— Мам, я тебе обещаю, решу вопрос с ней…

— Ради бога, не приближайся больше к этой девчонке!

— Ну ты что, думаешь, я совсем дурак, да? Думаешь, я буду за ней таскаться после этого? Нет!

Буду молиться о том, чтобы мой сын переболел и избавился от своих чувств как можно быстрее, потому что сейчас кожей чувствую, как в ней боль кипит.

— Мам, а ты что, простила отца? — спрашивает Андрей, заезжая на участок.

Я даже глаза приоткрываю, хотя до этого пыталась расслабиться.

Что за глупости сын говорит?

С чего бы вдруг…

Переведя взгляд на лобовое стекло, я понимаю причины такого вопроса.

На дорожке, ведущей к нашему дому, стоит внедорожник Максима. Задняя дверь распахнута, и он при полном параде стоит рядом. В руках — огромный букет красных роз. На лице улыбка придурковатая.

Жених, черт бы его побрал!

Мне хватает трех секунд созерцания довольной рожи, чтобы по новой взбеситься.

Как только сын глушит мотор, я выпрыгиваю из авто. Направляюсь к мужу.

— Без шипов? — киваю на цветы.

— Как ты любишь, — походу, не понимает моего настроя. — При мне лишние срезали.

Протягивает мне свой презент.

— Ну смотри, если не все срезали, то тебе же хуже будет, — выхватываю из его рук букет и, хорошенько размахнувшись, заезжаю по нахальной роже. — Вон пошел! И чтобы я тебя здесь больше не видела!

Глава 10

— Мам, с тобой всё в порядке? — сын стучит в дверь ванной комнаты, где я заперлась. — Выходи, пойдем ужинать? Или уже завтракать. Наташа сделала твой любимый салат с лососем, овощами и семенами чиа.

В голосе сына отчетливо слышно беспокойство. Оно меня немного отрезвляет.

Андрюше и так пришлось стать свидетелем некрасивой сцены. Нет, я не желаю, что несколько раз отхлыстала блудливого козла по морде цветами. Скорее, он легко отделался, но прилюдные выяснения отношений не доставляют мне удовольствия. Сын, охрана. Слишком много людей стали свидетелями моей слабости.

Так не должно быть.

Меня ведь никто в свое время не заставлял выходить за Максима замуж. Он — мой собственный выбор. И то, как сильно я его любила и доверяла, только моя проблема.

— Спускайся, Андрюш. Я скоро тебя догоню, — отзываюсь негромко, но так, чтобы сын услышал. Не хватало ещё, чтоб он подумал, что у меня крыша отъехала от отчаяния.

Поднимаюсь на ватных ногах с небольшого пуфика и подхожу к огромному зеркалу, вмонтированному в стену аккурат напротив двери. Когда мы с мужем выходили в свет, я себя именно здесь приводила в порядок. Яркое искусственное освещение и свет, проливающийся в комнату из большого окна, находящегося всегда в метре отсюда, всегда позволяли мне хорошенько рассмотреть свое лицо на предмет новых мелких морщинок, да и в целом все несовершенства кожи становились видны как на ладони.

Сейчас я с трудом себя узнаю. Бледная кожа с серым безжизненным отливом. В губах ни кровинки, только несколько ссадин, появившихся в тот момент, когда я что есть сил закусывала нежную кожу, чтобы прилюдно не разрыдаться. Глаза с мелкой ярко-алой паутинкой из потрескавшихся капилляров.

«Спасибо, Новиков! Твоими молитвами только на тот свет можно отправиться! Муж от Бога!» — думаю со злой иронией.

Он даже не понял, что натворил! Думал, что веником и скупыми извинениями сможет всё исправить! Не дурак ли? Как по мне — сказочный мудак!

Противно, в том числе и от самой себя. Как я могла не почувствовать то, что у него появилась другая баба?

По глупости верила, что мы с ним гармоничная пара! Ничего ведь, совершенно ничего не менялось в нашей жизни в последнее время!

Ополоснув лицо прохладной водой, снимаю с лица макияж, а после — не выдержав, иду в душ. Контакт с мужем и двух минут не продлился. Он стойко вынес удары по лицу, но предупредил, что впредь не потерпит подобного.

Можно подумать, я спрашивать его буду!

Уезжать не хотел, но когда я попросила охрану выпроводить его и больше никогда не пускать, психанул.

По мнению мужа, мне стоит одуматься, пока поздно не стало.

Правда, смешно?

Поздно… Поздно стало в тот момент, когда он свой член пристроил к какой-то девчонке. Плевать, к какой именно.

Морщусь от одной мысли о том, что Максим — человек, которого я всю жизнь считала сильным и решительным — не нашел в себе мужества признаться в измене самостоятельно!

Разве я не заслужила правды?