Начальник поднял трубку, видимо, собираясь вызвать кого-то и оформить меня за несоблюдение субординации прямо здесь, но я подошел вплотную и положил руку поверх его кисти. Не дал оторвать трубку от телефона.

— Погодите, Семен Алексеевич, нужно все сначала наедине обсудить.

Шеф дернулся, налился краской, в первые секунды совсем офигел от моего напора, а я, не дав ему опомниться, проговорил:

— Пять компов, девять кофеварок, куртка замшевая. Щедрый у нас кандидат в мэры… Да? Семен Алексеевич? А вы мне говорили, что только один аппарат для отдела подогнал — да и тот, получается, хромый, вот меня чуть напрочь не убил. А где же, интересно, остальные? Нет, я человек любопытный, но не пакостливый. Просто переживаю… а ну как в ОСБ кто позвонит? Как быть тогда?

Полкан закашлялся, проморгался, засопел. Руку от телефона сразу убрал. Сидит, волком смотрит, но тон сбавил:

— Ты это… Тебе какое дело, Яровой? Ты у нас кто? Тыловик или штабист? Вот и не лезь не в свое дело…

— Договорились, Семен Алексеевич, я не лезу к спонсорской помощи, а вы с телеком вопрос как-то порешайте в больничке. Ну и прогул, конечно, отменяется и… вот еще что… я это… хочу перевестись в уголовный розыск. Подмахните рапорт.

— Чего?! Куда?! Ты?.. — Морда поперхнулся, даже чуть не рассмеялся, если бы не был так зол на зеленого летеху, которые ставит ему условия в его же кабинете.

— Интересно… — как бы раздумывая, проговорил тогда я. — Что скажет этот… Вальков, когда узнает, что его подгон для сотрудников так и не выставили в отделе. Он, значит, для людей старался, для милиц… полицейских. На благо борьбы с преступностью пожертвовал дорогую технику, а тут такой конфуз вышел. До борцов с преступностью дошла одна кофеварка, и та бракованная.

— Ты это… Ты…. — Морда достал носовой платок, но делать с ним ничего не стал, но так сжал в кулаке — аж затрещало.

Вот почему они пытались исключить из несчастного случая с моим предшественником эту злополучную кофемашину. Не потому что по репутации кандидата ударит, а потому что у самих рыльце в пушку. Возможно, даже и кофеварка эта вовсе на баланс не была поставлена. Так, выставили ее в штаб для отвода глаз, а теперь поди-ка — объясняй проверке, откуда она взялась. А по документам прихода там еще девять аппаратов таких должно быть и пять компьютеров. Расщедрился Валет, задабривает ментов, видимо, сильно в кресло мэра хочет. Позабыл свои гнилые принципы, ведь всегда прежде считал, что с ментом даже базарить западло.

— В розыск хочу, — как ни в чем ни бывало продолжил я. — Зря, что ли, академию заканчивал.

— Ха! В розыск… — призадумался шеф. — Кобра, э-э… То есть Оксана Геннадьевна тебя всё равно не возьмет.

Я кивнул.

— С ней порешаю вопрос.

Семен Алексеевич шумно выдохнул, но протестовать уже не стал.

— Наглый ты, Яровой, ни за что бы не подумал. Сидел же тихоней, мышью серогорбой — и на тебе! Вылез, права качаешь…

— Не я такой, товарищ полковник, жизнь такая. Как головой ударился — все на место и встало.

— Ладно… — почесал лысину Морда. — Как с Оксаной Геннадьевной договоришься, если добро даст, приходи. Подпишу рапорт на перевод.

И тут мой взгляд зацепился за одну из грамот от главка, что красовались на стене у шефа.

«За добросовестное исполнение служебных обязанностей награждается…»

Твою дивизию!

Мордюков Семен Алексеевич.

МОРДЮКОВ!

А раньше такой дрыщ был… Где же твои волосы, родной? Растерял. Потому-то я тебя и не узнал сразу.

Я сделал вид, что эмоции не шкалят. Получилось.

— Приду, с рапортом, — заверил я, — а потом еле слышно добавил: — Это тебе не за коленку кадровичку лапать, Сёма…

Проговорил это тихо, холодно, голос понизил, даже попытался тембр изобразить, интонацию того моего голоса из прошлой жизни.

Полковник резко побледнел.

— Что… что ты сказал? — заикался Мордюков.

Проняло. Но я в эту игру играть не буду.

— Что? — невозмутимо пожал я плечами. — Ничего…

— Про… про-о… коленку что-то…

— Да не заморачивайтесь, товарищ полковник, я как головой ударился бормочу, бывает, невпопад всякое. Пройдет… Разрешите идти?

— Иди, — выдохнул шеф и стал утирать капли пота на лбу да пялиться на настенный календарь. Там красной передвижной рамкой было отмечено сегодняшнее число: первое июня.

Помнит дату Морда… рыжая. Уже выходя из кабинета, я услышал его бормотание:

— Будто Лютого услышал… привидится же…

Вернулся с работы домой, а в квартире висит сизый дым и пахнет горелым.

— Маха! Ты где? У нас пожар?

— Я картошку жарила, не получилось, — раздался недовольный голосок из ее комнаты.

Жива матрёшка, но сгорела картошка.

Зашел к ней, а девчонка в шортиках в обтяжку и в тоненькой маечке с просвечивающими сосками на коврике, похожем на туристический каремат, загнулась в интересной позе.

— Ты чего? Спину прихватило? Так это. Надо поплевать и растереть.

— Дурак! — без злобы отозвалась следачка, не меняя позиции. — Это «собака».

— Чего?

— «Собака мордой вниз», йогой занимаюсь.

Интересный ракурс. Хорошо, что я не пёс, а так бы пристроился.