Кенни приземлился рядом со мной и перекувырнулся вперёд. Он однажды увидел по телику, как этот трюк проделывает десантник или кто-то вроде, и с тех пор спрыгивал с деревьев только так.

— Кенни, я её нашёл, — сказал я.

— Так и знал, что ты найдёшь, — отозвался он. — Ты всё можешь.

Я не понял, что именно имел в виду Кенни, но от его слов у меня потеплело на душе.

— Тут где-то должны быть ещё входы, — сказал я. — Давай поищем.

Довольно быстро мы нашли ещё два входа в нору: один совсем рядом, другой чуть в стороне, под другим деревом.

— Дело сделано, — сказал я Кенни по пути к месту, где мы оставили свои велики. — В субботу утром мы отвезём Снаффи его маме.

— Она обрадуется, — сказал Кенни.

Взглянув на него, я ожидал увидеть фирменную широкую улыбку, но лицо у него было грустным.

«Наверно, ему жалко расставаться с барсуком», — подумал я.

В пятницу после полдника у нас с отцом состоялся разговор, пока Кенни, Самит и Тина в последний раз перед расставанием играли с барсуком. Я просил их этого не делать, потому что ему надо было готовиться к возвращению в барсучью семью. Но они всё равно играли, а у меня не хватило духу им это запрещать.

Как всегда при важном разговоре, отец налил себе кружку чая. В последние дни он вообще пил много чая и гораздо меньше, чем обычно, дешёвого пива. Я даже подумал, что у нас так плохо с деньгами, что отцу на него просто не хватает.

— Ты знаешь, Николас, — сказал отец, — что мне, возможно, придётся… вас оставить.

— Хочешь сказать, сесть за решётку? Да, я это знаю.

— Без меня вас с Кенни отправят в приют.

Я кивнул.

— Короче, — продолжил отец, — я решил, что этого нельзя допустить.

— От тебя же тут ничего не зависит.

— Нет, зависит. Я могу сделать одну вещь.

Я мгновенно понял, что он имеет в виду: отец собрался сдать полиции отца Джезбо, Мика Боуэна.

— Пап, не надо, — сказал я. — Мик тебя убьёт.

— Не убьёт. Его посадят.

— А что будет, когда он выйдет?

Отец пожал плечами.

— Знаешь, мы с Миком дружили, давно, ещё пацанами. Тогда мы оба думали, что станем шахтёрами, как и наши отцы. Но потом шахта закрылась, и до нас никому не стало дела. Тогда он пошёл своей дорогой, а я пошёл своей. Он никогда не был… этим… злым человеком. Не то что его сынок… Я просто хочу сказать, что сделаю всё, что смогу, чтобы наша семья не разлучалась.

Я совсем растерялся. Наверно, надо было обнять отца или сделать что-нибудь в том же роде, но у нас в семье было как-то не принято обниматься.

— Что твоя медсестра? — спросил я, нарушив неловкое молчание.

Отец смущённо усмехнулся.

— Вечером мы, может быть, увидимся в пабе. Ну то есть она сказала, что будет там. И я сказал, что тоже, наверно, приду.

— Рубашку погладил? Чистые штаны приготовил? — спросил я.

Тут отец рассмеялся по-настоящему.

— В тот день, когда я спрошу у тебя совета, что мне сделать, чтобы классно выглядеть, можешь смело списывать меня в утиль, — сказал он.

Потом он перестал смеяться и внимательно посмотрел на мою одежду. Все вещи были или малы, потому что я из них вырос, или велики, потому что достались мне от него и я до них ещё не дорос.

— Да, на новую одёжку нам никогда не хватало, — сказал он. — Но скоро, сынок, всё у всех нас будет по-другому.

— Отлично, пап, — сказал я и пошёл к Кенни и Самиту, чтобы ещё сильнее не смутить отца своими слезами.

— Ники, просыпайся скорей!

Было не слишком рано — солнце уже взошло, — но всё ещё холодно, и мне очень хотелось поваляться в постели.

— Отстань, Кенни, — сказал я. — Отнесём Снаффи в лес попозже. Бешеной срочности нет.

— Есть бешеная срочность, — сказал Кенни, продолжая тормошить меня за плечо. — Его нет, Ники. И Тины тоже нет. Они их забрали. Джезбо…

Я мигом вскочил. Натянул джинсы, футболку и вылетел на улицу.

Дверь сарая была сорвана с петель. При том что срывать её было просто глупо. Она не запиралась на замок. Разве что изредка заедала. Сделать это мог только Джезбо.

— Позови отца, — велел я Кенни. — Скажи, пусть едет в лес за Зарошкой. Он называется Перекопанный лес, может быть, отец знает. И пусть поспешит.

— Что ты собираешься делать?

Но я уже вскочил на велик Кенни и вовсю крутил педали.

Не могу сказать, как я догадался, где их искать, но я знал это наверняка. Бросив велик на просёлке, я вдоль железной дороги побежал к лесу. В нужное место я пришёл бы и с закрытыми глазами. Но сейчас я полагался не на память. У меня был ориентир.