– Можно подумать, что вы разобрались, – саркастически фыркнул Торрент.

– Я не Шерлок Холмс. Я простой ксенолог в затяжном отпуске, у которого дымятся мозги от перегрева. Меня не понимают дети и женщины. Меня недавно укусила ядовитая банановая змея… И все же, мне кажется, я очень близко подошел к разгадке.

– Дьявол, – произнес Торрент в некоторой растерянности. – Тогда зачем здесь я? Это же я, по своему внутригрупповому статусу в этой безумной компании, универсальный решатель проблем и профессиональный отгадчик кроссвордов… То есть, разумеется, мне нужно быть здесь, мне хочется быть здесь, но вы-то всегда стремились от меня отделаться, а теперь вдруг снизошли и позволили участвовать в этом узком, почти семейном совете…

– А уж я и вовсе лишний, – подал голос из своего угла необычайно смирный Мануэль Спирин. Вне своей экологической ниши в Тауматеке он ощущал себя немного потерянным.

– И этого я тоже не знаю, – честно признался Кратов. – Вообще-то я хотел бы пригласить сюда еще пару-тройку людей, но под рукой оказались только вы. А вдруг кто-нибудь из вас да и подаст дельную мысль? Три головы все же лучше одной…

– Спасибо, – вставила Рашида. – Это мою голову ты не принимаешь в расчет?

– Скорее, свою, – улыбнулся Кратов.

– Где сейчас Ертаулов? – осведомился Торрент.

– В клинике «Зеленый Луч», что на Суматре. Под присмотром доктора Дананджайя.

– А, знаю! – обрадовался Торрент. – Это очень хороший ментолог, очень хороший! Он уже поставил диагноз?

– Угу, – кивнул Кратов. – Выплеснул на нас целую охапку заумных терминов. Похоже, половину из них он употребил только из-за их впечатляющего звучания…

– Вы с ним чем-то схожи, Уго, – сказала Рашида.

– Надо думать, это комплимент? – вскинул бровки Торрент.

– Я запомнил только некоторые, – сказал Кратов. – Например, «серое затмение».

– И это я знаю! – снова возликовал Торрент.

– И я, – печально отозвался Спирин.

– Ошеломляюще, – сказала Рашида. – Все, кроме меня!

– И ты знаешь, – успокоил ее Кратов. – Просто не подозреваешь об этом.

– «Серое затмение» – это такой редкий психопатологический синдром, связанный с длительным пребыванием в экзометрии, – объяснил Спирин, слегка оживившись. – Катастрофическое снижение психического тонуса, подавленное состояние, разнообразные фобии, навязчивые идеи, галлюцинации… В общем, тридцать три удовольствия. Обычно после возвращения в субсвет и реабилитации под ярким солнышком на берегу теплого моря синдром быстро и бесследно исчезает.

– За исключением того, – добавил Кратов, – что переболевший «серым затмением» навеки обречен на подсознательный страх перед экзометральными переходами.

– Ты хочешь сказать, что на борту «гиппогрифа» я пережила нечто подобное? – спросила Рашида.

– Не «нечто подобное», – Кратов поднял указательный палец, – а в точности это самое. Но ты излечилась. И пускай в экзометрию тебя отнюдь не тянет, но в остальном ты – в хорошей форме.

– Негодяй! – любовно сказала Рашида.

– Что же касается Стаса, то его «серое затмение» перешло в тяжелую, хроническую форму. Доктор Дананджайя назвал ее «черным занавесом».

– О! – Торрент от удовольствия подпрыгнул в своем кресле. – О-бо-жа-ю!

– И это прямое следствие пребывания в открытой экзометрии. Кроме того, – Кратов многозначительно посмотрел на Спирина, – набор и без того несладких синдромов у Стаса отягощен громадной информационной перегрузкой мозга.

– А причем здесь… Ага! – Теперь настала очередь, встрепенуться Спирину. – Вы полагаете, что Ертаулову выпала участь погибшего суперкарго с «Азмасфоха»?

– Разница в том, что Стас выжил.

– Тогда давайте договорим об ЭМ-зверях то, что не закончили в Тауматеке, – воодушевился Спирин. – Как следует из продемонстрированной записи, Ертаулов пребывает в убеждении, что он видел ЭМ-зверя в натуральную величину и в естественной, так сказать, среде обитания.

– И, судя по его словам, никакие это не звери.

– Но ведь тогда мы имеем уникальную возможность получить их изображение! Нужно провести глубокую ментографию его мозга…

– Если Стас согласится, – заметила Рашида.

– Отчего бы ему не согласиться? – пожал плечами Спирин. – Это не болезненно и абсолютно безопасно. Вы бы не согласились? Лично я бы с милой душой…

– Горячо, Мануэль Габриэлевич, – сказал Кратов. – Мозг Стаса и вправду нуждается в доброй ментографии. Да только впечатанный в зрительную память Стаса образ ЭМ-зверя меня интересует – не скажу, что мало, – но в самую последнюю очередь.

– Кто «Мануэль Габриэлевич», – проворчал в сторону Торрент, – а кто и «дерьмо собачье»…

– Обидели маленького, – безжалостно сказала Рашида.