Не знаю точно, прослушивают ли наши разговоры. Но, всё-же, не исключаю такой возможности. Даже, скорее, почти стопроцентно уверен в именно таком положении дел. Всё-таки, мы не обычные рядовые подданные Шведской Короны. А, как-никак, одарённые. Причём я, с точки зрения любого условно-разумного, представляюсь наиболее ценным экземпляром.

В общем мы, как могли "законспирировали" нашу беседу, что вызвало у меня лёгкую мимолётную улыбку. Шпиёны, доморощенные, мать твою! С одной стороны смешно. А, по факту, очень и очень грустно. А ведь, ежели не удастся выбраться из этой, вне всякого сомнения, любимой Создателем Локации, придётся вести себя с оглядкой всю оставшуюся жизнь!

Немного взгрустнув по этому поводу, я слушал упоённый щебет Марины, рассказывающей, каких чудесных шмоток они накупили. И, стараясь подавить тяжкий вздох, и тем самым не выдать внутренние переживания по поводу "вечерней примерки", я вежливо внимал, поддакивая в нужных местах и даже, забывая, что любимая меня не видит, для пущей убедительности иногда кивал, соглашаясь и разделяя её восторги.

– Ладно, пока!
– Начала закруглять монолог Марина.
– К ужину будем!

– До скорого.
– Попрощался я.

– И ещё!
– Совершенно алогично, но именно так, как умеют только женщины, как ни в чём не бывало, продолжила разговор Марина. И зная моё индифферентное а, скорее даже похуистическое, то есть, простите, совершенно равнодушное, отношение ко всем этим примеркам и причёсываниям, поспешно уведомила.
– Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придётся уделить некоторое время своей внешности?

– Да понял я, понял.
– Заверил я её, про себя усмехнувшись.
– Буду вести себя паинькой и вообще...

– Смотри у меня!
– Для острастки пригрозила Марина.

Впрочем, судя по её шутливому тону, всерьёз эту пикировку она не воспринимала. Так же, как и мнимое сопротивление приведению моей тушки и шевелюры в надлежащий, то есть тщательно выпестованный и уже созревший в её прекрасной головке, образ.

Минут через сорок девчёнки прикатили домой и я поспешил на помощь, вытаскивая из багажники и с заднего сидения целый ворох разнообразного "от кутюр". Слуги, взвалившие на себя большую часть работы неодобрительно косились на нашу, не вписывающуюся в их, за века устоявшееся мировоззрение картину, но вслух высказать своё "фи" никто не посмел.

Что ж, и на этом спасибо. Да и не потерплю я никаких замечаний в свой и девочек адрес. А, ежели нам понадобятся уроки "хороших манер", то найду соответствующих учителей, имеющих рекомендации и озаботившихся получением диплома. Да и то вряд ли. ПрЫнц я, в конце-концов, или не ПрЫнц?

А монаршим особам, к сонму которых уже целых два с половиной месяца, правда безо всякого на это права и оснований, причисляют меня, можно иногда побыть странными и позволить себе некоторую эксцентричность.

Загрузив в наши апартаменты ворох барахла и, с поистине королевским пренебрежением, проигнорировав вопрос мажордома, "будем ли переодеваться к ужину" мы весёлой гурьбой ввалились в столовую и поневоле сникли. Так как пять пар глаз, сопровождаемых недвусмысленной мимикой с неодобрительно поджатыми губами, напрочь отбили желание хохмить и обмениваться колкостями.

Ужин - дело серьёзное! (Блядь!)

Ну, по крайней мере, именно так думали все без исключения представители, искренне считающие себя лучшей частью человечества, стоящие над душой условно-разумные. Это я про челядь, ежели что.

В общем, уныло пожевав, так как в такой, "милой", в кавычках компании кусок не лез в горло, мы по-быстрому свалили наверх и, едва захлопнулась дверь, переглянулись и дружно заржали.

– Ко-о-оль! Я так больше не могу.
– Задыхаясь от смеха и вытирая проступившие слёзы, истерически стонала Марина.
– Ещё пару дней, и передушу их собственными силовыми жгутами!

– Ма-ам? Ну, ты чего?
– Выпучила от удивления глазёнки Леська.
– Они же взрослые!

Причём, сказано это было таким тоном, что сразу становилось понятна вся степень и глубина безнадёжности наши слуг в глазах пятилетнего ребёнка. Ну и, контекстом следовало, что нас с Мариной чудесное дитя к этой славной а, вернее менторско-занудливой, когорте не причисляет.

Что ж. И на том спасибо.

Ну, а дальше началась феерия под названием "примерка нарядов". Причём, как и предполагал, моё добровольно-принудительное участие в этом, священном для каждой женщины процессе, даже не оговаривалось, а имелось в виду, как само-собой разумеющееся. Априори, так сказать.

И тут я понял, что зря гордился тем, что умею распараллеливать сознание и думать о двух вещах одновременно. Марина и Леська, как выяснилось, могут его расртаивать. Не вы смысле, выводить из себя, доводя до белого каления, а именно делить на три части. Вернее, даже на четыре.