Кайа. История про одолженную жизнь (том Шестой)

Шестой том истории.

Стало быть, эта хитрая сволочь решил проверить мои слова подобным вот образом…

— Что это за?!. — взвизгнул я, кидая на пол (изображением вниз, дабы его, не дай бог, не увидела моя охрана) лист бумаги.

На моем лице сейчас было то выражение натурального ужаса и отвращения, которое вполне может быть у нормальной девицы возраста Кайи при виде подобного кошмара.

…а значит, виртуальный сервер с компроматом у него таки имеется.

Если Александр ищет не его, то… Что тогда?

Тем временем Блумфельдт, подобрав с пола лист и убрав его во внутренний карман пиджака, внимательно изучал мою физиономию. И судя по всему…хотя нет…

— Похоже, что актриса из тебя тоже хоть куда… — произнес он.

…гарантированно обмануть его у меня не вышло.

— … однако убедительно врать тебя пока еще не научили. Не забывай Филатова, ты среди «знатных», а в нашем кругу умение безупречно лгать — основное!

— Лучше скажите, что это за ужас вы мне продемонстрировали?! — возопил я, а охрана моя вся подобралась.

— Барышня, что происходит? — один из охранников прервал свое молчание.

— Да! Давай, Филатова, расскажи им обо всем! Performance (*фр. представление — примечание автора) и эмоции будут просто нереальными, гарантирую!

Произнеся это, Александр заливисто захохотал, напоминая теперь опереточного злодея. Отведя от меня взгляд, он уставился на танцпол, а затем, вновь уперев взор в мою физиономию, продолжил:

— Или давай-ка я сам обо всем им сейчас расскажу! Хочешь?

Это, и правда, ставка на «зеро»! Александр, похоже, действительно пошел ва-банк! Учитывая, что ему доподлинно известно об утечке компромата, то весь вопрос состоит только в том: кто и когда первым использует его, как именно, а также в какой мере?

То есть у компромата появился вполне реальный срок годности. И у того, кто не успеет вовремя воспользоваться им, на руках останутся лишь виртуальные файлы сомнительного содержания, не несущие в себе, однако, никакой разрушительной силы.

— Александр Генрихович не станет причинять мне вреда… — сказал я охране, а затем обернулся на бывшего потенциального любовничка. — Не станет ведь?

Тот, пожав плечами и сделав картинный жест рукой, ответил:

— Это примерно последнее, что я стану делать.

— … а потому, могу ли я попросить вас, господа, позволить нам с господином Блумфельдтом переговорить чуть более приватно?

Этим людям я никакое не начальство, а лишь объект, который необходимо защитить любой ценой, так что, вероятнее всего, от них я услышу «нет», ибо никто не захочет рисковать своей карьерой, а возможно, и свободой, ради моих прихотей.

Однако, как и в случае с метрополитеном, охранники пошли мне навстречу. Один из них вышел из «аквариума» и встал с другой стороны двери. Другой же…

— Господин Блумфельдт, имеется ли при вас какое-либо оружие?

Александр уставился на него долгим немигающим взглядом, словно бы змей, а затем встал и, не произнеся ни слова, неторопливо прошел к дивану, стоящему у дальней стены. Он сначала неспешно снял с себя пиджак, под которым обнаружился изрядных размеров кинжал, рукоять и ножны которого были богато украшены серебром, и аккуратно положил его на диван. Ножны с кинжалом улеглись рядом. Вернувшись, Александр в несколько театральном жесте развел руками — ничего более, мол, нет.

…остался в помещении, но, достав из кармана пакетик с берушами и вставив «затычку» в свободное от наушника ухо, отошел подальше, к самой двери. Впрочем, расположился он таким образом, чтобы в случае чего иметь возможность вмешаться.

Я же достал из сумочки записную книжку и ручку.

Что вам… — начал было писать я, однако «завис», ибо перед глазами внезапно всплыла распечатка виртуального изображения, переданная мне Александром.

Девочка…хотя я и видел ее буквально какое-то мгновение, но…

Бьюсь об заклад, что на распечатке, вместе со стариком Блумфельдтом, присутствовала не-азиатка!

Александр кашлянул, возвращая меня в реальность.

… нужно? — дописал я.

— То есть в игру: «не знаю я ничего!», ты играть наконец-то прекратила? — удовлетворённо хмыкнув, спросил он, прочитав написанное, и добавил. — Это хорошо!

— Вы не совсем верно поняли меня… — произнес я, продолжив эпистолярным способом:

Если вы сделаете достоянием общественности такое, то неизбежно пострадают и моя Госпожа, и Их Высочества, а допустить подобного я никак не могу!