Поднялся на второй этаж и, воровато оглянувшись, будто проникаю в чужое жильё, сунул в щель двери отвёртку, прихваченную из «жигуля». Никто не видит? Никто. Я отжал язычок замка, дверь подалась внутрь.

Какой знакомый запах! Немного затхлый, с кислинкой, чуть отдаёт пылью и мышами, всё как тогда, в семидесятых. То есть сейчас.

Ничего не изменилось… Прошагал к койке, намереваясь хлопнуться в неё с размаху и услышать привычный скрип панцирной сетки, но нога стукнула об эмалированный таз, стоявший под ней, моя, так сказать, ванная для ежедневного подмыва, потому как всерьёз наводили чистоту с пацанами по субботам в баньке — и по пивку. Неужели снова?

На столе увидел ключ от входной двери, ну да, забывал его несколько раз и пользовался отвёрткой. А что в ящике стола? Супер! Паспорт гражданина СССР, я в нём шестнадцатилетний, новой фотки в 25 лет ещё не вклеено, значит — непростительно молод. Водительские права, военный билет, комсомольский билет, заводской пропуск, сберкнижка, в ней вложены десять червонцев — можно жить!

Машинально протянул руку как полвека назад, пальцы попали на радиоточку, повернул регулятор, бодрый дикторский голос вывалил на меня кучу новостей о подготовке сельхозтехники к уборочной страде, рекордной плавке ударников-металлургов, происках израильских агрессоров, поддержанных американским империализмом…

— Возвращаемся к новостям нашей страны, — мужчину-диктора сменила дамочка. — Вчера, 5 июля 1974 года, Генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Юрий Алексеевич Гагарин посетил Московский автомобильный завод имени Ленинского Комсомола и имел продолжительную беседу с передовиками производства…

Я сел с размаху на закачавшийся подо мной колченогий стул, собственные ноги подкосились. Гагарин? Генеральный секретарь ЦК КПСС?! Убиться веником… Он же погиб до моего окончания Харьковского автомобильно-дорожного института в авиационной катастрофе, генсеком был Брежнев… Что за чертовщина!

В туалете обнаружилась пачка газет, нанизанных на гвоздик. С точки зрения систематизации информации так себе, но за отсутствием интернета… Чтоб я так жил, действительно, Гагарин — генсек, причём Дважды Герой, когда успел слетать в космос вторично? У руля государства совсем другие личности, и вообще…

Я в своей молодости, но не в своём мире.

6 июля 1974 года! В Харькове живы ещё мои родители, с ними сестрёнка молодая-незамужняя, нужно испрашивать отпуск и срочно лететь к ним — обнять-обнять-обнять…

Стоп. А что ещё иного в этой реальности? Как минимум, сначала правильнее разобраться, а не шокировать родню, путаясь в элементарном. Как максимум, я знаю об устройстве автомобилей восьмидесятых и девяностых годов неизмеримо больше, что кто-либо в СССР 1974 года, да и во всём мире тоже. Если с умом воспользоваться знаниями, то буду считаться не только гением АвтоВАЗа, но и вообще светочем глобального масштаба.

А девушки тут какие — в коротких летних платьицах, приветливые, неизбалованные, владелец «жигуля» для них — принц! Все будут мои, по крайней мере, все самые лучшие.

Надо пивком заправиться. Здесь оно бочковое, без разнообразия, о «Балтике», «Арсенальном», «Золотой Бочке» и «Пльзенском» забыть. Зато прохладное и чуть хмелящее, да разговоры послушаю, прикину, чем ещё порадует дивный новый мир.

Прихватив червонец, я отправился к местной социальной сети — у жёлтой бочки с кислым ароматом. Узнал достаточно и сделал вывод, что вписываюсь в эту реальность без проблем. Возможно даже — с успехом и удовольствием.

Мисс Тольятти-1974

Мышечная память молодого тела крепко хранила рефлексы экстремальной езды, нервная система тоже. На «Тур Европы» 1974 года я не ездил, в сборную отобрали из ВАЗовской команды только экипаж Яши Лукьянова с штурманом Сашей Карамышевым, они там здорово себя показали, мне довелось гонять на раллийных и шоссейно-кольцевых гонках внутри страны.

Лукьянов, мой тренер и сосед по коридору в бараке, отпросил меня на несколько часов у Семенихина — готовить спорткар, ими занимались прямо там — в испытательно-экспериментальном цеху.

— Серёга, не подведи. Покажешь в Грузии себя нормально — поедешь на международку.

— Добровольно и с песней. Но, Яша, ты же знаешь. В сборной сплошь прибалты. Как тебя ещё терпят?

— С трудом, — признался он. — Не им решать. И я краем уха слышал: в Гокомспорте недовольны засильем литовцев. Будто у нас больше нигде автоспорта нет.

Утешил! Ладно, спорт — моя вторая жизнь. Даже первая, потому что работаю на работе, а машине и тренировкам отдаю и часть смены, и хороший кусок выходных. Адреналин, азарт… Слово «драйв» в эту эпоху ещё не прижилось. Поэтому послушно открыл капот и скинул кожух воздушного фильтра, чтоб в очередной раз мучить карбюратор.