Вместо ответа Антон поднял вверх палец, Илья запрокинул голову и увидел высоко в небе серебристый крестик. Сказал сквозь зубы:

— Ах ты, мать честная, «Махаон»! Кажется, за нами следят сразу со всех сторон. Ждут. Чего ждут, спрашивается?

— Когда мы начнем поднимать камень, — предположила Валерия, демонстративно отвернувшись от Антона.

— Н-да, резонно… И все же интересно, кому принадлежит аппарат. Неужели жрецам храма удалось достать себе «Махаон» и приспособить для своих нужд?

— Вряд ли, — покачал головой Антон. — Он их больше демаскирует, чем приносит пользу. Это за нами следит какая-то спецконтора.

— Резонно.

— Ну, я пошел. — Серафим сунул в рот загубник и перевалился через борт лодки спиной в воду.

— Мне страшно! — прошептала Владислава на ухо Илье. — Я чувствую, что на нас смотрят очень плохие люди…

— Ничего, все будет хорошо, — похлопал ее по руке Илья. — Антон, я пожалуй тоже опущусь вниз, посмотрю на камни поближе. Не нравится мне, что мы так быстро нашли Лик Беса.

Он надел акваланг и нырнул следом за Тымко, раскорячившимся над россыпью камней на дне озера.

— Странные камни… — проговорил Антон, свесившись над водой. — Может быть, это обломки бетонных столбов?

— Непохоже, — задумчиво отозвалась Валерия, забыв, что сердится на Громова за невнимание. — Хотя, скорее всего, они искусственного происхождения. Вообще слово «камни» происходит от двух санскритских слов «ка» — небесный, что всегда было эпитетом богов, и «мени» — сосуд. Можно понимать это слово как «метательные снаряды Бога».

— Метеориты, что ли?

— Нечто в этом роде.

Два аквалангиста под лодками о чем-то посовещались, разговаривая жестами, и Серафим, захватив самый маленький из сигаровидных камней, вынес его на поверхность, бросил в лодку. Только теперь стала понятной его форма, и Антон обменялся с Валерией понимающим взглядом. Камень имел форму фаллоса, что говорило о его принадлежности культовому хозяйству храма Морока.

— Изучайте, — хихикнул Тымко, вытолкнув загубник. — Там внизу целый джентльменский набор этих с позволения сказать «скульптур».

— А плита? — с интересом спросила Валерия. — Это он, Лик Беса?

— Хрен его разберет. Что-то нацарапано, а что — не видать, чистить надо. Сейчас попробуем. Дайте-ка мне скребок.

Антон протянул ему металлическую щетку, и Серафим нырнул обратно на дно, где Илья, поднимая облачка мути, пытался соскрести с поверхности плиты слой грязи. Они занялись этим вдвоем, и вскоре изнемогавшим от любопытства пассажирам лодок стал виден рисунок на камне, действительно напоминавший голову какого-то существа с рогами, наполовину человека, наполовину дракона. Все принялись разглядывать рисунок, в том числе и аквалангисты, и через минуту у тех, кто сидел в лодках, закружилась голова, в ушах поплыл звон, в теле появилась эйфорическая легкость, отошли на второй план другие чувства, цели и задачи, планы и устремления. Хотелось только смотреть на плиту под водой и ни о чем не думать, предаваясь радостно-возвышенному чувству погружения в эстетическое созерцание бесформенных видений.

Первой справилась со своей зачарованностью Владислава. С криком: «Не смотрите!» — она схватила Антона за плечо и дернула назад. Громов очнулся, с удивлением осознавая себя сидящим в лодке, глянул на часы и ужаснулся. Они просидели над водой сорок минут, не ощущая течения времени, и точно так же провисели в воде над плитой аквалангисты.

— Валера, очнись! — позвал женщину Антон, ответа не дождался и перепрыгнул в ее лодку, чтобы силой усадить на дно.

Затуманенные глаза женщины стали проясняться, она глубоко вздохнула, с недоумением оглянулась по сторонам.

— Что со мной? Голова — как пустая стеклянная банка…

— Объясни ей, — бросил Антон Владиславе и прыгнул в воду.

Илью ему удалось привести в чувство быстро, а вот с Серафимом пришлось повозиться. Здоровый, как бык, инструктор не хотел отрываться от созерцания, начал отбиваться, и друзьям с большим трудом удалось вытолкнуть его на поверхность.

Забравшись в лодки, они с полчаса приходили в себя, стараясь не глядеть вниз, на дно озера. Потом Тымко, угрюмо уязвленный случившимся, проворчал:

— Может, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?

— Мне надо было догадаться, — сквозь зубы проговорил Илья. Его голова лежала на коленях Владиславы, ее невесомая теплая ладошка поглаживала виски и лоб, и лежать было очень приятно.

— Ну, в чем дело?

— Это темная зовуша, — тихо сказала Владислава. — Заговоренный камень. Чем больше на него смотришь, тем больше хочется смотреть. Баба Марья сказывала, что многие люди умирали даже от голода, не в силах оторваться от зовуши.