— Конечно, — Андрей разжег горелку, отвернулся к шкафу, чтобы достать банку с зернами и кофемолку, а когда повернулся, увидел направленный на него страшенный… э… предмет. Предмет не был похож на молниемет или огнепал из родного мира Андрея, но, вне всякого сомнения, он являлся оружием.

— Мой тебе совет — никогда не садись играть в покер, — сказал гость. — Ты совершенно не контролируешь свою мимику, и сейчас на твоем лице написано удивление и испуг. А Оберон бы сразу узнал мой любимый дробовик и, разумеется, это бы его все равно ни черта не напугало. Кто ты такой, мальчик? Ты доппельгангер? Что вы сделали с настоящим Обероном? Или ты с ним в сговоре и это он пытается провернуть очередной свой фокус?

— Я не… — Андрей отчаялся и решил говорить правду. — Я не знаю, на какой из твоих вопросов отвечать первым.

— Понимаю, — визитер покачал дробовиком. — Давай для начала познакомимся. Я — Виталик.

Он произнес свое имя таким тоном, словно оно говорило само за себя. Более того, оно звучало, скорее, как титул, который всем тут знаком, но Андрей, разумеется, к числу посвященных не принадлежал.

— Граф Андрей Николаевич Пламенев, — сказал он. — К вашим услугам.

— Вот же ж, — сказал Виталик. — А можешь повторить?

Андрей повторил.

— Кстати, об услугах, — сказал Виталик. — Ты кофе-то вари.

Андрей сыпанул зерен в кофемолку и принялся механически крутить ручку.

— Так ты русский, что ли? — спросил Виталик.

— Ну да, — сказал Андрей. — Граф Пла…

— Да, да, я уже понял, — сказал Виталик. — Только понять не могу, откуда ты тут такой красивый нарисовался, ведь мы всех графьев еще в семнадцатом на столбах перевешали. И почему ты выглядишь, как Оберон?

— Тут долгая история, — уныло сказал Андрей.

Он уже принял решение. Он расскажет Виталику правду, сколь бы странной и неубедительной она ни казалась. Потому что ничего другого он придумать все равно бы не смог.

— Внезапно у меня обнаружилась просто бездна свободного времени, — заявил Виталик, наблюдая, как Андрей пересыпает молотый кофе в котелок и ставит его над огнем.

— Но, прежде чем я начну, я хотел бы задать вопрос, — сказал Андрей.

— Валяй.

— Что меня выдало?

— За исключением твоей внешности, все, — сказал Виталик. — Ты не так ходишь, не так стоишь, не так говоришь, в смысле, говоришь не то и с неправильной интонацией. Магистр — это воплощение самоуверенности, он был тут раньше всех нас и он рассчитывает остаться тут и после того, как мы все уйдем. Одним только внешним видом ты можешь обмануть тех, кто знает его меньше пяти минут, и не более того. А со мной такие штуки все равно не работают.

— Почему?

— Я вижу суть вещей и явлений, — сказал Виталик. — Я могу видеть программный код этого мира, и, поверь, твой цифровой облик гораздо более примитивен, чем облик Последнего Архитектора. Или предпоследнего. Мы еще так и не определились, кто из них двоих который.

Андрей перестал понимать сказанное после слова «явлений», но что-то он все-таки уловил.

— Хочешь сказать, у вас тут есть еще один Магистр?

— Нет, — сказал Виталик. — Второго Магистра нам тут точно не надо. Ничего личного, братан.

Главный дом княжеской усадьбы горел, и, наверное, этого нельзя было избежать.

Сначала из него вывели всех, кто сдался, а таких оказалось очень много. В какой-то момент у местного дворянства все-таки включился инстинкт самосохранения. Пленных заперли по амбарам и сараям, Магистр приказал их не обижать, кормить и временами выпускать на прогулку.

Потом из дома вынесли все ценное, а ценность для крепостных, у которых из личного имущества не было примерно ничего, представляло многое. Оружие, холодное и артефакторное, одежда, парадная и повседневная, мебель, ковры, гобелены, предметы сервировки…

Потом особняк вспыхнул, как-то сразу весь и одновременно, словно его подожгли в нескольких местах. Магистр отнесся к этому по-философски, винить в поджоге в первую очередь следовало сам род Грозовых, которые проводили неправильную политику по отношению к персоналу.

— Нам следует разделиться на две группы, — сказал Магистр Савелию и еще нескольким авторитетным мужчинам, которые стали вожаками восстания. — Большую часть, вместе с женщинами и детьми, следует оставить здесь, чтобы контролировать пленных и вообще обеспечивать нам тыл. Ударная группировка должна захватить место, в котором открывается портал. Если мы не будем его контролировать, все остальные наши действия лишены смысла.

Магистра слушали не перебивая, и никто даже не спросил, какого черта он назначил себя главным. И дело было совсем не в том, что в этом мире он был графом и, чисто теоретически, мог иметь какие-то познания в искусстве войны.

Он делом доказал свою верность освободительному движению, лично прикончив троих князей меньше, чем за одни сутки, в его присутствии аристократы утратили свое главное оружие (точный механизм этого процесса был крепостным неизвестен, но они нутром чуяли, что это все из-за Магистра), и, кроме того, за свою долгую и полную опасностей жизнь он в первую очередь успел прокачать свою харизму.