— Опа, — сказала она, — это же щенок живетьевской охранной породы? Он только что выглядел по-другому?

— Это иллюзия, — ответил я, торопливо бросая я как раз иллюзию на Глюка, чтобы привести его к прежнему виду. — Ты же заказывала породистую, вот я и поставил ради смеха. Но ее надолго не хватило, увы.

Глюк невозмутимо подхватил свой ошейник и потащил ко мне. Эх, надо было брать с нормальной застежкой, а не нажимной… Довыпендривался.

— С иллюзией прикольней, — заявила Фурсова. — Слушай, поставь еще раз, и я с ним сфотографируюсь а?

Я застегнул на щенке ошейник, но иллюзию убирать не стал на случай, если кому еще придет в голову снять ошейник.

— Чтобы потом Живетьевы пришли ко мне с претензией?

— С какой претензией? Известно же, что если щенок запечатлел кого, то все. Будет развиваться нормально только рядом с хозяином.

— В воровстве обвинят, — заметила Уфимцева. — Пока разберутся, крови попьют много.

— Какой крови? — насмешливо спросил Юричев. — Живетьевы после всего, что они устроили, должны сидеть тихо и не бухтеть, даже если у них действительно украли щенка.

— Я ни у кого щенка не крал, — возмутился я.

«Ты еще добавь, что не воруешь по мелочам, — ехидно заметил Песец. — Не размениваешься ни на что проще сейфа».

— Это я так чисто теоретически рассуждаю, — возразил Юричев. — Мы тебя ни в чем не обвиняем.

— Ребят, вам не кажется, что разговор зашел немного не туда? — попыталась выправить положение Мацийовская. — Ну пошутил Илья над Машей. Шутка удалась, но развивать дальше эту тему в таком ключе странно. Уверена, что Илье политика и без того уже надоела, чтобы еще и в группе ею мозги засирать.

Глюк виновато ткнулся мне в руку: почувствовал, что создал проблему, но так и не понял чем. Я его успокаивающе почесал за ухом, потому что если кто и виноват — то я. Фурсову, похоже, моя отмазка не убедила, она подозрительно посматривала на Глюка все время, а пару раз даже сфотографировала, думая, что делает это незаметно. По поводу фотографий я не переживал: там будет именно такой щенок, каким его видят все остальные.

Но как выяснилось, фотографировала она не только щенка, потому что внезапно мне позвонил Греков.

— Илья, что у вас там за вечеринка у бассейна?

— Вы имеете в виду, почему без вас?

— Я имею в виду, почему твоя одногруппница вываливает снимки в сеть. Нет, о тебе под ними отзываются очень недурственно, но не думаю, что ты этому обрадуешься.

— Кто выкладывает? — со вздохом спросил я, уже подозревая правильный ответ.

— А как ты думаешь? Фурсова, конечно. Ей не иначе как задание дали скомпрометировать тебя по максимуму, а ты и рад стараться дать ей эту возможность. Разгоняй всю эту шоблу. Говори — приказ князя Шелагина.

Стоило мне закончить разговор с Грековым, как телефон разразился очередной трелью. В этот раз звонила Грабина.

— Илюша, а ты в курсе, что Машенька выкладывает фотографии с вашей вечеринки для друзей? Ты, конечно, выглядишь классно даже в свете ночной иллюминации, но ты думай в следующий раз, кого приглашать. Я бы такой глупости с фотографиями не сделала. И предпочла бы видеть тебя вживую, а не на фотках. А Машеньку ты сильно не обижай, она хорошая, но немного тупенькая, не всегда понимает, что делает.

Я отключился и недобро посмотрел на Фурсову.

— Что такое? — удивилась она.

— Маш, ты зачем фотографии выкладываешь?

— Как зачем? Мы так классно отдыхаем. Хотела похвастаться.

— Похвасталась, — согласился я. — Так похвасталась, что мне уже передали недовольство деда и требование всех разогнать.

— Довыкладывалась, — зло сказала Ефимцева. — Машка, у тебя с головой все нормально?

— Да что такого? — возмутилась та. — Сделала пару фотографий, ничего компрометирующего там нет.

Вишенкой на торте прозвучал звонок от Беспаловой.

— Илья, что у тебя за вульгарное сборище? — наехала она с ходу. — Ты в Верейск уехал, чтобы быть подальше от присмотра деда и сразу пустился во все тяжкие?

— Калерия Кирилловна, вам не кажется, что это не ваше дело?

— Как это не мое? — возмутилась она. — Ты жених моей дочери, а якшаешься с какими-то подозрительными девками. Да они выглядят на все готовыми, особенно эта блондинка, что фотки у себя выкладывает.

— Все люди на фотографиях — мои одногруппники. Если вам что-то не нравится, вы всегда можете разорвать помолвку, — отрезал я и бросил трубку.