярс выболтал секрет Тайлера исходя из благих побуждений, получается, все равно предал его. Ярс вскинул голову, не собираясь просить прощения: он считал себя правым. – Я тебе доверял, – процедил Тайлер, все еще не веря до конца в вероломство лучшего друга. – Пожалуйста, давайте… Я попыталась вклиниться между двумя парнями, набычившимися, сжавшими кулаки, но Тай, не давая договорить, задвинул меня за спину и ударил первым. Не в шутку, не экономя силы – размашисто, зло, кулаком в лицо. Ярс не успел закрыться – не ожидал, что дело дойдет до драки. Удар Тайлера отбросил Ярса к столу. Мои учебники, карандаши с грохотом полетели на пол, бумаги с записями лекций рассыпались под ногами. Ярс оперся руками о столешницу, затряс головой. На светлое дерево одна за другой упали алые капли. – Перестаньте! – вскрикнула я. Надо их остановить, но ноги будто приросли к полу. Тайлер не бил со спины, застыл, ожидая, пока Ярс повернется. Тот мазнул тыльной стороной ладони по носу, стирая кровь, расправил плечи и медленно оборотился лицом. Усмешка на залитом кровью лице смотрелась жутко. Защищаться он не пытался, стоял, опустив руки. Тайлер занес кулак, его напряженная рука дрожала, как натянутая тетива лука. Я бросилась вперед и обняла его за талию, прижалась щекой к груди. – Мы сейчас перебудим все крыло, кто-то обязательно придет проверить, – зашептала я. – Не надо, чтобы тебя видели здесь. И ректор! Ректор ждет! Хочет сказать что-то важное. Почувствовала, как постепенно расслабляются окаменевшие мышцы: Тайлер прерывисто вздохнул и на короткий миг обнял меня в ответ. – Завтра важный день. Я поговорю с мейстером Кронтом, а ты попробуй поговорить с Веелой. Узнай, чего от нее хотел князь. Тайлер ушел, не оглянувшись на Ярса, а тот потер шею и покрутил головой, приходя в себя. Наклонился и принялся подбирать учебники и карандаши, гневно кидал их на стол, отчего те снова скатывались на пол. – Оставь их уже в покое! – не выдержала я. – И меня тоже! Ты ведь искал Тайлера, я тебе не нужна. Уходи. Ярс, не обращая внимания на мои слова, поднял с пола все листки до одного, сложил стопкой – измятые и истоптанные. Пока занимался делом, сумел обуздать чувства. Когда он снова поглядел на меня, это был уже привычный Ярс – со следами крови на подбородке, с разливающимся синяком, но спокойный и собранный. – С тобой я тоже хотел поговорить. Дай руку. – Зачем? На всякий случай я спрятала обе руки за спину. – Дейрон, не валяй дурака! – устало сказал Ярс. Он вынул из внутреннего кармана куртки что-то продолговатое, почти не различимое в неярком комнатном освещении. Похожее на длинную сосульку или кусок стекла. С одной стороны вещицы свисали тонкие прозрачные ремешки. – Это зачарованный лед, острый как нож. Его можно незаметно пронести завтра в пространственный карман, хотя оружие на полосу препятствий брать строго запрещено. Дай руку, я покажу, как он крепится на предплечье. Изумленная, я позволила взять себя за запястье. Ярс быстро, аккуратно и довольно туго перехватил ремешками руку. – Согни кисть на себя, – попросил он. Я послушалась, и прозрачное холодное острие послушно скользнуло в ладонь. – Не позволь завтра себя убить, Дейрон, – грубовато подбодрил Ярс. Я, не находя слов, смотрела на его склоненную макушку, на край побагровевшей щеки. – Хватит с него уже смертей, – буркнул он. – Ты хороший друг, – прошептала я. От переполнявшего меня тепла и благодарности щемило сердце, но я не знала, что еще добавить к этим трем банальным словам. – Да херовый я друг, – отмахнулся Ярс. – Тайлер теперь на месяц на меня окрысится. Похоже на Ледышку. Ему прекрасно удается изображать каменного истукана. Если нужно, он прикроет спину и подставит плечо, но