– Что ты так смотришь на меня, Аленька? – улыбнулась мне бабушка, той теплой и нежной улыбкой, которую я помнила и любила с детства, – хочешь запомнить перед долгой разлукой?

– Я люблю тебя, ба, – не смогла не улыбнуться ей в ответ.

– И я тебя, моя девочка. Больше, чем ты можешь себе представить, – она присела рядышком и долго вглядывалась в мое лицо, а потом спросила, – ничего рассказать мне не хочешь?

Я хотела. Очень хотела, тем более апаньяр сказали, что от родственников я могу не скрывать свои приключения, только вот как начать разговор…

– Там в древнем городе, кроме нападения акулы случилось еще кое-что, – решилась начать разговор я.

Потом, неспешно вспоминая все подробности, я долго рассказывала о своих приключениях. Пелагея Джоновна слушала внимательно, ни словом меня не перебив. Только, когда я дошла до своих генов, приобретенных недавно от загадочной древней расы, как-то нервно сжала в кулаки руки.

– Вот я и подумала, может быть ты что-то об этом знаешь? – закончила я мучившим меня вопросом.

Бабушка продолжала молча сидеть и внимательно смотреть на море. Ну и я тоже сидела тихо. Конечно, меня просто съедало любопытство, но насильно рассказать ведь не заставишь. Вдруг эти воспоминания сделают больно любимому человеку? А ведь и правда, похолодало сильно. Я поежилась и посильнее натянула на себя кофточку.

– Это случилось, когда я была также молода, как сейчас ты, – вдруг начала говорить бабушка Пелагея. Голос ее был грустным и непривычно тихим, – тогда мало кто из землян улетал с родной планеты. Да мы и сейчас в большинстве своем домоседы. Группу наших ученых археологов пригласили поработать на Тентуре. Постольку поскольку отношения между землянами и тентурийцами были на тот момент обострены, то нашу миссию охранял отряд военных МНК. И вот там я встретила его, молодого офицера, красивого, высокого. Он тоже меня заметил, словно искра вспыхнула между нами. Влюбилась конечно. Влюбилась так, что меня аж шатало от счастья. Два месяца эйфории, блаженства… А потом в один день все это прекратилось. Приезжаю в гостиницу, а его нет. Его нет нигде, даже на планете. Он просто ушел из моей жизни не сказав ни слова, просто ушел, Аль. А я тогда молоденькая совсем была, глупая. Переживала, конечно, сильно, плакала. Все мне там о нем напоминало. Потом попросила перевести меня на другой участок, а оказалось, что раскопки свернули. Нашли там что-то и передали объект военным. И я вернулась домой, а через семь месяцев родилась твоя прабабушка. Вот так вот все и вышло, Аленька.

– А какой он был расы? – через какое-то время спросила я.

– Эленмарец, кажется так называлась его раса. Ты очень на него похожа, – бабушка Пелагея вновь с нежностью мне улыбнулась, – разве что ушки у тебя не острые, да волосы не такие светлые.

– А как же ты потом… – мне было так бесконечно жаль ее, эту сильную, волевую женщину, такую родную и любимую.

– А что потом? – как-то горько улыбнулась она, – Машка родилась, потом Таюшка, потом мама твоя, а потом и ты. Вот и живу для вас, радуясь каждому дню.

– Ты больше никогда не любила?

– Я просто никогда не переставала любить, – она поднялась, отряхнув вязанную юбку, – ну пойдем уже. Завтра вставать рано. Рейсовый до Луны ждать не станет.

Я последний раз бросила взгляд на море. Чуда не произошло, плавник так и не показался. Тяжело вздохнув, поплелась в сторону домика.

*****************************************************************

Утро началось внезапно. Вот так бывает ты просто спишь и вдруг:

– Алька, подъем! – врывается в мой сон голос бабушки, – после твоего вчерашнего приключения на базе объявили выходной, и сигнал будильника не сработал.

– Что? – сонно прохрипела я, силясь открыть глаза.

– Проспали мы с тобой, вот что! – не сдавалась бабушка Пелагея.

– Проспали? – подскочила я.

– У тебя есть пять минут на сборы. Кета-уаси любезно согласился нас подвезти до вимар-станции, – говорила бабуля, уже натягивая поверх джинсов легкие сапожки, – есть еще добрые люди… то есть я хотела сказать влаппи. Одевайся. Завтрак сухим пайком возьму.

Как только захлопнулась дверь домика, я подскочила и как заведенная закружилась по комнате. Умыться, одеться, обуться, проверить собранные вещи… Кажется все, а у меня еще целых полминуты. Обидно начинать службу на новом месте с опоздания. Перекинув сумку через плечо, я вышла на крылечко.

– Стравствуйте, шетера Айлевтина, – оскалился огромный влаппи, стоящий рядом со служебным флайкаром.

– Доброе утро, уважаемый Кета-уаси, – поздоровалась я, направляясь к летуну.

Пелагея Джоновна, держа в руках объемный сверток, уже садилась с другой стороны.

– Ну, все на месте? Все взяли? – спросила она, раздавая каждому из нас по термостаканчику, плотно прикрытому крышкой, – утро нужно начинать с хорошего кофе и тогда оно обязательно будет добрым.

– Спасибо, – коротко поблагодарил Кета-уаси и склонился над навигационным экраном.

– Держи, – бабушка протянула мне огромный, многослойный бутерброд, пока я воевала с крышкой термостакана, – неизвестно когда вас там кормить будут, так что ешь впрок, а я тебе пока в комм файлы скину, о которых ты просила. Раздобыть удалось, правда, немного, но… Чем богаты.

– Шпашиба, ба, – бутерброд оказался очень вкусным, и кофе источал умопомрачительный аромат, или просто я была такая зверски голодная…

– В Лунопорте я тебя до самого корабля провожу, – не отрываясь от экрана комма, сказала бабуля, – мне пропуск на поле дали и сопровождающего обещали. Там корабль с Астерии прибыл, новое оборудование нам привезли. Да, судя по твоему рассказу видимо зря…