Еще бы, оценил Конго стати своего родителя. Кажется, Акира «сдул» с него вообще все волосы. Для японцев волосы очень больная тема, а уж лишиться такой гривы в сто тридцать лет…

— Смешно тебе, сволочь?! — рык Кирью был страшен, но старый бандит и бровью не повел.

— Так я тут из-за тебя уже часа два один сижу, — не смутился Хиро, — скучаю. Кто виноват?

— Этот…!! — тут же нашел виноватого старик, с шумом плюхнувшийся рядом с сыном, — Завел меня демоны знают куда!

— А чего ему тебя старого убивать надо было? — безразлично хмыкнул оябун, протягивая отцу токкури с сакэ, — Как мог, так и выкрутился.

— Позащищай его, позащищай… — угрюмо пробормотали ему в ответ, прикладываясь к бутылочке.

— А надо ли? — приняв от Огавы поднос с жареным мясом, Конго аккуратно утвердил его на столике между ними двоими. «Надевший черное» тут же принялся набивать опустевший желудок. Молча.

Так прошло еще пятнадцать минут. Хиро блаженствовал на солнце, попивал сакэ, Огава возился у машины вместе с привезшем еще одну внушительную порцию мяса Жирным, а вот Горо…

…тот очень хотел выговориться.

— Он украл мою технику! — наконец рявкнул Горо, — Выставил меня дураком! Сделал лысым! Нахамил! Бросил в лесу! А ты его защищаешь?!

— Было бы от чего, — расслабленно махнул рукой Конго, — Кто во всем виноват? Ты виноват.

— Что?! — раненная гордость в вопле удалась хорошо, а вот оскорбленная невинность сфальшивила.

— Ну, во-первых, — рассуждал якудза, — Ты его сюда приволок. Причем не одного, а с младшими, с твоими же родственниками, внуками. Уделил ты им время, старый дурак? Нет. Тебе жглось и не терпелось узнать, кем стал Акира, почти сумевший уделать твоего лучшего ученика. Да что уж там, уделавший. Джотаро не дурак, он понял, как и зачем дрался твой внук. И благодарен ему.

— Я его дед!

— И я его дед, старик. Но даже несмотря на то, что пацан отвечает мне взаимностью, я никогда не позволю себе позвать его ради собственного увеселения. От некоторых моментов его жизни ты бы и сам облысел, без чужих техник. А обращаешься с ним, как с ребенком. После того, как он почти разбил твоего лучшего ученика…

— Ему семнадцать! — не сдавался Горо, — Как мне еще обращаться с семнадцатилетним?!

— Тем семнадцатилетним, который, как я вижу, украл и видоизменил твою лучшую технику, ояджи? — ударил в самое больное место слегка потерявший терпение оябун, — Наверное, на коленях, не иначе. Но, скажи, разве он от тебя этого ожидает?

— К-со…

— Да и к тому же, если меня не обманывают уши, то внучок прямо сказал, что просто приспособил её для того, чтобы выбивать двери. Тобой-то он в футбол не играл, а мы знаем, что мог. Неповоротливый ты старый лось…

— Я не этого ожидал! — сдался Горо, опустошивший подряд пять бутылочек из белой глины, одну за другой, — Я хотел увидеть его прогресс! Его величие!

— А увидел свой позор, — хмыкнули ему в ответ, — Ему семнадцать. Он гений, а не сверхчеловек. Что он мог? Украл твой прием, позаимствовал технику, которую учили они с Асуми… ну и эта дурацкая техника облысения. Не думаю, что она сложная или важная. Похожа на баловство.

— Баловство?!! – а вот это был настоящий рев боли, — Как мне теперь ученикам в глаза смотреть?!!

— Скажешь, что просветился, пока их не было. Смотрел на гору, гора смотрела на тебя, ну и снизошло сатори, аж волосы облетели. Я буду молчать и кивать, — предложил Хиро, — А насчет внука подумай лучше так — он от тебя, обуянного бешенством, бегал больше часа. Вот где настоящая техника. Ты вон, пол-леса разнес, Громовой Дурак. Так что успокойся. Выпей сакэ, да поешь мяса. А как успокоишься, подумай над тем, как будешь извиняться перед другими внуками.

— Да я…

— Когда они придут в додзё. С полным правом, придут, ояджи. Тебя никто за язык не тянул. Даже твоя лысина… — Хиро усмехнулся, — … возникла потому, что ты как баран уперся и требовал всего. Вот и получил всё. Получай теперь остальное. Пиво, мясо, сатори. Панамку дать? У меня есть в машине.

— Да… скажи, пусть принесут.

Окинава — это всегда проблемы. Она никому не дает забыть о том, что она — Окинава, а не что-то иное, например, простая часть Японии, как Муцу, Саппоро или какая-то там Фукуока. С настойчивостью, игнорирующей любой здравый смысл. Глупо, нагло, с напором, но продолжая продавливать свою точку зрения, даже если аргументов нет, в карманах свистит ветер, а необходимость принять решение чуть ли не стучится в лицо.

Почему?

Потому что это Окинава. Во всяком случае, именно так мне объяснил Тануки Ойя. Жаль, что это случилось слишком поздно.

В данном конкретном случае, представители этого острова, ведущие переговоры с менеджером Коджима, присланным на смену Мичико, и Тануки Ойей, желали получить свои, эксклюзивные фоны сайта и фотографии для медийных целей, но их требования по отношению к материалам звучали однозначно — на них, этих материалах, главная модель, то есть я, должен пребывать в состоянии проигрывающего. Бойца, способного обеспечить мне это состояние, у окинавцев в наличие не было. По крайней мере, согласного на фотосессию. Вместо того, чтобы искать, комитетчики, подзуживаемые окинавцами, приехавшими с ними, решили, что проще будет уговорить школьника на подставной бой.