все это с непроницаемой физиономией. Эх, Тайлер… Как сложно с тобой. Глава 14 Сейчас странно было думать о том, что я хотела провести вечер в компании книги. Еще пару часов назад я не верила, что меня всерьез замышляют погубить. Покушения выглядели чередой случайностей, записки – неудачными розыгрышами, поведение князя Лэггера легко объяснялось дурным характером и вседозволенностью власти, но после разговора с Тайлером события предстали в ином свете. Я до сих пор не понимала, зачем птице высокого полета понадобилось тратить время на девчонку-первокурсницу. Хотя, если мы с Таем рассуждали верно и ректор с преподавателями скрыто, но противодействуют попыткам князя меня уничтожить, становится ясно, что это деликатное дело князь Лэггер не мог поручить помощникам, должен был удостовериться, что все пройдет гладко. Меня потряхивало от волнения. Вот уж не предполагала, что окажусь в эпицентре интриг. С одной стороны – его сиятельство, с другой – ректор Кронт. Я представляла себя крошечной букашкой, вокруг которой закручивается смерч, его силы настолько велики, что сомнут меня и раздавят в один миг. – Ладно, – бормотала я, натягивая форму. – Будем решать проблемы по мере поступления. Сначала поговорю с Веелой. Я постучала в дверь комнаты Фиалки – ответа не дождалась. Прижалась ухом к щели косяка, прислушалась: тишина. Или Веела крепко спала после всех переживаний сегодняшнего дня, или до сих пор не вернулась от Ронана: его тоже не оказалось в комнате, значит, Рона оставили под наблюдением до утра. Я решила прогуляться в крыло целителей: подхвачу там Веелу, провожу домой, по дороге и поговорим. Заодно и Рона навещу, узнаю, как он себя чувствует. Дежурный парнишка-второкурсник проводил меня в палату к Ронану. Тот, как король, сидел на широкой постели, обложенный подушками, и, позевывая, листал книгу. – О, Аля! – обрадовался он при виде меня и пожаловался: – Я тут от скуки умираю. Так мечтал выспаться и отдохнуть, и что теперь – намял бока, выдрыхся на год вперед и не прочь отправиться на практикум. Я подтянула стул и села напротив, разглядывая Рона: плечо крепко перебинтовано, рука покоится на перевязи, но на щеки вернулся румянец, а голос звучит бодро. – Веела уже ушла? – Да, – помявшись, сказал Ронан и, понизив голос, добавил: – Целительница заставила ее выпить успокоительных капель. Вель была сама не своя… Понятно теперь, почему она не слышит стука в дверь: после успокоительных капель Веела беспробудно проспит до утра. – Она уговаривала мейстери Иллару не отпускать меня завтра на полосу препятствий, – доверительно сказал Рон. – Плакала, кричала и даже топала ногами. Ого! Вот это скромница Веела. Иногда она проявляет невиданное упрямство и характер. Хотя слезы и крики в палате скорее напоминали истерику от усталости и страха за Рона. – Но как я могу подвести команду и отлеживаться в кровати, когда вы будете сдавать зачет? – Рон смущенно взъерошил волосы. – Без меня вы не подниметесь по желобу, Лесли не вытянет. Да и мейстери Иллара подтвердила, что к утру я стану как новенький. Нет причин отстранять меня. Не понимаю, чего Вель сходит с ума. Мы проходим испытания на раз-два, я только рад буду размяться. – Она переволновалась за тебя, Рон. Ты ей дорог. Ронан довольно улыбнулся и не стал это отрицать. – А ты как, Аля? Веела рассказала мне о происшествии с отравленным лезвием. Миромир облажался, конечно, но кто эти стики проверяет вообще? Все надеются на второкурсников. Хотя нам урок… И ты – что? – Он подмигнул. – Одолела командира? Совесть не позволяла мне хвалиться незаслуженной победой: никогда бы мне не одолеть Тайлера, если бы он не подставился. – Просто случайность, – проворчала я. – Говорят же, что