Зато действует.

Слышу плаксиво-злой голос Виктора Стоуна, которого перевязывает один из невидимок, сумевших обмануть мои чувства. Гению не по нраву, что «они» так долго шли.

— Вы же были прямо за ним, я видел вас по камерам! Вы же могли убить сопляка в любой момент!

— Он делал за нас работу, — голос ровный, мужской, монотонный, тот самый, что и порадовался ранее «удаче», — Все изменилось слишком быстро. И баррикады.

— Так надо было работать, а не халявничать!

— Молчи. Ты чуть не оставил моего сына калекой…

— Он вломился в мой дом!

Голоса сливаются в непонятное бормотание, тело вступило с ядом в финальную схватку. Не могу достучаться до источника, он как погасшее солнце, опутанное влажной паутиной. Но, если я правильно интерпретирую услышанное, то меня попытаются взять в плен? Целителей не убивают. А кто меня мог назвать так?

Сложить два и два просто, даже когда ты лежишь на полу, истекая кровью, и борешься с ядом.

Это что… гнев? На что? На себя? На допущенную ошибку?

А была ли это ошибка?

Впервые в этой жизни я почувствовал неуверенность в собственных импульсах, даже укол страха. Это вызвало небольшой прилив гнева, который я трансформировал в начальный импульс, запуская циркуляцию оставшегося Ки по организму. Нулевые затраты, нулевой выход. Просто разгон.

Тратить эти остатки мы будем иначе…

И я тихо выдохнул насыщенный собственной энергией отработанный воздух.

///

Животное воняло. В нос шибал ужасно нездоровый запах отлежанного тела, химикалий и даже выделений, настолько удушливый и зрелый, что несмотря на все навыки, у него, возящегося с лишенными питания креплениями, вросшими в это нездоровое тело, кружилась голова. А еще орало чувство опасности.

Не своди с него глаз!! — кричало оно, но тот, кого в Аракава-коу-коу-гакко знали как Онивабаши Хайсо, не мог ослушаться отца. Он продолжал разбираться с креплениями, внутренне ежась каждый раз, когда приходилось касаться мягкого, вонючего и обезображенного тела безумца, не затыкающегося ни на минуту.

«Верность шиноби принадлежит только его клану», — проговорил про себя молодой человек, размыкая, наконец, очередную пару металлических зажимов, удерживающих толстяка на его сломанном троне. Клан прежде всего. Всегда. Слова, давным-давно ставшие ложью для его семьи, но перебороть установки, которые ты впитал с молоком матери… нельзя. Как минимум, отец не мог с ними справиться, а вот он, Хайсо, давно считал кланом лишь свою собственную семью. Только их.

Выскажи он это вслух? Его бы убил собственный родитель, моментально. Он же его убил и так, отправив без всякого задания, без всякого ведома клана, без всякой разведки… на штурм этого логова. Как он о нем узнал? Неизвестно. Зачем? Почему? Потому что захотел выслужиться перед главой, подарить ему безумца, умеющего делать из человеческих тел послушные куклы. Снять тридцатилетнюю опалу, довлеющую над семьей. Всего лишь риском для жизни младшего сына, насколько бесполезного, что ему было дозволено жить в обычном мире, выполняя обычную наемную работу.

За деньги.

— Аккуратнее! — пихнулся псих в кресле, — И дайте еще обезболивающего!

— Больше нельзя, — ровно ответил отец, — Иначе не сможешь идти.

— Это будут ваши проблемы! Где ваши люди?! Почему вас только двое?!

— Молчи.

Нельзя сказать, что ему не нравилось жить «обычной» жизнью. Тьма мира многое отнимает, но многое и дает за преданность своим правилам, однако, всегда хорошо пробовать большее. Ему бы нравилось и так, но за счет того, что он был окружен психами, иногда пробивающими его скрытность, «Хайсо» мог еще и тренироваться. Совершенствоваться. Поэтому нет, ему не просто нравилось жить и учиться в школе, он был в восторге. Несмотря на ненормального подзащитного и его совершенно ненормального друга.

Акира Кирью. Огромный, таинственный, нечитаемый. Человек или существо, которому доверял Рио Коджима, полностью больной на голову психопат, лишь играющий в нормального человека. Иногда с определенным трудом. Садист, извращенец, любитель аниме и апельсинового сока. Даже прожив с ним бок о бок столько времени, молодой шиноби совершенно не был уверен, что тот действительно любит это самое аниме и этот самый сок. Единственное, совершенно непонятное, но совершенно точное, что он видел — Рио доверяет своему другу больше, чем себе. Это было непонятно. Это настораживало.

Тем не менее, гений, ставший уличный бойцом, никогда не лез к самому телохранителю. Не наблюдал за ним исподтишка, не задавал вопросов, просто принял его, постепенно начиная считать другом. Белоголовый отвечал ему тем же, Кирью не входил и не мог входить хоть в какое-то задание, зато являлся критически важным членом круга подзащитного. Миссию нужно было выполнять безукоризненно. Нельзя сказать, что это был только профессиональный подход, но его с детства учили отторгать эмоции при принятии любого, даже маловажного решения.