– Вообще-то, оскорбление чувств верующих. – Катя выглядит спокойной, чего не скажешь о ее правой руке, сжатой в кулак.

– Да не оскорбляла я верующих.

– Оскорбляла! – гнусаво, протяжно и абсолютно карикатурно звучит голос Дани. После этого комментария зал наполняется хохотом.

– Пошла жара! Отлично, тема есть. Кто ведущий?

Катя поднимает руку, по-прежнему сжатую в кулак. Александр Альбертович дает короткую инструкцию, настраивает камеры, стоящие по бокам, и, хлопнув в ладоши, усаживается на свободное место:

– Да будет шоу!

Раздаются громкие аплодисменты, после которых Катя, как настоящая ведущая, делает журналистскую подводку. Она выглядит собранной: ровная спина, плотно сжатые колени, сдержанная жестикуляция и четкая дикция. Но все же первую половину пары без конца получает замечания, пытаясь побороть азарт, который то и дело захлестывает ее. Женя тоже не робкого десятка, возможно, именно поэтому интервью больше походит на дебаты. Боевой настрой Гладышевой быстро улетучивается, когда речь заходит о родителях и детстве. Она почти превращается в мини-версию меня: сгорбившись, рассматривает руки, отвечает коротко, даже односложно.

– Пауза. Группа, обратите внимание на реакцию Евгении. Какую тему она обходит стороной?

– Отца, – выкрикивает Даня.

– Катерина, нужно додавить. Только без фанатизма, чтобы в нормальных чувствах завершить занятие – скоро перерыв.

Ого. Погодите, серьезно? Додавить?

Не то чтобы я питаю иллюзии о работе ведущих, но мне хочется думать, что сказанное – шутка. Однако никто не смеется. Едва я успеваю столкнуться с собственными переживаниями, как начинается второй раунд. Старый конфликт растворяется в новом. Женя внезапно меняется в лице, закидывает ногу на ногу и с вызовом смотрит на ведущую, нервно улыбаясь. Я уверена, что Катя сейчас ощущает небывалый азарт. Напряжение напоминает натянутую резинку, которая вот-вот щелкнет с такой силой, что точно оставит шрам.

Конец ознакомительного фрагмента.