Кажется, усталость не мешала надворному советнику уделить какое-то время учебно-воспитательной работе с новичком. Честно говоря, что я, что даже и тёзка испытывали острое желание выразить эти самые впечатления исключительно в нецензурных оборотах, но мозги у обоих ещё не настолько пострадали от усталости, так что ответил тёзка вполне нейтрально, зато правдиво:

— Откровенно говоря, Карл Фёдорович, самое сильное моё впечатление сейчас — усталость.

— Понимаю, Виктор Михайлович, понимаю, — в голосе Денневитца слышалось даже некоторое сочувствие. — Что ж, отдыхайте, завтра продолжим.

Эх, хорошо всё-таки быть молодым и здоровым! Усталость усталостью, но тёзка и по лестнице поднялся без особых затруднений, и падать без сил на кровать не стал, сделав всё, как положено — разделся, умылся, разобрал постель и лёг. Да и заснул он, едва коснувшись подушки головой, а вот я так не смог. Брать на себя управление уставшим от многочасового сидения телом желания не появилось, так что просто думал, благо, было над чем.

Итак, первая серия допросов не дала практически никаких доказательств причастности сотрудников Михайловского института к заговору и мятежу. Это я о прямых доказательствах говорю, да и с косвенными нам ещё предстоит попотеть. Как я понимал, дворянина Елисеева привлекли к допросам прежде всего из-за открывшейся у него способности чувствовать ложь, и тёзка действительно усомнился в правдивости показаний почти полутора десятков допрошенных. Все они, кстати, сейчас сидели в Комендантской башне, и завтра их будут трясти уже вдумчиво и тщательно, но всё равно о мятеже и связях с мятежниками вопросы остались только к троим, остальным придётся делиться со следствием подробностями своих (и не только своих) нелегальных заработков.

В принципе, оно и понятно. Как говорится, от добра добра не ищут, и при таких порядках в Михайловском институте тамошним деятелям куда выгоднее были левые доходы, чем политические потрясения, которые, кстати сказать, ещё неизвестно чем для них бы обернулись. Нет, я, конечно, не удивился, что такие энтузиасты в институте нашлись, но вот если вдруг выяснится, что кроме тех троих в заговоре замешан кто-то ещё, удивлюсь обязательно.

Что же касается тех самых побочных заработков, то тут прежде всего надо разобраться, наносила ли эта левая коммерция ущерб деятельности института и, поскольку Михайловский институт — учреждение казённое, то и казне. А если именно это и выяснится, точнее, когда именно это и выяснится, то ещё и как-то этот самый ущерб подсчитать, и, главное, доказать наличие преступного умысла и преступного же сговора. Вот тут перспективы открывались оч-чень интересные… Какие, спросите, перспективы? А вот такие:

Во-первых, даже если судебный процесс по «институтскому делу» будет закрытым, а он, скорее всего, таким и будет, прогремит этот процесс знатно, пусть и не в публичном, так сказать, пространстве. А за такими громкими делами следуют обычно награды и повышения тем, кто те дела раскрыл и довёл до суда.

Во-вторых, оставшиеся на свободе сотрудники института будут качественно напуганы, да и начальство там наверняка сильно обновится. Рано или поздно дворянина Елисеева отправят в Михайловский институт для совершенствования и развития способностей, и тогда очень к месту будут и начальство, в какой-то степени именно названному служащему дворцовой полиции обязанное своим положением, и сотрудники, на примере своих незадачливых коллег понимающие, что к власти и её представителям следует относиться с почтением.

В-третьих же, оба предыдущих пункта должны самым благоприятным образом сказываться на карьере дворянина Елисеева, а следовательно, и на его уровне жизни, ну и мне с того что-то да перепадёт. Да, я, к сожалению, существую теперь исключительно в виде своего разума, да и то по соседству с тёзкиным, но иметь соседом по разуму и телесным пристанищем человека обеспеченного и успешного всё-таки намного лучше, чем даже такого, каким дворянин Елисеев был пару месяцев назад.

Сплошные, в общем, выгоды для нас с тёзкой, однако просто сидеть и ждать, пока все эти блага упадут нам под ноги, вовсе не следует, везде надо будет приложить кое-какие усилия. Первый пункт тут шёл самым важным — внетабельному канцеляристу Елисееву стоило основательно постараться, чтобы его личный вклад в расследование не остался незамеченным начальством. По пункту второму хлопать ушами было тоже никак нельзя — раз уж именно те самые способности привели тёзку к нынешнему его положению, надо их всячески развивать и, если получится, усиливать. Да и с третьим пунктом примерно то же самое — требуется постоянно держать ухо востро и ловить благоприятные моменты.

Насыщенная такая программа на обозримое будущее, да. Насыщенная, но вполне выполнимая, каких-то принципиальных сложностей в её осуществлении я пока не видел. Что ж, нам же лучше — будем старательно работать над претворением програмы в жизнь. Значит, с утра надо будет поделиться своими мыслями с тёзкой…

Дорогие мои читательницы!

Поздравляю вас с 8 Марта и предлагаю подарок — две главы сразу!

Уважаемые читатели-мужчины! Вам подарок достался исключительно из-за милых дам, так что не забудьте поздравить и одарить ваших женщин!

Приятного чтения!

— Итак, Дмитрий Антонович, Виктор Михайлович, высказывать какую-то оценку того удручающего положения, что мы имеем возможность наблюдать в Михайловском институте, было бы, как я понимаю, излишним, — Денневитц с некоторым сомнением посмотрел на стоявшую перед ним чашку, но всё же глотнул горячего кофе. — Я даже сомневаюсь, можно ли высказать эту оценку словами, принятыми в приличном обществе.

Вообще, начальники имеют привычку изрекать очевидные истины с таким видом, будто сами до них додумались, причём не сразу, а в результате напряжённого умственного труда. Я и в своём мире успел такого насмотреться, да и сам, чего греха таить, когда в какое-никакое начальство выбился, иной раз поступал точно так же. Тем не менее, очевидность озвученного Карлом Фёдоровичем вывода истинности его никак не отменяла — охарактеризовать открывшееся нам положение дел в институте, пользуясь исключительно русским литературным языком, было, конечно, можно, вот только характеристика эта осталась бы неполной, а потому и совсем не точной. Хлёсткие матерные обороты смотрелись бы тут намного более уместно.