Лайя захохотала, чем вызвала гневные взгляды эльфов, что уже успели проснуться. Чонсок тоже не удержался от улыбки.

Поев, собрались все быстро, а потом столпились у двери, прислушиваясь к происходящему снаружи. Лайя и Тэруми переглянулись и хихикнули, вспоминая утреннее предложение. Натаниэль наградил строгим, надменным взглядом, а потом снова приник к двери. Не услышав ничего, что могло вызвать беспокойство, собрался выходить. Тэруми его остановила:

– Дам нужно пропустить вперед.

Она сделала картинно-вежливый пригласительный жест, смотря на Исалиэль. Эльфийка послушно прошла вперед. Лайя прыснула со смеха, но тут же подобралась. Взгляд Натаниэля стал убийственным, но затевать ссору не стал, очевидно посчитав, что с существами, обделенными интеллектом, ругаться – выше его достоинства. Эльф открыл дверь и вышел наружу.

Ничего не напоминало ужаса вчерашнего дня. Нежные лучи утреннего солнца развеивали страх и внушали ложное ощущение безопасности. Не поддаться этим минутам покоя было невозможно. Все разбрелись по разным сторонам в поисках уединения, животные же воспользовались образовавшейся паузой с умом: настало время для их трапезы.

Лайя зашла за поворот одной из уцелевших стен какого-то рядом прилегающего строения – вроде бы эту сторону никто не облюбовал – и наткнулась на статую.

Изваяние прекрасной женщины, укрытой плащом, дарило какой-то странный покой. На неё хотелось смотреть, её хотелось касаться. В одной руке женщина держала меч, а через пальцы второй руки проходило вьющееся растение. Растение смотрелось очень гармонично, словно рука Богини была специально для этого оставлена без какого-либо предмета.

– Миталар, – вслух проговорила Лайя, вспоминая, как эльфы называют материальное воплощение Великих сил.

Показавшийся Натаниэль при виде девушки собрался уже уйти, как заметил статую, и подошел. Он в почтении склонил голову, замирая.

– Созидание и Разрушение, – вдруг вспомнила Лайя, почему у Миталар в руке растение и меч, – всегда идет вместе и составляет смысл Равновесия. Добро и зло. Свет и тьма. Жизнь и смерть. Равновесие, которое нельзя нарушать.

Натаниэль поднял голову и удивленно посмотрел на девушку, в глазах наметилось уважение.

– Я много читала про эльфийскую культуру раньше, – решила пояснить она. Вопрос: «Зачем?» столь четко читался в голубых глазах эльфа, что Лайя грустно улыбнулась, с ностальгией вспоминая свои прежние мечты о древней расе. – Я очень любила эльфов, грезила ими. Они были для меня чем-то невероятно прекрасным.

Почувствовав возникшую паузу всем существом, Лайя перевела взгляд на изумленного Натаниэля и усмехнулась.

– Это было раньше, – уже привычным, серьезным голосом сказала она, – до того, как я попала на эту сторону барьера. Реальность оказалась гораздо неприятней собственного воображения.

Натаниэль отвернулся, простоял в некоторой задумчивости, а потом ласковым жестом коснулся ветви. Длинные пальцы заскользили по листьям. Прокашлявшись, эльф проговорил:

– Растение – это творение природы, как и всё живое, оно создано для созидания. – Он положил руку на рукоять каменного меча, которую с силой сжимала Миталар. – И оружие, которое создали разумные существа и которое призвано нести разрушение. Незыблемый круг Равновесия. Нам, чтобы жить, нужно губить. Жаль только, что часто мы губим не во имя жизни, не по необходимости, а повинуясь собственным низменным инстинктам… И то, что случилось с этой землей, тому подтверждение. Наши пороки погубили её, нарушили Равновесие. И вместо того, чтобы искать способы, как восстановить, мы продолжаем свой марш Разрушения, а та, кто должна исполнять волю Великих сил…

Он осекся, понимая, что позволил себе лишнее. Он не имел права на такие суждения, тем более перед лицом врага.

– Простите, – отстраненно проговорил Натаниэль, кивнул, словно прощаясь, и ушел.

Лайя задумчиво смотрела вслед эльфу. Та, кто должна исполнять волю Великих сил… Анкалумэ…

– Вот ты где! – Лайя подпрыгнула от неожиданного громкого возгласа Тэруми. – Почти все собрались, чего возишься? – Тэруми глянула на статую и ухмыльнулась. – Эльфийская богиня?! Я, конечно, понимаю твой гнев по отношению к остроухим, но справлять нужду под их святыней?..

– Дурочка! – воскликнула Лайя, ужасаясь прозвучавшему кощунству, а потом вспомнила о первоначальной цели уединения: – Я сейчас приду. – И побежала дальше.

***

Разговор у статуи Миталар продолжал занимать мысли Лайи, поэтому, как только выдалась возможность, девушка поравнялась с Исалиэль. Немного смущало присутствие Натаниэля, который делил одну лошадь на двоих с будущей Верховной жрицей. Лайя бы предпочла поговорить с эльфийкой наедине, но такой случай вряд ли скоро представится.