— Кстати, какого чёрта ты работаешь на этого безвкусного шутника? — спросила Гретита, когда они закончили обход и она дала свои советы. Она сделала долгий глоток из своей третьей бутылки сидра.

Рендидли попытался улыбнуться, но выражение лица казалось крайне натянутым. Он поднял руку и потёр щёки. Его мышцы болели, даже когда он их не использовал; он оставался слишком напряжённым. — Я не работаю на него. Он владел фермерским домом, который с тех пор был снесён и перестроен в то, что вы сейчас видите. Честно говоря, от него здесь почти ничего не осталось. Но Но у меня намечаются дела в Маллуне. Это идеальное расстояние от города для подготовки.

— Опасные дела, судя по всему, — проворчала Гретита после очередного глотка. Она оценивающе оглядела его с ног до головы. — Вокруг Маллуна собирается много неприятных типов. Они чуют деньги и хаос. Готовы на всё, чтобы урвать свой кусок. Не дай себя убить без причины.

Улыбка Рендидли в ответ была искренней. Горящая, вызывающая усмешка легко давалась ему нынешнему. — На секунду я подумал, что твоё беспокойство искренне, но потом вспомнил контракт, который мы подписали на поставку нам фруктов (Чжисю). Наземные моржи теперь отказываются есть что-либо другое.

Гретита кивнула. — Ты отличный источник дохода. Потерять тебя было бы позором.

Двое начали возвращаться к фермерскому дому, проходя через зону Плодов Ара. Из-за того, как Рендидли и Деметриус работали, рассеивая погоду, чтобы ослабить штормы, воздушные потоки извивались во всех направлениях от фермы. Это означало, что всё вокруг пахло восхитительным жареным мясом.

Однако Рендидли нахмурился; новая группа прибыла на ферму, пока они осматривали растения. Вероятно, их привлёк запах еды и ореол лёгких осадков, окружающий их обустройство.

Деметриус стоял у задней стены фермерского дома, сложив руки за спиной. У него была ещё одна бутылка сидра, которую он предложил Гретите. — Мой государь, госпожа, прибыла команда (Хобфути), ищущая убежища от сильных штормов дальше по хребту. Они, кажется, остаются на наше барбекю и готовы заплатить за это довольно много. Ваш внук обсуждал выпечку нескольких пирожных (Чжисю) и продажу их по удвоенной обычной цене?

— Фу, какая морока. — Её слова были неискренними; щёлканье мандибул Гретиты выдавало её волнение при мысли об удвоенной обычной цене. Её глаза блеснули, когда она шагнула вперёд. — Ну, полагаю, нет смысла быть почётной хозяйкой. Но не вините меня, если ваша примитивная печь замедлит процесс.

— Что такое? — спросил Рэндидли, когда Гретита ушла. Он мог быть отвлечён собственными проблемами, но Деметриус не ждал бы здесь без причины.

Улыбка Деметриуса исчезла. — Прибывшая команда нам знакома. Красная команда с матча, который мы смотрели.

Девик.

В его сознании вспыхнуло видение её: алые волосы развевались вокруг неё, когда она ловила забивающий мяч среди трёх противостоящих защитников. Затем, на это изображение наложилась нынешняя Девик, её лицо искажено ненавистью и безумием, ржавые цепи звенят вокруг её тела. Рендидли почувствовал нарастающую головную боль, но в конце концов просто пожал плечами. — Спасибо за предупреждение. Я буду осматривать некоторые окрестные территории, пока они не уйдут.

Деметриус слегка поклонился. — Я останусь вне поля зрения. Я не хочу, чтобы она заподозрила, что вы здесь.

Почему-то я сомневаюсь, что её появление было просто совпадением , — подумал Рэндидли, возвращаясь на пересечённую местность вокруг фермы. Он нашёл невысокий холм с хорошим видом на зону Плодов Ара и сел на него, его глаза прослеживали линии переплетающихся каньонов. Он спроектировал их намеренно, чтобы следовать непостоянным порывам ветра, но смотреть на них так прямо было странно завораживающе.

Подергивания в его теле усилились, когда он оставался неподвижным. Напряжение гудело в нём.

Как ни странно, глядя на ферму, которую он вылепил, Рендидли начал плакать. Сначала медленно, просто сидя и позволяя слезам медленно собираться в уголках глаз. Но затем он моргнул и прочистил горло, вызвав рыдания, сотрясающие плечи. Болезненные подергивания удерживали его в этом положении, он смотрел и позволял слезам стекать по лицу. Он стиснул зубы и рыдал как можно тише, глядя на созданные им каньоны, такой злой, что не мог даже заставить себя перестать плакать.

Постепенно напряжение в его теле исчерпало себя. Он мог только ждать, пока оно полностью выйдет.

Даже спустя столько лет, когда его мать, вероятно, умерла, боль от ощущения своей заменяемости не исчезла. Больше всего остального Рендидли понимал, почему он так долго не хотел сталкиваться с этой тёмной эмоцией. Он громко шмыгнул носом, когда жидкости начали свободно вытекать через его пазухи. Потому что теперь он остался с этой правдой о том, что его мать чувствовала к нему, без какого-либо выхода. Она теперь сидела в его груди, истинная и постоянная. Обработка этого не помогала. Это просто