Дударев перелистал несколько страниц и продолжал:

– "По мнению командиров отряда и бригады, а также по рассказам бойцов, Фриц Шменкель зарекомендовал себя как чрезвычайно смелый, мужественный и самоотверженный боец, показывающий пример другим партизанам". Этот документ подписан начальником штаба партизанского движения Западного фронта и членом Военного совета фронта. Вот о вас пишут товарищи, Иван Иванович. Они вас хорошо знают. Вот еще один документ: "Товарищ Шменкель политически грамотен, в состоянии правильно разобраться в международном положении, понимает истинные цели захватнической политики фашистов".

Когда капитан закрывал папку, из нее выпал небольшой листок, который Фриц сразу же узнал. Это была его расписка в получении денег. Капитан вложил расписку в дело и положил его на старое место.

– Не смущайтесь, Иван Иванович, и не удивляйтесь. Это очень важные характеристики. Как видите, в них говорится одно и то же. Из этих документов видно, что вы, Иван Иванович, заслуживаете большего, чем быть простым разведчиком. Понимаете?

– Да, товарищ капитан.

На самом деле Фриц понял только то, что начальники дали ему хорошую характеристику, и только. Но он не понимал, почему должен оставаться в тылу сейчас, когда фашистов гонят на всех фронтах.

Дударев налил в кружки чай, потом вынул из ящика стола пачку махорки.

– Лучшего пока ничего нет. Давайте закурим. Вы когда-нибудь думали о войне вообще, в широких, так сказать, масштабах?

– В Митино мы целыми днями только об этом и говорили. Это интересует всех солдат.

– А мы с вами поговорим об этом сейчас отнюдь не с точки зрения солдата.

Капитан откинулся на спинку стула, лицо его было сосредоточено.

– От дальнейшего продвижения советских войск будет зависеть исход всей войны даже в том случае, если наши союзники наконец решатся высадить свои войска в Европе. За последние два года мы многому научились - не только с точки зрения налаживания взаимодействия и тактики, но и с точки зрения изучения психологии противника. Фашисты делали ставку на молниеносную войну, а мы реально оцениваем силы сторон. Враг еще достаточно силен и коварен. Сталинград явился для нас поворотным пунктом.

– Это верно, - согласился Шменкель, с благодарностью вспомнив Евдокию Андреевну, которая приучила его читать газеты.
– Я знаю об этом из газет. Противник уповал на безвыходность положения советских войск.

Дударев кивнул:

– Говорите, говорите. Хочу знать, как вы себе представляете общую ситуацию.

Шменкель задумался: стоит ли говорить о том, что ему и теперь жаль десятки тысяч напрасно погибших под Сталинградом немецких солдат. Поймет ли его капитан? Фриц поднял голову, и их взгляды встретились.

– Я хорошо понимаю, что ни Гитлер, ни Геринг, ни Кейтель никогда не прикажут целой армии или даже взводу сдаться в плен. Генералы будут заставлять солдат бороться до последнего. Разве солдаты и унтер-офицеры сами захотят идти на верную гибель?

– Мы вовсе не хотели этого кровопролития, - губы капитана стали жесткими.
– Немецкие имигранты, антифашисты и пленные не раз обращались по радио к окруженным с призывом сложить оружие, так как иного выхода у них нет.

Дударев вылил себе в кружку остатки чая и выпил его несколькими глотками.

– Я уполномочен, товарищ Шменкель, - начал он неожиданно, - поговорить с вами об одном спецзадании. Мы хотим забросить вас в тыл врага месяцев на восемь - десять. Переодевшись в форму гитлеровского офицера, вы будете самостоятельно действовать в тылу противника. Вы уже не будете Иваном Ивановичем... О ваших способностях мы говорили, и я думаю, что такое задание, очень и очень ответственное, полностью совпадает с вашим желанием. Чем успешнее действует наша разведка, тем успешнее будут действовать наши войска, и тем меньше жертв будет с обеих сторон. Задание трудное и опасное. От вас потребуются выдержка, хладнокровие и самообладание. Вы будете действовать как офицер вермахта. От вашего поведения зависит и ваше влияние на немецких солдат.

Несколько секунд в комнате было тихо. Только с улицы доносились чьи-то голоса.

– Товарищ капитан!

Шменкель подался вперед и, опустив глаза, проговорил:

– Боюсь, что не справлюсь с таким заданием.

– Почему не справитесь? У вас будет достаточно времени для подготовки. Или вы просто боитесь?

– Нет. Опасности я не боюсь.

Голос Шменкеля стал твердым. Он посмотрел Дудареву прямо в глаза.

– Мне кажется, вы переоценили мои способности. Если я пойду туда...

Он подыскивал подходящие слова, но не мог найти. Все, что было раньше, показалось маленьким и незначительным, то, что предстояло сделать, было огромным и трудным. Почему капитан и другие начальники вдруг решили, что он способен на такое? Мысль о том, что он вновь окажется у фашистов, была неприятной.

– Надо ли так долго раздумывать?
– спросил Дударев.

Он смотрел на Фрица так, словно хотел прочесть его мысли.

– Вы принимали присягу и клялись, что будете сражаться за освобождение своей родины и, не щадя жизни, помогать Красной Армии. Я не стану зачитывать текст присяги, до сего дня вы делали все, что она требовала. Но сейчас я должен услышать: готовы ли вы выполнить очень важное задание командования? Да, вы сделали много, но достаточно ли этого для немецкого народа? Вы должны бороться за то, чтобы скорее закончилась война и тысячи ваших соотечественников остались живы.