раз в год и палка превращается в стик. – Ха, могу себе вообразить лицо эфора Эйсхарда, когда с ним приключился такой казус. Он сильно зол? Я вспомнила жаркие сухие губы на моих губах, переплетенные пальцы… Сглотнула и сказала: – О, ты даже не представляешь насколько! Мы поговорили еще пару минут, я пожелала Ронану оставить книгу в покое – тем более что в палате завалялся забытый кем-то томик стихов, а кадет Толт никогда не являлся поклонником поэзии – и как следует выспаться перед завтрашним зачетом. – Слушай, как хорошо-то, – озарило Рона. – Завтра сдадим, и останутся только теоретические дисциплины. И сиятельство свалит наконец-то! Я прижала палец к губам. Ронан и сам понял, что сплоховал, добавил шепотом: – Не нравится он мне что-то, хоть и друг родителей Вель. Вернувшись, я снова стучала в дверь Веелы, пыталась повернуть ручку и войти, но замки слушались только эфоров. Меня потряхивало от бурлящих мыслей и чувств, поэтому, зная, что не усну, я отправилась бродить по дорогам Академии. Меня то обступали кирпичные стены, сочившиеся влагой, то я выныривала в притихшем, опустевшем саду и торопилась по тропинкам, покрытым хрупкой корочкой льда, который с тихим треском крошился под ногами, то поднималась на верхние этажи, чтобы с высоты окинуть взглядом заснеженный полигон, дремлющий до утра, когда сотни ног снова смешают тонкий белый покров с грязью. Полоса препятствий ждет нас, первогодков, завтра мы пройдем ее в последний раз. Со следующего полугодия начнутся настоящие бои с тварями… – Может быть, мы ошибаемся? – прошептала я, положив ладони на прохладное стекло, разглядывая сгущающуюся за окном тьму, укутавшую Тирн-а-Тор. – Никому не нужна моя смерть… У меня еще будет тысяча возможностей погибнуть во время практикумов, а потом служа на границе. Каждый одаренный важен. Знать бы еще, какой дар у меня раскроется. В каком гарнизоне я окажусь? На Севере, Юге, на морском побережье, в предгорьях? Впрочем… пока рано об этом думать. Я бродила больше часа, пока усталость не взяла верх, а мятущееся сердце не успокоилось. Дверь в комнату Веелы по-прежнему была крепко заперта, она не ответила на стук. Ничего, я еще увижу ее на утреннем построении и успею перекинуться парой слов. Я переступила порог собственной спальни и запнулась, глядя на новую кожанку, накинутую на спинку стула. Куртка выглядела один в один как та, что сейчас обтягивала мои плечи. Та, да не та. Кожа слишком плотная на ощупь, а клепок на рукавах и воротнике в два раза больше, и они блестят, как новенькие. На столе ожидала записка, написанная крупным, отчетливым почерком с уверенным нажимом пера. Я впервые видела почерк Тайлера. «Алейдис, где ты? Я искал тебя, ждал. Снова ушел искать. Никакого покоя с тобой, Дейрон!» Я улыбнулась, будто наяву услышав его суровый тон. Умудрился даже в записке меня отругать. «Веелы нет в комнате, я не смог с ней поговорить. Ректору Кронту вроде бы удалось найти лазейку в уставе, но пока не буду забегать вперед». Интересно, о чем это Тайлер? Эта лазейка позволит отменить завтрашний зачет? Как она мне поможет? «Завтра надень куртку, которую я для тебя приготовил. Она сделала из кожи флинта, ее почти невозможно порезать или порвать». Флинт. Чудовище, похожее на оживший камень. Видно, под ороговевшими наростами скрывается кожа существа – крепкая и прочная. Ума не приложу, где Тайлер раздобыл настолько редкую вещь. Снова без помощи ректора не обошлось? «Поверни любую заклепку против часовой стрелки». Заинтригованная, я обхватила пальцами блестящий кругляк с гербом Тирн-а-Тор, неожиданно для себя вытянула клепку и увидела, что с обратной стороны крепится длинная тонкая спица – не металлическая: металл не получится