— Как-то не верится, — в очередной раз нахмурился гоблин.

— А ты сам подумай. С чего началось разрушение прошлого мира, замечу вполне себе стабильного и сбалансированного? — подначил Кайфат.

— С Рошага и его ритуала, с пробуждения Орриса, — пожал плечами Гхол, потом поймал насмешливый взгляд К’ирсана и торопливо поправился: — С пророчеств, с Фиорских пророчеств, которые вдруг начали исполняться и последовательно ввергли мир в хаос! Они корень всего!

— Именно! С пророчеств, которые, напомню, были нацелены безымянным великим кормчим против вартагов и которые никак не смогли поколебать их власть, — кивнул К’ирсан довольно. — Созданный могучим пророком механизм Рока обломал зубья о броню хозяев Торн и канул в безвестности, пока…

— Пока кто-то не вытащил полузабытые тексты на свет и не наполнил Силой русло сотворённой ими ложной Судьбы, — моментально подхватил гоблин. — Привычный мир рухнул, все старые игроки сошли в великой битве богов и престол правителей Торна опустел… Красивая гипотеза! Но, хозяин, ты забываешь, что главную выгоду ото всего случившегося получил не какой-то таинственный кукловод, а некто К’ирсан Кайфат! — Тут Гхол не выдержал и засмеялся. — Может ты и есть тот, кто всё это устроил?

— Если бы, мой зеленокожий друг, если бы. Потому что ты упускаешь один момент. Ключевая идея пророчества — это смена не просто мирской власти, но власти божественной. Речь идёт ни много ни мало о небесном троне! И если кукловод всё-таки есть, то моя победа не финал истории, а лишь контрольная точка на финишной прямой. Точка, после которой рано или поздно к Владыке придёт истинный создатель хаоса и попросит освободить незаконно занятое место, — изложил своё видение происходящего К’ирсан, всё же умолчав и про сны, и про некоторые странные по его мнению телодвижения мировых игроков, и про вот уже сорок лет никак не желающее успокаиваться чутьё на опасность.

Впрочем хватило и того, что он уже сказал.

— Хозяин, то есть ты всё же не уверен? — спросил гоблин задумчиво, тем не менее было видно, что слова Кайфата его действительно обеспокоили.

К’ирсан развёл руками, и Гхол, нахмурившись, продолжил:

— А раз не уверен, то именно поэтому и ведёшь себя так, как ведёшь… Погоди, тогда недавно заявленная экспедиция в страну Хань, тоже не просто так, а из-за кукловода?!

Последнюю фразу Гхол вопреки обыкновению не выкрикнул, а прошептал.

— Может ещё скажешь, почему она так важна? — вскинул брови К’ирсан, несколько удивлённый проницательности зеленокожего.

Честно говоря, он был уверен, что его последняя инициатива с организацией поездки учёных и магов на задворки Торна будет воспринята окружающими лишь как нелепая блажь жаждущего мира калеки, как вдруг гоблин соединил концы с концами и сделал неожиданно верный вывод.

— Наверное, потому что страна Хань — это едва ли не единственное место, где никак не проявляли себя силы Бездны и которое вообще не было затронуто фиорским пророчеством? — с внезапно вспыхнувшим азартом спросил гоблин, хищно раздувая ноздри.

Однако это был тот самый вопрос, на который Кайфат пока не хотел отвечать. Они оба замолчали. К’ирсан пытался оценить, насколько верным было решение довериться гоблину, Гхол же… Гхол кажется просто пытался переварить услышанное.

— Хозяин, ты столько лет оставался наедине со своими подозрениями. Почему ты вдруг решил мне открыться? Почему поверил мне? — спросил он вдруг тихо.

У К’ирсана тут же возникло желание сказать что-нибудь в духе: «потому что мы знакомы столько лет, сколько я не знаком ни с кем другим» или «потому что я помню ещё те дни, когда учился ургскому и вместо имени Гхол называл тебя то Гхорр, то Гхоул, то ещё Бездна знает как», но вместо этого засмеялся и честно сообщил:

— А кто сказал, что я тебе доверяю? Если кукловод действительно существует, если он не плод моих фантазий, то его марионеткой может оказаться кто угодно. В том числе… — Тут он воровато оглянулся и заговорщицки продолжил: — в том числе и я сам!

Здание главного архива Семи башен, где хранились все накопленные Нолдом материалы по истории и внутриполитической обстановке в Поднебесной империи, внешне никак не соответствовало тому богатству, что таилось во тьме закрытых фондов. Обычное, ничем не примечательное четырёхэтажное строение с обветшавшим фасадом, потрескавшейся лепниной и кое-где заложенными кирпичами окнами. Словно внутри была собрана не квинтэссенция усилий поколений дипломатов и разведчиков, а какие-нибудь копии докладов по объёмам удоя коров деревни Хрюкино да отчёты о командировках столичного чиновника в село Объедково.

Хотя нет, в нынешнем Нолде даже столь дрянные бумажки и то обладали значительно большей ценностью — их всё-таки можно было каким-нибудь боком задействовать в интригах зажравшихся бюрократов, — а вот, к примеру, описание причин прихода к власти третьего ханьского императора прямую пользу никому не несло, и потому вопрос сохранения этого знания сегодня никого особо тоже не волновало.

— Ну хотя бы на помойку всё не выкинули, и то хлеб! — пробормотал Олег, который вот уже третий день сидел на чердаке соседнего дома и пытался изучить внутреннюю кухню работников архива.

Кто когда приходит, кто когда уходит, сколько охраны и есть ли она вообще — список тем в общем-то стандартен для любого режимного объекта. Проблема тут была в другом. Все нужные ему ответы Чимир нашёл ещё в первый день наблюдения, и то, почему он до сих оставался на своём посту, было связано с его категорическим нежеланием принять столь вопиющую беспечность ответственных за сохранение наследия Нолда служб.

Страшно сказать, но у него сложилось такое впечатление, что до архива вообще никому не было дела!