Г а л я (растерявшись). Я могу завтра… Вы спешите…

М а л ь я н. Сейчас! Здесь! Подумаешь, событие! Еще один человек уходит. Это я раньше переживал каждый уход рабочего из цеха, как личную обиду. Теперь мне без-раз-лич-но! Эх, ты! Надеялся на тебя. Ну, пиши!

Молчание.

Г а л я. Почему вы никогда ни с кем из нас не поговорили по душам?

М а л ь я н. Зачем?

Г а л я. Зачем! Затем, что у каждого из нас есть какие-то свои сомнения… Станешь иногда в тупик: как жизнь строить? И ничего не можешь решить. А человек опытный, умный, которого ребята… любят… чуть ли не боготворят, который мог бы помочь, — он в стороне, словно и не видит тебя!..

М а л ь я н (глядя в землю). Вы о себе говорите, Галя? Мне казалось, вы достаточно… самостоятельны. Даже сторонитесь меня.

Г а л я. Я обо всех говорю! Да вот, например, у нас в цехе едва начнут в какой-нибудь бригаде обсуждать личные вопросы, вы всегда уходите.

М а л ь я н. Няньку просите!

Г а л я. Федя рассказывает, раньше вы по-другому говорили. Каждый шаг ребят направляли. Они вас отцом называли.

М а л ь я н. Не отцом, а хозяином называли. Возмутительное слово! Именно потому, что за всех думал и за всех решал!

Г а л я. Я хочу стать взрослой! Ведь вот вы меня ребенком считаете, а мне скоро двадцать четыре года. Конечно, я смешно говорю, я понимаю… Но я ужасно боюсь заглохнуть здесь!

Г р у н я. Извините, пожалуйста… Вы с завода?

М а л ь я н. С завода.

Г р у н я. Значит, здесь требуются рабочие?

М а л ь я н. Весьма! А вы на завод? Или в гости?

Г р у н я. Работать.

М а л ь я н. Специальность есть?

Г р у н я. Будет.

М а л ь я н. Молодец. Тоже с мамой советуешься?

Г р у н я. У меня нет родителей.

М а л ь я н. Война…

Груня кивает головой.

(С сердцем, Гале.) В Москву! Здесь трудно! Одиноко! Знаю, на рояле играете. Язык французский изучаете. Передовой быть хочется! Человеком хотите стать — отдайте товарищам кусочек души своей. (Махнув рукой.) А!.. (Отбирает ручку.) Написали заявление?

Г а л я. Я… Аветис Иванович!.. (Повернулась, пошла.)

М а л ь я н. Галя!

Г а л я, не отвечая, уходит.

(Груне.) И обертку унесла. Что с бутербродом делать? (Предлагает Груне.) Пообедаем?

Груня отказывается.

(Ест.) Вот, за три года замечательной сборщицей стала — и теперь отпустить… На сборку хочешь? Отдел кадров на первом этаже. Скажешь, чтоб ко мне направили. Мальян. Начальник первого сборочного цеха. (Усмехнувшись.) Нельзя ей оставаться! В Москву!.. Как зовут?

Г р у н я. Саламасова Груня.

М а л ь я н. Да… (Вздохнул о чем-то своем.) Правда, постарел. Не понимаю… (Кивает Груне.) Через год тоже придешь ко мне личные вопросы разрешать. Я ведь, знаешь, оракул, звездочет, всезнайка, не человек. (Посмотрел на часы, махнул рукой, пошел к пристани.)

По дороге от завода быстро идет И в а н.

И в а н. Заждалась? Понимаешь, заблудился! Все перестроили, перегородили — никого не могу разыскать. И вдруг смотрю, на красной доске в самом центре Леша Забродин! Помнишь, рассказывал, сосед у нас был. Дружили с ним, пока не разъехались — я в техникум, он в армию. Оказывается, он отслужил, вернулся на завод. Стахановец сборочного цеха! Лешка! По голосу меня узнал, зашумел в телефон… Сообщит матери, что я приехал и жду здесь. (Присел рядом с Груней.) Разглядела наши места? Ты не волнуйся, примут здесь хорошо. Отец всю жизнь на этом заводе работал, все тут знакомые — помогут…

Г р у н я. Будет тебе.

Заводской гудок. В палатке открылось окно.

И в а н. В сборочных цехах смена кончилась.

Оба встали, смотрят в сторону завода.

Сейчас народ пойдет. Гляди! Городские на станцию пошли.

Г р у н я. Вон парень не тебя высматривает?

Входит А л е к с е й.

И в а н. Леша! (Бежит навстречу Алексею.)

А л е к с е й. Ваня! Друг! (Пожимает руку.) На лето приехал? К матери — жиру набираться?

И в а н. Работать, Леша, работать! (Хлопает себя по карману.) Направление на завод! К вам!

А л е к с е й. Ваня!..

И в а н. Леша!..

Молча рассматривают друг друга.

А л е к с е й. Техник. Что ж, технологом? Или в мастера? Или, может, в начальники?

И в а н. Ты-то сам на каком месте работаешь?