– Что скажете? – спросил Понтефракт. В присутствии резидентов он вел себя непривычно тихо и лишь энергично дымил сигарой.

– «Если бы человек, властитель мира, умнейшее из дыхательных существ, происходил от глупой и невежественной обезьяны, – с удовольствием продекламировал Кратов, – то у него был бы хвост и дикий голос». [12]

Понтефракт хохотнул.

– Отличный ответ, – сказал он. – Эрик, я как-то имел неосторожность обронить, что эхайны гораздо ближе к обезьянам, чем мы…

– В Эхайноре нет обезьян, – возразил Носов с нарастающим раздражением.

– Что так? – подивился Кратов. – От кого же они произошли? От медведей?!

– И верно, – заметил Понтефракт. – Надеюсь, ваши мальчики прояснят эту поразительную лакуну.

– Голос у них противный, не спорю, – сказал Носов несколько уязвленно. – А какой он может быть, когда на Эхайнуоле даже дети скрежещут, как несмазанные двери?

– Да бог с ним, с голосом, – отмахнулся Кратов. – Я даже рад, что вы так много знаете об эхайнах, что подготовили очень похожих резидентов. Я только не слишком радуюсь тому, что сам не владею и половиной ваших познаний.

– Поверьте, это скучные познания, – сказал Носов. – К чему вам знать фасон нижнего белья рядовых чинов штурмовой группы войск Светлого крыла? Или любимый напиток его светлости т'литта, сиречь маркиза, Гтэрнегха, он же первый геобкихф, сиречь супер-директор, Департамента внешней разведки? Или сто тридцать два способа обольщения замужних дам, изложенных в классическом анонимном романе чрезмерно фривольного содержания «Пятый локоть»?

– Это не скучно, – запротестовал Понтефракт. – Это даже мне интересно…

– А вы не боитесь, что ваши эхайны окажутся больше похожими на эхайнов, чем сами эхайны? – спросил Кратов.

– Что за странная мысль! – поморщился Носов.

– Просто я все еще ощущаю себя участником какой-то игры, – пояснил Кратов.

– Да-да, мы все это уже слышали, – досадливо сказал Носов.

– Вы играете в войну, и с вами все ясно. А эхайны… они тоже играют. Только вот во что? – Кратов помолчал, лаская гулю на затылке (после массажа, сделанного ему странным типом в плаще с капюшоном, боль ему ни в одном органе не досаждала). – В бармалеев? Сами же не устаете повторять, что граф Лихлэбр не дурак…

– И что же из этого следует?

Кратов пощелкал пальцами, подыскивая наилучшее оформление своим мыслям, а затем с удовольствием продекламировал:

– Бросьте, Константин, – буркнул Носов, хотя вид у него был озадаченный. – Про обезьян мы тоже слышали. Дались вам нынче обезьяны! Ерунда какая…

– Ага, я, кажется, понял эту аллегорию, – сказал Понтефракт. – И вы пораскиньте мозгами, Эрик. Вам полезно, клянусь кошкой…

– Мы же не дураки, – сказал тот. – Ну скажите, похож я на дурака?

– На дурака в этом цирке больше всех, по всей вероятности, похож я, – хмыкнул Кратов.

– Отчего же? – полюбопытствовал Понтефракт.

– Идиотское у меня положение. Вокруг все знают то, чего не знаю я. Эрик знает, какое исподнее носят рядовые эхайны. Вы, Бруно, знаете, что Блаженная Икота превратилась в полигон для подготовки десанта в Эхайнор.

– Мне положено это знать, как члену Магистрата!

– Даже Блукхооп знает что-то про нас и эхайнов и тоже молчит, как… рыба в пироге.

– Он и есть рыба, – сказал Понтефракт. – Только в кляре.

– И это ерунда, – заявил Носов с неожиданным энтузиазмом. – Так вот, доктор Кратов. Я знаю, чем вас утешить. Что бы ни толковали вам мои люди, вы ведь не отступитесь и не оставите попыток разобраться с Кодексом Силы?

– Не оставлю, – подтвердил тот.

– Я хочу подарить вам знание, которого нет ни у кого из нас. – Носов мечтательно улыбнулся. – Вам нужно пройти курс боевой подготовки по методике «журавлиных наездников».

– Что еще за методика?!

– Она создана на планете Тшарилх. Это система Охиуфсоар, о которой вы, как я подозреваю, даже слыхом не слыхивали.

– И видом не видывал такое название ни в одном справочнике…

– Ничего удивительного: они себя не афишируют, но охотно и плодотворно сотрудничают с Галактическим Братством на правах ассоциированного членства. Это ортогуманоиды, чьи физические характеристики весьма сходны с нашими. Хотя физиология, разумеется, совершенно иная.

– Вы тоже изучали эту премудрость?