Если испытуемый, слыша крики «ученика», колебался, то экспериментатор требовал продолжения одной из заготовленных фраз: «Пожалуйста, продолжайте», «Эксперимент требует, чтобы вы продолжили», «Абсолютно необходимо, чтобы вы продолжили», «У вас нет другого выбора, вы должны продолжать».

Если «учитель» отказывался после 4-й фразы, эксперимент прерывался.

В итоге 26 испытуемых из 40 (65 %), даже испытывая жалость к жертве, продолжали увеличивать напряжение до максимального, пока исследователь не заканчивал эксперимент самостоятельно [11] . После первого опыта Милгрэм провел ряд аналогичных экспериментов с немного отличающимися условиями, результат которых наглядно продемонстрировал, как авторитет оказывает влияние на процесс принятия решений человеком. Ученый в белом халате, даже сохраняя анонимность, казался крайне авторитетной фигурой для большинства студентов. Причем, в 2017 г. польские ученые повторили эксперимент Милгрэма и пришли к выводу, что тенденция подчинения авторитету в обществе только усилилась – 90% участников довели опыт до конца [12] . Авторитет, к которому обращаются, может быть деятелем науки, культуры, весомой политической, или религиозной фигурой. Имя авторитета не сообщается. При этом для большей убедительности он может цитировать или ссылаться на документы, оценки экспертов, свидетельские отчеты, например: «Ученые на основании многолетних исследований установили...», «Доктора рекомендуют...», «Источник из ближайшего президентского окружения, который пожелал остаться неизвестным, сообщает...». Сообщаемая таким образом информация в большинстве случаев далека от правды, но ссылки на мнение авторитета придают ей солидность и вес в глазах обывателей. При этом журналисты не несут никакой ответственности за ложное сообщение, т.к. источник анонимен [13] .

6. Ложные аналогии

Склонность человека мыслить аналогиями открывает собой широчайшее поле для манипуляций. Стандартное мышление большинства людей основано на логических связках «причина – следствие», которые кажутся полностью подконтрольными сознанию и здравому смыслу. Связку «конкретная причина – конкретное следствие», которая сработала однажды, мы склонны экстраполировать и на другие ситуации, никак не связанные с первоначальными, создавая таким образом псевдологичные ассоциации [14] .

Приведем пример подобных рассуждений. На столе сидит жук. Если ударить по столу, жук испугается стука и убежит. Если сначала оторвать жуку лапки, а потом ударить по столу, то жук останется на месте. Вывод: жуки слышат лапками.

Также ложные аналогии имеют близкую природу с ложными ассоциативными связями. Объект искусственно привязывается к чему-то такому, что воспринимается массовым сознанием как очень плохое (или наоборот – хорошее). Особенно эффективны метафоры, которые, опираясь на ассоциативное мышление, позволяют значительно экономить интеллектуальные усилия. Поэтически выраженная мысль очень соблазнительна: вместо изучения и осмысления конкретной проблемы, её предыстории, сущности и потенциального решения, можно прибегнуть к ассоциациям, которые отсылают к иным, уже изученным состояниям.

Также часто в целях пропаганды пользуются аналогиями между нынешним положением вещей и состоянием, о котором большая часть аудитории имеет абстрактное представление. Например, один российский патриот проводит аналогию: нынешний режим – как во времена Петра Первого. Другой патриот утверждает: режим – как татарское иго. И тот и другой поддались на манипуляцию, только первый – кремля, а второй – оппозиции. Эпоха Петра у большинства обывателей ассоциируется с чем-то однозначно хорошим, а эпоха татаро-монгольского нашествия – с чем-то однозначно плохим. Но никто доподлинно не знает, какими на самом деле были вышеупомянутые времена, поэтому подобные сравнения не легитимны, хоть и эффектны [15] .

7. Информационная блокада

Метод заключается в ликвидации возможности противника публично заявлять о своей позиции. Такой вид пропаганды тесно связан с информационным доминированием и цензурой. К ним прибегают как в случае военных действий, так и в мирное время (например, во время выборов). Путём блокировок, ограничений и запретов создаётся информационный вакуум по какому-то вопросу, что приводит к повышенному интересу со стороны общества. А потом информация, выгодная тем, кто блокирует освещение вопроса, резко вбрасывается в массы. Это позволяет обеспечить единую интерпретацию происходящих событий, а другая точка зрения практически недоступна для широкой аудитории [16] .

Примером информационной блокады можно считать восстание на площади Тяньаньмэнь в Пекине в 1989 г. Выступавшие за либерализацию режима китайцы, среди которых преобладали студенты, были жёстко разогнаны военными с применением танков. Протесты продолжались больше месяца, однако, КПК старалась максимально не допустить огласки ситуации в Пекине как в масштабах страны, так и во всем мире. Точное число жертв установить невозможно: по разным оценкам погибло от 200 до 7000 человек. До сих пор эта тема очень табуирована в Китае и любые упоминания о событиях на площади Тяньаньмэнь блокируются [17] .

8. «Очевидцы» события

Очень эффективный приём, основанный на создании эмоционального резонанса. Подбираются один или несколько подставных очевидцев событий, которые крайне эмоционально описывают какое-либо событие в нужном свете. Искажение фактов, выдумки, преувеличения, равно как и преуменьшения, эмоций. Особенно действенны образы рыдающих детей, обиженных стариков и молодых инвалидов.

Имена очевидцев зачастую скрываются якобы в целях конспирации. Иногда называются вымышленные. Главное вызвать нужный отклик у зрителя. Шокированная психика ослаблена и способна воспринять ложную информацию, не вникая в нюансы [18] .

Ярким примером может послужить репортаж журналистки Первого канала Юлии Чумаковой. В июле 2014 года на Первом вышел сюжет о распятом мальчике: якобы занявшие Славянск украинские военные казнили на площади ребёнка на глазах у его матери и жителей города. О «зверствах» украинских солдат рассказала одна из донбасских беженок – 39-летняя Галина Пышняк. Почти сразу же СМИ выяснили, что сюжет был выдумкой, в чем призналась и сама «очевидица». Однако, первичный эффект интервью вызвал такой сильный резонанс, что некоторые до сих пор апеллируют к этому «событию», которого не было [19] .