– Я хотел узнать, почему гитлеровцы стреляли в своих.

Партизаны молчали.

– Волки и те, - продолжал Фриц, - только в самом крайнем случае пожирают своих сородичей...

Партизаны чувствовали удовлетворение от того, что эсэсовцы боятся леса, несмотря на свое превосходство в силах.

Фриц был поражен тем, что немцы могли действовать так бесчеловечно.

Он считал, что война, какой бы тяжелой она ни была, не должна делать черствым сердце, если оно бьется в груди настоящего человека.

– Ты бы хоть о своей лошадке побеспокоился, - оторвал Шменкеля от тяжелых раздумий Петр Рыбаков.
– Она еще пригодится, Даже на случай голода...

Шменкель дал свою лошадь раненым, чтобы они могли добраться до партизанского лагеря. Кто знает, на каких работах используют ее теперь? Может, возят боеприпасы или продовольствие?

– Некоторые люди, - вмешался в разговор Спирин, - смотрят на всякую живую тварь лишь с гастрономической точки зрения... Интересно, почему немцы притихли?

Словно в ответ на эти слова вдалеке послышался шум.

– Воздушная тревога!
– закричал Рыбаков.

– В укрытие!
– скомандовал Спирин, которого недавно назначили командиром взвода.

Бомбардировщики шли на значительном расстоянии друг от друга, без прикрытия истребителей. Летели они на небольшой скорости, причем низко над землей. Гитлеровские летчики знали, что зениток у партизан нет, а из стрелкового оружия в них вряд ли станут стрелять, когда патроны на исходе.

Еще несколько секунд - и они окажутся над расположением партизан. На головы посыплются смертоносные бомбы... Но самолеты почему-то не сбросили бомб и скрылись за лесом.

Фриц и Петр вылезли из укрытия и только тогда увидели в безоблачном небе тысячи листовок. Увидели их и другие партизаны. Всем стало ясно, почему немцы не бомбили.

– Товарищи, я полагаю, что мы не будем читать эту брехню, - сказал Спирин и, схватив первую попавшуюся в руки листовку, сапогом втоптал ее в снег.

Многие из партизан последовали его примеру. Но нашлись и такие, любопытство у которых взяло верх.

– А чего этих листовок бояться?
– высказался один из шутников. Может, фашисты еще раз прилетят и сбросят табачок, тогда и закурить можно будет, бумага уже есть!

Виктор взял листовку и прочел ее:

– Послушайте-ка, что они пишут. Эти фашисты называют нас бандитами. Пишут, что мы окружены. Словно мы не знаем этого. Сулят нам золотые горы, если мы сдадимся им в плен. Пишут, что ни одного волоса не упадет с наших голов.
– Помолчав немного, он спросил: - Ну как, есть среди нас хоть один, кто верит этой фашистской брехне?

Партизаны стали громогласно выражать свое возмущение, а один бородач тихо сказал:

– Да что тут говорить! Мы своими глазами видели, что они сделали с нашими детьми!

– "Если же вы не сдадитесь, ровно в двенадцать вас ждет верная смерть", - прочитал Спирин.

Лицо его вдруг налилось кровью. Он разорвал листовку на мелкие кусочки и, бросив их на землю, сердито сплюнул.

– Что с тобой?
– спросил его Шменкель.

– Эти глупцы думают, что на войне и мы поглупели, - сердито проговорил Спирин.
– Пишут, что наши командиры - предатели и агенты, которые бросили нас в беде, а сами, мол, на самолете улетели в Москву.
– Переведя дыхание, он продолжал: - Из такой бумажки даже цигарку свернуть не хочется... Короче говоря, приказываю листовок не читать...

– Правильно!
– согласились партизаны.

Через час самолеты противника снова появились над позициями партизан и снова сбросили тысячи листовок. Но теперь никто из партизан уже не поднимал их.

Через несколько минут после этого к партизанам подошел Филиппов. Он осмотрел у бойцов оружие и дал каждому табаку на одну цигарку.

Партизаны очень обрадовались приходу начальника штаба бригады. Коснувшись носком сапога втоптанной в землю листовки, Филиппов спросил:

– А знаете, чья подпись стоит под этой писаниной?

– Нет, - ответил Спирин,

– Эта галиматья подписана не кем-нибудь, а генералом фон Шенкендорфом, командующим немецкими войсками, действующими в районе Смоленска. Другая же подпись принадлежит оберфюреру СС Науману. А Науман занимает один из ведущих постов в оперативном руководстве СД. Следовательно, оба проводят в жизнь план "Штернлауф". Понимаете теперь, как мы заинтересовали фашистов? И все-таки они недооценили нас и своей цели не достигли, иначе не стали бы засыпать лес такими бумажками,