пронести на полосу препятствий, а костяная. Спицы прятались под плотной подкладкой и ничуть не стесняли движений. – Ого, – выдохнула я. Меня явно готовили к битве не на жизнь, а на смерть. Что же, теперь, по крайней мере, мне будет чем защищаться: ледяное лезвие, костяные спицы. Бороться придется не только за себя, но и за членов звена: за Ронана, за Веелу, даже за Лесли. Неужели князь Лэггер не пожалеет и их жизни, стремясь избавиться от неугодной Дейрон? Или я чего-то не понимаю? Смятая постель хранила едва уловимый запах Тайлера, я завернулась в одеяло, а казалось, что меня по-прежнему обнимают сильные руки. Позже, уже сквозь дрему, я услышала, как открылась дверь, быстрые шаги, вздох – Тай, верно, покачал головой, увидев меня, мирно спящую в кровати. Он поправил одеяло, натянув его повыше, укрыв голое плечо. Мне пригрезилось прикосновение губ к виску. Я пошевелилась, силясь открыть глаза, но услышала тихое: «Спи, спи…» Глава 15 На утреннем построении кадеты группы позевывали и сонно переговаривались: никто не боялся предстоящего зачета. Два дня назад и я не боялась, однако теперь мое предплечье охватывали прозрачные ремешки, пряча ледяной нож, на плечи давила тяжелая куртка из кожи флинта. Ума не приложу, как можно провернуть покушение на полосе препятствий с иллюзорными тварями, но князь Лэггер, похоже, способен на многое. Я крутила головой, выглядывая Веелу, но у двери ее спальни увидела только озадаченного Ронана, который так же, как и я, искал Вель. Сосредоточенный Тайлер ходил по коридору туда-сюда, ожидая, пока все соберутся. Я старалась не сцепиться с ним взглядами: боялась, что не удержу на лице бесстрастное выражение, ведь в душе бушевал ураган. «Что ты придумал, Тай? Что говорил ректор? Зачем на мне бронекуртка?» Единственное, что я спросила, когда он поравнялся со мной: – Я не вижу кадета Ансгар. Не знаете, где она, командир? Он качнул головой, скрывая растерянность, заметную только мне, однако голос прозвучал спокойно: – Я уже доложил о нарушении мейстеру Тугору. – Ее ведь ищут? – прогудел Ронан. – Мало ли что… Вель не видит дорог Академии. И нас ведь не снимут с зачета? – Команду снимают с зачета, если в звене по каким-то причинам окажется меньше трех человек. – О, ну это хорошо! Я-то здоров как бык! И Рон прочертил рукой в воздухе размашистую окружность, демонстрируя, что плечо в порядке. Слегка поморщился, думая, что я не замечу. – Если кадет Ансгар не явится на полигон, я буду ходатайствовать о переносе зачета для звена кадета Дейрон. – По всему видно, Тайлера только что озарила эта идея и он ей обрадовался. – Так как кадет Толт не восстановился до конца. – Я против! – влез со своим ценным мнением Лесли. До того лениво подпиравший стенку, он будто и не прислушивался к разговору, а гляди-ка, все слышал. – Отдельно потом сдавать? Вот уж спасибо! Где носит эту девчонку? – Кадет Лейс, вам придется подчиниться приказу, – отчеканил Тайлер. – Какой смелый Лесли, – издевательски пропела Медея, вызвав смешки: трусость Лейса давно сделалась предметом шуток. – Не боится, что паучки его сожрут! А почему? Да потому, что паучки – игру-ушечные! – Да пошла ты, Медь! – огрызнулся Лесли. – Помню я, как ты от гуля драпала, аж на пузе! – Всем замолчать! – рявкнул Тайлер. – Я вижу, все в сборе. Построились и за мной! Я шла рядом с Ронаном, за спиной обиженно пыхтел Лейс: на его подначку против Медеи никто не отреагировал, все знали, что, при всем ее скверном характере, в трусости ее обвинить нельзя. Пусть он думает, что полоса препятствий безопасна, как всегда. Вовсе не хотелось тратить силы на уговоры и угрозы, заставляя Лесли двигаться вперед. Впрочем, может, мы с Тайлером, обжегшись на