Строго предупредил, что просто так помогать простолюдинке хомутать барона никак не будет. Если к уже к сегодняшнему вечеру не окажутся хотя бы какие-то официальные документы, юридически доказывающих ее дворянство, дальше она может стараться в одиночестве.

Настя, конечно же, не захотела проводить этот неприятный процесс одна. Ведь рядом есть господин полицейский! В то же время, представив объем трудной и надоедливой работы, попыталась разжалобить князя девичьими слезами и жалобными причитаниями. Когда не смогла, нехотя пошла, сердито бурча. Сегодня она была свободна, в гостинице была только по указанию полиции. В самый раз оформлять казенные бумаги. Но не охота одной!

Князь уперся, сославшись на неотложные следственные дела. Сказал, что только на часок подойдет к нотариусу. А остальное пусть проводит сама. Ноги есть, длинные, красивые, побегает, не развалится.

С тем и ушла.

А Константин Николаевич, пока не пришел жених (любовник, если говорить прямо), подбирал доказательства под свою концепцию и, наоборот, в корне подрывал те факты, которые складывались в пользу иных концепций.

Судя по уверениям Подшивалова (точнее, Е. Ф. Канкрина), главный виновник и злодей, укравший бумаги и деньги — горничная Настя. И материальное доказательство — пятно на одежде от сливовой наливки. Натуральное доказательство на все сто процентов. Грабитель взял важные для него бумаги и деньги, но, видимо, торопясь и сильно робея, между делом опрокинул на столе стоявшую там бутылку с наливкой. Эта же наливка, по мнению Подшивалова-Канкрина, оказалась на рукаве у незадачливого похитителя. Значит, все уже доказано, и горничную можно арестовать и отправить на каторгу в Сибирь. Надо лишь завершить следственное дело.

Между прочем, тут у общественных обвинителей не было тесного единства. Арестовать Настю собирался только Подшивалов. Канкрин, главным образом, требовал лишь вернуть свои сугубо ценные бумаги. И, при наличии последних, предлагал просто выпороть девицу и отпустить, ограничившись грозной нотацией.

Князь Долгорукий, зная, какие сейчас условия жизни и работы, стоял на стороне Канкрина. Другое дело, надо будет еще доказать участие горничной в грабеже! Сейчас это еще не доказательство. По крайней мере, в XXI веке никто и не подумает идти с этим в суд. Засмеют и пнут обратно, на доследование.

Уровень следственной экспертизы XIX века был еще очень низок. Ни химия, а, тем более, электроника еще не позволяли помогать следователю в его тяжелом, но праведном труде.

Тогда Константин Николаевич просто понюхал. Благо нос был молодой и чуткий. И только покачал головой. Вот что значит, когда следственная гипотеза не базируются на следственной экспертизе, а материальные доказательства подгоняются под якобы логические гипотезы!

Нет, конечно, следователь должен обязательно иметь логику и аналитику, иначе он будет, как обезьяна с винтовкой. Но умственная работа должна обязательно находиться на нормальной материальной базе!

Простой пример так называемое доказательство. Наливка в бутылке, нечаянно пролитая мифическим грабителем, была сливовая. Тогда как на рукаве горничной Насти пятно было от СМОРОДИНОВОЙ наливки! И вся ее вина рухнула, как сухой мусор под шквалистым ветром.

А то его подчиненные — ой, не можем, не готовы. Не был бы сиятельный князь, увел бы полицейского в укромное место и поставил по синяку. Или в морду им за неумение думать. Заленились, решили свалить все на горничную. Понадеялись, кто будет слушать оправдания бедной совсем еще юной девушки из простонародья. И чуть невинную не посадили. Сломали бы жизнь у хорошей девушки!

Последний штрих в проводимом деле для абсолютных доказательств (не для князя, для официальных доказательств) заключался в небольшом, но важном разговоре с женихом Насти бароне Граббе с сугубо русским именем Ивана Николаевича.

С такими персонажами он умел говорить еще в ХХI веке. Конечно, с некоторыми особенностями, но все же. Там была честная наивная золотая молодежь, здесь — дворяне. Разница, как у петухов, только в цвете и фасоне перьев. Все!

Но перед этим пришлось сходить к господину нотариусу. Обещал же Насте! Как оказалось, очень даже вовремя. Хитро хм-м умный нотариус, солидный дядька лет с полста, видя перед собой беззащитную юную девушку, запутывал ее в словесной дуэли, намереваясь поживится. Много бы он не взял, но рубликов пять наварил бы. огромная сумма, особенно для небогатой горничной. И хоть деньги не ее, но для князя дело принципа, Хамство к барьеру!

Появление серьезного мужчины нотариусу все фатально обломало. Сразу понял, эти рублики ему кровью обойдутся. От розог. Князю даже ругаться не пришлось. Жесткий взгляд, обращение к нему девушки к нему «ваше сиятельство» и бумаги были сделаны прямо-таки с космической скорости. Почти бесплатно, за шестьдесят пять копеек. Можно было возвращаться в гостиницу.

Взяв у Настеньки бумаги о дворянстве, он оставил ее в соседнем номере. А сам решительно вошел в номер барона.

— Имею часть представиться, — объявил он с ходу, — князь Долгорукий, — с некоторой паузой: — сотрудник Московской полиции.

Если услышав о князе, барон торопливо встал, чтобы представится, как дворянин дворянину, то о полиции он как бы и не услышал. Полиция — не III отделение ЕИВ, не жандармы. Дворянину его боятся нечего. В гвардии даже откровенно презирали полицейских. Но гвардия далеко, а князь вот он. И, немного помедлив, он протянул руку для благородного рукопожатия. Князь все-таки и с такой знаменитой фамилией!

— Я здесь неофициально, — пояснил Константин Николаевич, — решил помочь бедой девушке. Прежде всего, мы наконец-то побеспокоились о ее статусе дворянки. Вот, — он положил на стол бумаги, — затем я бы побеспокоился о ее личном счастье.