Такими фокусами меня не напугать. Я собирался призвать Оторву и разнести к чёртовой матери этого клоуна, а вместе с ним и крышу поезда, но Черчесов оказался быстрее. В последний момент он заслонил меня, принимая удар на шпагу.

Молот сокрушил клинок и раздробил старику плечо. Граф, сжав зубы, сделал шаг вперёд и вогнал обломок шпаги хунхузу под нижнюю челюсть. Тот захрипел и ударил графа наотмашь, отбросив его к стене вагона, где он безвольно упал на пол.

Больше гигант ничего не успел сделать. Я призвал кинжал и вонзил его в пах этому гаду, после чего потянул лезвие вниз, рассекая плоть по внутренней стороне бедра. Океан крови хлынул из резаной раны, а хунхуз практически сразу рухнул на пол, подёргиваясь в предсмертных конвульсиях.

Я подбежал к Черчесову и осторожно приподнял его голову. Рана оказалась серьёзнее, чем я подумал по началу. Сломанные кости повредили артерию и сейчас кровь, пульсируя, струями вытекала в районе ключицы.

— Даниил Евгеньевич, ну как так-то…? — прошептал я, понимая, что это конец.

Он слабо улыбнулся, глядя мне в глаза.

— Миша… — прохрипел он. — Похоже, книгу я уже не напишу… Обещай, что станешь хорошим человеком и будешь счастлив… — взор Черчесова затуманился.

— Обещаю, — произнёс я, чувствуя, как в груди сжимается сердце.

Его глаза закрылись, дыхание остановилось. Я осторожно опустил его на пол и медленно встал.

— Спи спокойно, Даниил Евгеньевич. Твои люди в надёжных руках, — прошептал я последние слова перед резнёй, которую я собирался устроить.

Долбаные выродки. Человек доживал свои последние дни, может, часы, но вы и это у него отняли. Впрочем, вы же грабители. Что ещё от вас ждать? Я чувствовал, как во мне бурлит ярость, холодная и безжалостная. Подобрав молот хунхуза, я двинулся по вагонам вперёд, в эпицентр сражения. Я не защищался. Я шёл убивать.

Вагоны тряслись, пропитанные дымом, кровью и страхом. Я шагал вперёд, сжимая молот, словно знамя. Знамя моей мести.

В коридоре вагона появился первый хунхуз с окровавленной саблей. Он поднял оружие, но не успел ударить — я поймал его запястье и резко выкрутил руку, с хрустом ломая кость. Он заорал от боли, а я, безумно улыбнувшись, ударил по голове молотом так, что мозги брызнули на стену вагона.

Через мгновение его друг вышел из соседнего купе, держа чей-то отрезанный палец, на котором красовался перстень со здоровенным камнем. Ледяные иглы со свистом пробили коленные чашечки ублюдка и он завалился на пол. Проходя мимо, я опустил пятку на его затылок. Послышался хруст. Ещё одним бандитом меньше.

В следующем вагоне трое головорезов били ногами проводника, закрывавшего собой молодую девушку. Они смеялись, издевались. Тыкали в проводника кинжалом, но неглубоко. Так, чтобы оставлять раны и причинять боль, но не оборвать жизнь.

Я молча подошел к троице и схватил за шею хунхуза, стоящего ко мне спиной. Сжал руку, свернув ему шею, как курице. Его товарищи, взвизгнув от неожиданности, отпрянули назад. Идиоты. Нужно было атаковать, пока был такой шанс.

Ветряное лезвие сорвалось с моих пальцев, перерубив их пополам. Крича от жуткой боли и страха, они упали в лужу собственной крови и барахтались в ней какое-то время, пока не подохли.

— С-с-спасибо, — заикаясь, выпалил проводник, но я лишь схватил его за шкирку и втолкнул в купе вместе с девицей.

Сделал это я вовремя. Из соседнего вагона к нам нагрянули двое. Первый моментально умер. Разряд молнии сорвался с моих пальцев. Электрический разряд заставил мышцы хунхуза сокращаться, от чего тело неестественно изгибалось. Треск разряда разлетелся по вагону, заполняя его ароматами горящей плоти.

Второй разбойник времени зря не терял. Вскинул дробовик, выстрелил. Дробь задела плечо, разорвала костюм, подаренный Черчесовым, но я не почувствовал боли. Я сформировал огненную стрелу и направил на хунхуза. Разбойник закричал, вспыхнув, словно факел. Он бегал по вагону, сбивая всё на пути, пока не вывалился в разбитое окно.

Я двинул в следующий вагон, заметив, что в коридор выглядывают пассажиры. Они смотрели на меня с ужасом и благодарностью. Я не останавливался, лишь коротко кивнул им и пошёл дальше.

В новом вагоне ещё четверо головорезов. Сперва они посмотрели на меня с насмешкой. А потом заметили, что я с ног до головы залит кровью, и почувствовали угрозу. Набросились на меня одновременно. Один замахнулся кинжалом, я рванул вперёд, перехватил руку противника и воткнул его же оружие ему в грудь.

Второй попытался вогнать изогнутый ятаган мне в глазницу. Я отдёрнул голову в сторону, кулаком сломал ему нос. Правая рука метнулась к горлу разбойника — и я вырвал ему кадык. Кровь бурным потоком омыла меня с ног до головы.

Увидев такое зрелище, третий истошно завопил и потянулся за гранатой. Отличный план, товарищ разбойник. Выдернув чеку, он швырнул гранату в меня. Вот только я создал поток ветра, который отбросил боеприпас под ноги хунхузу. Раздался оглушительный взрыв, разорвавший бандита на части.

Четвёртый же чудом уцелел. Он был подростком лет шестнадцати. Уставился на меня, дрожа от ужаса, уронил окровавленное оружие. Дрожащие губы парня молили меня на незнакомом языке. Однако его мольбы не достигли моих ушей. Подобрав с пола осколок стекла, я вогнал его в глаз хунхуза, оборвав его жизнь. Малолетний выродок. Если ты идёшь убивать ни в чем неповинных людей, то будь готов сдохнуть сам.