молоке, дуем на воду? Я украдкой нет-нет да бросала взгляд на обтянутую черной кожей прямую спину, на широкие плечи. И, хотя я про себя продолжала звать командира по имени, сейчас сложно было представить, что этот суровый парень, который за сегодняшнее утро не удостоил меня словом поддержки, вчера обнимал и целовал меня. Он не должен себя выдавать, я знаю, но душой я тянулась к нему. «Что-то ты совсем размякла, Алейдис! – выговорила я себе. – Соберись!» На полигоне под навесом, не защищающим от пронизывающего ветра, расположилась комиссия. Князь Лэггер кутался в подбитую мехом накидку, безразлично взирая на то, как эфоры выстраивают группы для приветственного слова. Перед ним на столе стояла чашка с дымящимся напитком. Рядом ректор перебирал бумаги, делая вид, что погружен в работу. Мейстери Луэ пока не появилась, а наш тренер, мейстер Рейк, суетливо расхаживал вдоль рядов, скорее мешая эфорам, чем помогая. – Веела! – воскликнула я, увидев посреди поля одинокую фигурку. В кои-то веки длинные волосы Вель были уложены в косы вокруг головы. Обычно мягкое лицо казалось непривычно жестким. При виде меня она улыбнулась – одними губами, глаза оставались серьезными. Вопрос «Где ты была?» так и остался незаданным: я боялась услышать ответ. – Князь Лэггер вчера пригласил меня заночевать в гостевом крыле, – сказала Веела. – Мы поужинали вместе, разговаривали о моей семье. Я скучаю. «Я скучаю» прозвучало так искренне, что и во все остальное невозможно было не поверить. Да почему бы князю, действительно, не пригласить в гости дочь хороших знакомых? – А, вот оно что! – пробасил, немного обиженно, Рон. «Выходит, ты уже забыла, что сиятельство стравил меня с Колояром?» – читалось на его лице. – Зря я, выходит, волновался. – Зря. – Веела пожала плечами и тряхнула хорошенькой головкой, снова на наших глазах превращаясь в капризную аристократочку, какой была до Академии. – Кадет Ансгар, все в порядке? – К нам подошел Тайлер. Он окинул Веелу пристальным взглядом. Увы, Эйсхард не мог прочитать мысли, а Вель выглядела беспечной, спокойной, и, если ей было, что скрывать от нас, справлялась она с этой задачей на отлично. – Все в порядке, командир! Я готова сдавать зачет. Глава 16 Суета на полигоне постепенно улеглась: группы расставили по местам, эфоры застыли рядом, только у палатки целительницы продолжалось движение. Мейстери Иллара, не обращая внимания на замерших по стойке смирно кадетов, на ректора, который поднялся на ноги и готов был объявить начало зачета, на кружащиеся в воздухе колючие снежинки и пронизывающий ветер, занималась делом: расставляла снадобья, раскладывала бинты. – Сегодня важный день для всех вас. – Командный голос мейстера Кронта и без акустических ухищрений достигал дальних рядов. – Зачет на полосе препятствий – значимый этап в обучении! Он готовит вас к настоящим практикумам. К первым боям. Приближает к раскрытию дара! Пройдите его достойно! Я украдкой разглядывала притихших однокурсников. Где те испуганные дети, которых я увидела в первый день? Лица затвердели и посуровели. Парни раздались в плечах, многие девчонки обрезали волосы. – Отдельно хочу поблагодарить его сиятельство князя Лэггера, который из года в год оказывает Академии Тирн-а-Тор неоценимую помощь в подготовке полосы препятствий. – Ректор повернулся к князю и слегка поклонился. – Где команды остаются один на один со своими страхами, черпают силы в смекалке и взаимопомощи. Для сдачи зачета достаточно выйти из пространственного кармана – это означает, что кадеты успешно справились со всеми испытаниями. Правила не менялись на протяжении нескольких десятилетий, но наш уважаемый гость напомнил нам о том, что жизнь не стоит на месте, что для