Шрифт:
18 июля 1896 Числа Не только в жизни богов и демонов раскрывается могущество числа. Пифагор Мечтатели, сибиллы и пророки Дорогами, запретными для мысли, Проникли – вне сознания – далеко, Туда, где светят царственные числа.
Предчувствие разоблачает тайны, Проводником нелицемерным светит: Едва откроется намек случайный, Объемлет нас непересказный трепет.
Вам поклоняюсь, вас желаю, числа! Свободные, бесплотные, как тени, Вы радугой связующей повисли К раздумиям с вершины вдохновенья!
10–11 августа 1898 Строгое звено А. Курсинскому Для всех приходят в свой черед Дни отреченья, дни томленья. Одна судьба нас всех ведет, И в жизни каждой – те же звенья!
Мы все, мы все переживем, Что было близко лучшим душам, И будем плакать о былом, И клятвы давние нарушим!
За снами страсти – суждено Всем подступить к заветным тайнам, И это строгое звено Не называй в цепи случайным!
20 июля 1899
*
Я прежде боролся, скорбел, Но теперь я жду. Я сознал заветный предел, Забыл вражду.
Остановить, что быть должно, Нет сил. Тому бороться смешно, Кто победил.
Если победа судьбой дана, Знай и смирись. Так меня – безвольно волна Возносит в высь.
11 января 1809 Лирические поэмы Идеал
1
Ее он увидел в магический час; Был вечер лазурным, и запад погас, И первые тени над полем и лесом Дрожали, сквозили ажурным навесом. В таинственном храме весенних теней, Мечтатель, он встретился с грезой своей.
2
Они обменялись медлительным взглядом… И девичьим, белым, прозрачным нарядом Она замелькала меж тонких стволов, И долго смотрел он, – без грез и без слов, Смотрел, наслаждаясь представшим виденьем, Смотрел, отдаваясь наставшим мгновеньям.
3
Сияньем их жизнь озарилась с тех пор, Как будто на небе застыл метеор; И стали их дни многоцветны и ярки, Как радостных радуг воздушные арки; Им были слепительны думы и сны, Как пышное утро расцветшей весны!
4
Но в чистые дали их робких мечтаний Не смело проникнуть желанье свиданий: В открытых просторах их девственных грез Клонились цветы под наитием рос, Шептала волна на прибрежьи лагуны, Чуть слышно звенели незримые струны.
5
И дивное счастье поведал им бог. Вдали от людей и от шумных тревог, В молчаньи лесном, убаюканном тайной, Друг с другом они повстречались случайно. Так в старой беседке, игрой ветерка, Друг с другом сплетаются два лепестка.
6
И, точно друзья после долгой разлуки, Они протянули уверенно руки, И все, о чем каждый мечтал сам с собой, Другой угадал вдохновенной душой. И были не нужны ни клятвы, ни речи При этой короткой задумчивой встрече.
7
То был мотылек, пилигрим вечеров, Который подслушал прощанье без слов; То было смущенное облачко мая, Которое, в дали лазоревой тая, Над лилией видело алый цветок: Улыбку, склоненную к трепету щек!
8
И больше они никогда не встречались! Но светлой святыней в их душах остались Блаженные тени мгновенного дня… И жили они, эту тайну храня, И память о жизни, о горестной жизни, Была их наградой в небесной отчизне.
16 декабря 1894 Сон пророческий В мое окно давно гляделся день; В моей душе, как прежде, было смутно. Лишь иногда отрадою минутной Дышала вновь весенняя сирень, Лишь иногда, пророчески и чудно, Мерцал огонь лампады изумрудной.
Минутный миг! и снова я тонул В безгрезном сие, в томительном тумане Неясных форм, неверных очертаний, И вновь стоял неуловимый гул Не голосов, а воплей безобразных, Мучительных и странно неотвязных.
Мой бедный ум, как зимний пилигрим, Изнемогал от тщетных напряжений. Мир помыслов и тягостных сомнений, Как влажный снег, носился перед ним; Казалось: ряд неуловимых линий Ломался вдруг в изменчивой картине.
Стал сон ясней. Дымящийся костер На берегу шипел и рассыпался. В гирляндах искр туманно означался Безумных ведьм неистовый собор. А я лежал, безвольно распростертый, Живой для дум, но для движений мертвый.
Безмолвный сонм собравшихся теней Сидел вокруг задумчивым советом. Десятки рук над потухавшим светом Тянулись в дым и грелись у огней; Седых волос обрывки развевались, И головы медлительно качались.
И вот одна, покинув страшный круг, Приблизилась ко мне, как демон некий. Ужасный лик я видел через веки, Горбатый стан угадывал, – и вдруг Я расслыхал, как труп на дне гробницы, Ее слова, – как заклинанья жрицы.
«Ты будешь жить! – она сказала мне. — Бродить в толпе ряды десятилетий, О, много уст вопьются в губы эти, О, многим ты «люблю» шепнешь во сне! Замрешь не раз в порыве страсти пьяном… Но будет все – лишь тенью, лишь обманом!
Ты будешь петь! Придут к твоим стихам И юноши и девы, и прославят, И идол твой торжественно поставят На высоте. Ты будешь верить сам, Что яркий луч зажег ты над туманом… Но будет все – лишь тенью, лишь обманом!