– Ты не обязан!
– заверяю поспешно.

– Я буду стараться, - Костя меня перебивает.
– Этот мальчишка понравился тебе. Будем считать, что он действительно твой младший брат.

– Спасибо, - улыбаюсь.

– Что с субботой и воскресеньем?
– Костя переходит на деловой тон.

– В субботу годовщина смерти папы, мне надо сходить на кладбище. Навести там порядок, помянуть.

– Поедем вместе, за одно познакомимся, - соглашается Костик.

Улыбаюсь, словно блаженная и шепчу: “Спасибо!”

Для меня ценно то, что Костя относится к папе, как к живому. Как и я. Мне нравится думать, что, когда я иду к нему на кладбище, я иду к нему в гости.

– В воскресенье у матери День рождения, - вздыхаю.
– Надо сгонять, поздравить. Не хочу дразнить гусей, а, если я не приеду, именно так оно и получится.

– Хорошо, - Костя кивает.
– Съезди поздравь. Подарок купим. Я заказал в банке карточку, сегодня в офис приедет.

– Ты будешь выделять мне деньги на карманные расходы?
– удивляюсь.

– Нет, у тебя будет карточка от моего счета, - поясняет Костя как ни в чем не бывало.
– Не хочу, чтобы тебе приходилось просить деньги каждый раз, когда понадобятся. Тратить можешь, как привыкла с родителями, мне кажется, зарабатываю я в несколько раз больше твоего Андрея. По крайней мере, я гуглил цену на твой мотоцикл, я бы его купил спокойно в один заход, без накоплений.

– Кость, - смеюсь, - я не умею обращаться с деньгами. Карманными расходами меня тоже наказывали. У меня самая большая сумма на карточке - пятьсот рублей!

– Изверги!
– Костылев сжимает зубы.
– Нет, Лика, я понимаю, ты была непростым ребенком, ты и святого из себя выведешь. Но жить хорошо и при этом смотреть, как твой ребенок в чем-то нуждается…

– Костя!
– бросаюсь к нему с объятиями.
– Ты драматизируешь, честно! У меня всегда была хорошая, полезная еда, хорошая одежда и косметика, на этом мать настаивала. Хорошая техника. Хороший дом, хорошие врачи у меня и у Фили. Просто мне это все покупали сами, а на свои хотелки я тратила те пару сотен, которые оставались от приличной суммы, когда мы считали все мои косяки за месяц и вычитали штраф за них.

– Все, Лика, я успокоился, - Костя рассеянно гладит меня по спине.
– Больше никаких штрафов! Трать сколько хочешь и как хочешь. Еще заработаем.

– Вообще-то, вовремя, - признаюсь.
– Косметика заканчивается. А моя любимая тушь стоит три косаря. Молчу про тональный крем и пудру от Тилбери. Маменька приучила меня пользоваться люксом. Сказала, что у дорогой девушки должна быть дорогая обертка и большие запросы.

– Заметил я по полному шкафу “Дошираков” твои “большие запросы”, - Костя все еще ворчит.
– Уж про твой выбор мужчин я молчу.

– Кость, ты дурак или прикидываешься?
– психую.
– Хорошего я выбрала! Самого лучшего! Люблю тебя сильно!

В очередной раз висну на шее у Костылева и зацеловываю его щеки.

– Самый лучший!
– тискаю его.
– Самый любимый! Самый ворчливый! Теперь только мой…

И ощущаю я в эти моменты такое счастье, какое ни разу в жизни не испытывала. Его плечи под моими руками, его смеющееся лицо и твердые руки на моей талии. Как же я его люблю! С самого первого дня, наверное, полюбила, а теперь он только мой!

Мне трудно это осознать и в это поверить. Наверное, нечто подобное ощущает человек, который внезапно выиграл в лотерею огромную сумму. Вроде бы счастлив до безобразия, а вроде бы и не можешь до конца поверить, что все это счастье твое, что все, что есть, принадлежит тебе.

Между нами разливается янтарное, искрящееся поле и оно соткано из нежности, желания быть вместе, это такой магнит, который тянет нас друг за другом и заставляет каждое мгновение останавливаться, чтобы обняться или взяться за руки.

Константин

Костылев ходил за Анжеликой по дому. Просто ходил, как привязанный, и не мог ни на мгновение остаться в другой комнате. Просто потому что казалось небывалым кощунством провести без нее лишнее мгновение.

Лика собиралась на работу. Константин исподтишка окидывал взглядом ладную фигурку. Черные обтягивающие джинсы. Грубое нарушение дресс кода в офисе, но ей изначально можно было все. Пусть оторвется за годы, когда приходилось носить форму в лицее и официально одеваться по воле отчима.