успешного воспитания воинов следует иногда менять правила и создавать новые. Я подобралась. Вот оно! Вот о чем говорил Тайлер: лазейка в уставе! Что же придумал мейстер Кронт? Князь, до того расслабленно кивавший в ответ на слова ректора, сел прямо и вперил в начальника Академии острый взгляд. – В первые годы образования Тирн-а-Тор зачеты на полосе препятствий проходили под наблюдением эфоров. Это и им, будущим командирам, позволяло отточить руководящие навыки, и предотвращало любое жульничество со стороны кадетов. В груди вспыхнула надежда: если только Тайлеру позволят зайти с нами на полосу препятствий! Тогда бояться нечего. И оружие не понадобится: дар оградителя надежно защитит всех нас. Невольная улыбка задрожала на губах, но нельзя – нельзя выдавать радость. Ректор продолжал речь: – Я собираюсь вернуть старую традицию: сегодня эфоры проследуют на полосу препятствий со своими группами. Сам император Максимилиан в уставе… – Довольно! – рявкнул князь Лэггер, поднимаясь на ноги; оказалось, что он выше ректора на полголовы. – Вы забываетесь, уважаемый мейстер Кронт! В голосе вовсе не слышалось уважения, одна только злость. – Может быть, вы соскучились на своей должности? Так граница всегда ждет с распростертыми объятиями таких героев, как вы! Князь недвусмысленно давал понять, что ректорский стул под мейстером Кронтом зашатался. – Вы можете написать рапорт на высочайшее имя. Возможно, его императорское величество посчитает нужным в будущем использовать ваши рекомендации. Но не сегодня! Сердце упало. И кого мы надеялись переиграть – самого князя? Он всех заставит плясать под свою дудку, но ему устав не писан. Тайлер неотрывно смотрел на меня. Тронул клепку на манжете, напоминая о скрытом оружии, вопросительно приподнял бровь. Я кивнула: я знаю. – Эфоры, ко мне! – скомандовал тренер Рейк. – Звенья, слушайте мою команду. Первым на полосу препятствий заходит звено кадета Вейта, приготовиться звену кадета Амми. Эфоры растянулись цепочкой вдоль сбившихся в стайки рядов первогодков. Тайлер встал напротив, сцепив руки за спиной: судя по напряженным плечам, он что было сил сжимал свое запястье. Скулы побелели. Он ничего не мог сделать, лишь смотреть, как команды одна за другой продвигаются в сторону полупрозрачного радужного пузыря – пространственного кармана, скрывающего полосу препятствий. Я снова ему улыбнулась: «Все хорошо, правда!» Звенья двигались быстро – одно за другим. Заходили на полосу препятствий и выходили спустя мгновения. Кадеты настолько поднаторели в испытаниях, что ни один не получил и царапины. Наступил наш черед. Один шаг отделял мое звено от пространственного кармана. Краем глаза я заметила, как Тайлер покинул строй, но Ярс, стоящий рядом, крепко сжал его плечо и удержал на месте. – Ну что, команда, готовы? – спросила я, переводя взгляд с Ронана на Лесли, с Лесли на Веелу. Ронан ответил уверенным кивком, Лейс нервно хихикнул. Вель смотрела вперед, молчала и казалась незнакомкой – не той девочкой, к которой я привыкла и успела привязаться. Что же князь наговорил ей? Как запугал? Что пообещал? Какую игру в кошки-мышки он ведет? Кошки-мышки! Я вздрогнула, настигнутая внезапным озарением. Большая кошка на гербе! Я вспомнила! На гербе императорской фамилии изображен лев: только членам их семьи дозволено использовать этот символ. Но ближайшая к ним ветвь – Лэггер – несла на своем гербе изображение львицы. «На гербе моего рода…» – сказала Веела и тем самым выдала себя. Она вовсе не Ансгар. Она – Лэггер! Теперь я ясно видела сходство: белокурые волосы, синие глаза, такие же, как у ее троюродного брата – принца Ивейла. Такие же, как у князя Лэггера…ее отца.

Конец ознакомительного фрагмента.