— Сам иди… — буркнул начальник и тихо добавил: — Удачи, Максим…

Только я вышел из кабинета, как напоролся на своего подопечного стажера.

— Ты чего здесь трешься, рыжий? — с подозрением уставился я на Сёму.

— Максим Сергеевич, я это… — молодой мял в руках листок. — Я к Пал Палычу, план розыскных мероприятий подписать.

— А-а… Ну иди, планировщик. Только запомни, Сёма, преступникам твой план по барабану, их руками ловить надо, а не бумажкой пугать.

Молодой замялся.

— Ну положено же по приказу составлять…

— Иди уже, — отмахнулся я и быстрым шагом направился к себе.

И стоит, главное, будто на что-то важное решился, а не с бумажками топчется. Или спросить чего хочет, а с языка не идёт. Эх, молодняк зелёный! Не до него сейчас.

Вошел в кабинет, открыл скрипучую дверцу старого насыпного сейфа. Он стоял в углу, под календарем с Ельциным. Мрачный, как гроб, тяжёлый, поседевший от пыли. Похоже, его сюда ещё при Союзе поставили — и с тех пор ни разу не двигали. Я достал из его черного нутра «Макаров». Бережно погладил воронение.

— Ну что, братец, — сказал я вполголоса. — Работка для тебя сегодня. Не подведи.

Щёлкнул флажком предохранителя, привычно сдвинув его вниз большим пальцем. Затем коротким движением дёрнул затвор — патрон ушёл в ствол. Снова поставил на предохранитель. Сунул оружие в наплечную кобуру. Готово.

Я всегда говорил с ним перед делом. Привычка? Суеверие? Скорее, просто как с напарником, который никогда не предаст. У нас в отделе перед важным делом кто-то чуть ли не крестится, кто-то на грудь принимает, а у меня вот — разговор с железом.

А дела в девяностых ведь какие — одно другого веселее. То «каменевские» в очередной раз сцепились с «центровыми» — рынок весь в крови. То фура с маком проходит как гуманитарка, естественно, под прикрытием, а «крыша» — свои, из Управы. То на стройке в подвале троих пришили — тела залиты бетоном. То поймали наркалыгу с обрезом — за два дня он обеспечил три трупа, и всё ради дозы и сраных золотых серёжек.

Такая у оперов работа: день прошёл — уже молодец. Выжил — вообще герой.

Хм… Может, к концу месяца ещё и получку подкинут… За прошлый квартал. Вот бы всю сразу дали.

— Максим Сергеевич! — в кабинет постучался тот самый стажёр, глаза таращит, будто только что от Палыча пистон словил. Рыжие вихры во все стороны. Сам — худой, нескладный, руки, как палки, а поди ж ты — мент.

Твою ж душу мать, кто ж меня с этим горем луковым связал? Кто решил, что я гожусь ему в няньки? Вопрос, ясное дело, риторический. Палыч так решил, конечно. Нет… котелок у моего начальника варит, не спорю, но временами такую сивку-бурку гонит — офигеваешь. Я ж не кабинетная крыса, не штабная канцелярия — я опер. Боец уличный, что называется — с передовой. А они меня в «воспитатели» записали, стажера втюхали и наставником по приказу закрепили. Мол, лучше тебя, Максим Сергеевич, никто молодняк не обучит. О как…

— Сёма, тебя стучаться не учили? — я даже голову не поднял, полез в ящик стола за наручниками.

— Извините, Максим Сергеевич… Я тут случайно услышал…. Вы что, Валета идёте брать?!

— Так. Подслушивал? — ткнул я грозным взглядом в парня.

— Нет, что вы! Я просто под дверью стоял, на подпись, приоткрыл, чтобы заглянуть, и там вы про операцию рассказывали.

— Вот что Сёма, любопытной Варваре на базаре, сам знаешь, что оторвали. По самое не балуй. Еще раз — и в народное хозяйство пойдешь.

— Простите, Максим Сергеевич… я не хотел… А…

Тут он даже закрыл рот, потом выдохнул, и только потом произнёс:

— А возьмите меня с собой.

— С собой? — вскинул я бровь.

— Ну да…

— Что ж. Есть у меня к тебе ответственное задание, — хмыкнул я и снова полез в сейф.

— Ну наконец-то… — восхищенно выдохнул Сёма. — Хоть одно стоящее дело. А то я задолбался уже этих вокзальных бомжей опрашивать да пальчики катать. Профилактика, блин…

— Вот, Сёма, — я протянул ему материал ОПД. — Полистай. Где справок не хватает — накатай задним числом. Аккуратно, чтобы начальство не поперхнулось.

— А-а… а как же Валет?.. — захлопал глазами рыжий, как побитый пес.

— Забудь это слово. И не трещи по отделу. Усёк?

— Ну возьмите меня! — не унимался рыжий. — Возьмите с собой! Мне даже маме рассказать нечего, когда про работу спрашивает.

— Опасно, Сёма. Это тебе не кадровичку за коленку лапать.

— Я справлюсь, — вскинулся он. — Зуб даю, Максим Сергеевич!

Я поморщился.

— Маме скажешь, что работаешь с ответственной документацией. Не соврёшь, между прочим. Целее будешь.