В четыре утра первыми снялись гусары. Полк под командованием Жака должен к вечеру подойти к предместьям Москвы. А ночью подтянутся и остальные. Я планирую утром следующего дня прорваться через заслон в виде стрелецкого приказа, который стоит в посаде, прикрывая столицу с северо-востока.

Всё оказалось несколько проще. По совету вояк мы решили разделиться и просочились в предрассветной мгле к стенам Кремля. Со мной пошли всего три сотни всадников. Остальные блокируют другие выходы. К драгунам я отправил делегата, он должен найти командира полка. Голландца Александра Краферта я знавал лично и думаю, что тот не перебежит по собственной инициативе на сторону Думы. Больше чем уверен, что сейчас многие выжидают. Они понимают, что не все интересанты объявились. Вот и сами не торопятся. Пусть полковник хотя бы удержит своих вояк в казармах.

К Никольским воротам подъехала небольшая группа всадников и сразу начали ломиться в ворота. Разумеется, сверху начала отлаиваться охрана.

— Отворяй, царёв брат приехал. Живее, а то плетей прикажет всыпать, — наверху притихли, — сейчас сотника позовут. Ждите пока.

Минут через двадцать сверху раздался шум, нам приказали осветить себя.

Стоим, рядом со мной успокаивают горячившихся лошадей Фёдор Михайлович Ртищев и думские бояре Никита Иванович Лыков, Иван Борисович Троекуров и Пётр Иванович Репнин. Эта троица намедни по собственной воле явились в Свято-Троицкую Сергиеву лавру. Ну а умница Ртищев, зная их как убеждённых сторонников брата и проводимых им реформ, предложил взять с собой. Одобряю за инициативность, они мне не помешают для придания некой легитимности.

Вскоре открылась калитка и вышли три человека. Узнав меня представились:

— стрелецкий сотник Иван Маслов.

— полуголова (пятисотенный голова) дворянской конницы тульский помещик Дмитрий Иванович Хвостов.

— прапорщик Белгородского полка Иван Баскаков.

Хм, а мне не доложили, что тут находятся части нового строя.

— Докладывайте, что происходит в Кремле. И как самочувствие государя.

А вот сейчас интересно, какие сложные эмоции на их лицах. Все трое несомненно знают, что моего брата уже нет в живых. Но сообщать мне об этом боятся. Самым смелым оказался именно наименее именитый Баскаков:

— Так, Иван Михайлович, слыхал, что государь представился недавно. Попы говорили, что на днях погребение должно быть, — мужчина торопливо перекрестился в сторону церкви.

Ни хрена не понимаю, — а что колокола звонили? Панихиду отслужили? Дали народу проститься с царём?

Видимо от моего возмущённого тона вышедшим стало сильно неудобно.

— Чую, не всё так просто здесь. Хотят бояре скрыть сам факт смерти государя. А не они ли сами пошли на цареубийство? А где наследник? Чего молчите. Или вы заодно с бунтовщиками?

Я не собирался разоряться перед вышедшими. Раздражение, накопленное трудной дороге и кучей непоняток вылилось возможно на невинные головы. Зато вскоре стала ясна картинка происходящего в Кремле. Внутри стен находятся три сотни стрельцов, поместной конницы сотня, да рота Белгородского полка. Остальные части расположены недалеко от стен Кремля. Нам удалось уговорить открыть ворота для проезда. Правда подразумевалось, что это привилегия только для моей свиты. Я понимаю того же сотника Маслова и туляка Хвостова. У них приказ никого не впускать, тем более в столь ранний час. Но когда ворота раскрыли, раздался свист и почти три сотни гусар одним рывком втянулись внутрь Кремля.

Всё, пошло наше время. Теперь на счету каждая минута. Первым делом надо сменить охрану у всех ворот. Ещё в чужих руках остались Спасские, Тайницкие и Троицкие. Вскоре должны подойти остатки гусарского полка. Для остальных частей будет другая задача.

Пятый час утра, только ранние пташки появились на улочках Кремля. Увидев нас, они сразу испуганно исчезали. Первым делом нужно проверить Теремной дворец. Мне позарез необходимо знать, что с монаршей семьёй. Где царица с Фёдором и сам наследник. Нужно изолировать царёвых слуг, которые попрятались по щелям. С ними предстоит долго и вдумчиво работать. Важно проверить помещения приказов, примыкающих к Архангельскому собору. Здесь сфера ответственности Ртищева и его людей. Ему в помощь я выделил сотню кавалеристов.

По мере подхода наших основных частей мы формируем из них тактические единицы в несколько десятков человек. Стараемся перемешать драгун и наших Костромских стрельцов. Под руководством людей Ртищева они растворяются на улицах Москвы. У этих задача непростая, взять тёпленькими зачинщиков переворота. Матвеева и членов Малой (Ближней) Думы. То есть тех, кто явно замешан во всех этих делах.

Список пока ограничен теми, кто наиболее яро выкрикивал наследником Фёдора. Никита Одоевский, Василий Воротынский, Пётр Шереметьев, Григорий Ромодановский, разумеется Артамон Матвеев и ещё несколько известных фамилий.

Мои послания переданы с гонцами командирам воинских частей, находящихся в Москве и её посадах. И если от драгун я неприятностей не ожидаю, то оба стрелецких полка блокированы верными мне частями. При мне постоянно находится моя личная полусотня и оба эскадрона рейтар.

Голова ломит от дикой усталости и постоянного стресса. И когда мне доложили, что ко мне просится патриарх московский Иоасаф, то я чуть не взвыл. Так хотелось урвать часа полтора сна.

Его я знавал, когда мы с братом посещали Троицко-Сергиеву лавру. Тогда он, будучи архимандритом, и принимал нас. Седьмой по счёту патриарх всея Руси не молод, ему за шестьдесят. Смотрит строго, будто пытается изначально меня загнать в стойло. Но он пока не определился с линией поведения, всё-таки прошло несколько лет.