Это обещание он не выполнит.

Александр вывел Марьяну на середину зала. Закружил в танце. Влад закусил губу, наблюдая, как безжалостно он тащит его жену по паркету. Марьяна путалась в ногах, тактах и движениях. Это заметили все.

Ничего. Спишут на волнение. Все же с Великим Княжичем бал открывать – это честь, удостоиться которой хотели многие.

Многие, но не Марьяна.

«Держись, моя хорошая, - твердил Влад про себя. – Умоляю, продержись этот танец».

– Однако, - произнес Владимир за спиной.

– Они знают, - коротко ответил Влад. – Оба.

– Спасибо.

– За что? – проворчал он.

– За то, что не устроил сцену, - пояснил Владимир. – Хотя… Был бы скандал. А скандал на пользу конкурсу.

– Да неужели?!

– Внимания больше. Во всех газетах…

– Так я пойду, дам ему в морду, - процедил Влад. – Если на пользу.

Он даже шагнул к танцующим, но Владимир ухватил его за плечо, остановил.

– Остынь. Матушка расстроится.

И то верно. Да и Марьяна не обрадуется, если окажется в центре скандала. Но почему она так бледна? Влад вдруг понял, что и он ощущает ее, как себя. И что Марьяна… на грани обморока.

Танцующих стало так много, что зарябило в глазах. Влад моргнул раз, другой… и понял, что потерял Марьяну из виду.

– Они вышли, - сказал Владимир. – Через противоположную дверь. Мне это не нравится.

Добрыня гарцевал вокруг Фреи. Он уговорил ее отдать ему первый танец, и теперь наслаждался заслуженной победой. Ничего, тут полно стражников. И Владимир…

– Ты со мной? – спросил Влад, устремляясь к выходу.

Не было необходимости мешать танцующим, он знал обходные пути.

– Естественно. Ты, братец, похоже, расслабился. Не почувствовал, как отводом глаз мазнуло?

– Нет, - огрызнулся Влад.

Немудрено. Ему с утра… мозги клюют. Сначала Алексей. После – батюшка.

К слову, с батюшкой Влад поругался. Можно сказать, вдрызг. Впервые в жизни.

В чем-то Влад сам виноват. Нужно было остыть после разговора с Алексеем, успокоиться. А он потребовал встречи с Великим Князем. И настаивал.

Батюшка принял, хоть и не скрывал недовольства таким поведением.

– Это правда, что Александр смертельно болен? – спросил Влад в лоб.

– Нет, - ответил батюшка. – Он смертельно проклят. Ты стал интересоваться семейными делами?

– Нельзя?!

– Отчего же, можно. Даже нужно. Хочешь знать подробности?

Влад кивнул, и батюшка указал на лавку, стоящую у стены. Мол, садись. Сам же опустился в кресло напротив.

– В позапрошлом году скифский курган вскрывали. Слышал?

– Владимир туда ездил, артефакты смотрел.

– У Владимира ума хватило внутрь кургана не лезть. А у Александра – нет.

– А ему зачем? – удивился Влад.

– Да ты его спроси, - фыркнул батюшка. – То ли славы захотелось, то ли приключений. Тайник обнаружили, он туда первым полез. Золото нашел. И смертельное проклятие. Дурень.

– И что… - Влад ощущал, как волосы встают дыбом. Батюшка говорил об ужасном! И так спокойно! – Ничего нельзя…

– Ничего.

– Да не может…

– Может, - опять перебил его батюшка. – То, что можно, применять неможно. Последствия, знаешь ли…

Жутко. Любимый или нет, но Александр – родной сын. Кровь от крови. А батюшка… любую цену за его жизнь заплатить не готов. А Княгиня? Она мать, она не могла смириться.

– А что за…

– Обойдешься, - сказал отец. – И вмешиваться в это я тебе запрещаю. Поверь, если будет хоть один шанс, я им воспользуюсь. А пока…

Он развел руками.

Что ж, хотя бы понятно, отчего Александр не может быть наследником.

– А Алексей?

– Что Алексей? – в раздражении спросил батюшка.

– Он чем плох? Почему я?

– У Алексея задатки тирана. Ему волю дай… он всех к ногтю прижмет.

– А я…

– Я не обязан объяснять. – Батюшка повысил голос. – Я волен назначить наследником того, кого сочту достойным.

– А если я не хочу? Я отказываюсь.

– Бестолочь…

– Вот именно! – взвился Влад. – Я бестолочь. А бестолочь не может управлять государством!

– Пошел вон.

– Но я…

– Вон пошел! – рявкнул батюшка. – Успокоишься, тогда и поговорим.

– Я не изменю своего решения.

Владу казалось, что он совершенно спокоен. Последнюю фразу он произнес тихо. И, как ему казалось, твердо. Однако батюшка сделал вид, что не услышал. Влад психанул. И кто его знает, каких глупостей мог бы наговорить отцу, если бы тот не бросил в него плетением тишины. Попросту говоря, заткнул рот.