Мне навстречу выбежала Мелкая. Засияла, прижалась легонько, робко требуя ласки. Я погладил девушку по плечу — и заработал теплый благодарный взгляд. Слава богу, что не жаркий…

— А я пирог испекла! — выпалила Тома, чтобы порадовать. — С малиной! Ягода, конечно, мороженая, кислая, но я варенья добавила… О, а еще Марина забегала, вафель передала, с вареной сгущенкой!

— Пухначёва?

Наверное, Мелкая учуяла нотки неприязни в моем голосе, и внимательно заглянула мне в глаза, но я не стал развивать тему. Улыбнулся, будто сама непосредственность, и спросил:

— А как там Софи? Давненько я нашу врачиню не видал!

— Работает! — успокаивающе молвила Тома. — Работает и учится. Иногда засиживается допоздна, и тогда я гоню ее спать… Бывает, что приходит усталая и… потухшая какая-то. Один раз, помню… Было часов одиннадцать, двенадцатый пошел, а она сидит на кухне, конспекты и учебники — аккуратными стопочками… И полбокала вина — у нас осталось со дня рождения. Софи меня не видела, я стояла за углом, где резная полочка и штора… А она сидит — голова опущена, плечи поникли… А потом встала, медленно так, будто старенькая, и выплеснула вино в раковину!

— Молодец, — сказал я серьезно.

— Да, — кивнула Мелкая. — Я думаю… Я думаю, ей трудно. Не потому, что много работы, а… Просто у Софи никого нет. — Она покраснела, бормоча: — Ну, ты понимаешь…

— Понимаю… — вытолкнул я, машинально водя ладонью по гладким густым волосам — и не опуская глаза на довольно жмурившуюся девушку.

Обычно взрослые дяди и тёти радостно восклицают: «Ого! Ну, ты и вымахал за каникулы!» Как будто дети только летом растут, словно овощи на грядке… Вон, как Тома вытянулась за осень, уже и Афанасьеву догнала! Но пусть пока Мелкой побудет, чтобы не путать. Да… Не путать…

Я опасливо, боясь выйти за приятельский формат, обнял Тому за плечи, ощущая ее доверчивую покладистость.

— Всё еще будет — и у Софи, и… — Кляня себя за неосторожные слова, я неуклюже вывернулся: — И вообще!

Но девичьи глаза настойчиво ловили мой взгляд.

— И у меня? — требовательно спросила Мелкая.

— И у тебя, — обреченно выдохнул я. Кряхтя в душе, состроил улыбку: — А Паштет знает про пирог?

— Паштет! — хихикнула Тома. — Паша? Нет, он только вафли видел… О! Совсем забыла сказать — к нам Светлана Витальевна пришла! С тортиком!

— Чернобурка? — ляпнул я, вызвав новый прилив хихиканья.

— Она же не Лапкина уже!

— Да вот… Привык как-то. Ты только сама ее не зови так!

— Не буду! — пообещала девушка, мотнув тяжелой пружинистой гривкой.

Из «кают-компании» нахлынула волна веселого гомона, донося тревожный Пашкин зов:

— А чай?

— Андреев! — я узнал смешливый голос комитетчицы. — Не увлекайся, а то отрастишь пузико, как у меня!

— Не-не-не!

Мы с Мелкой прибавили шагу, и вместе вошли в общую комнату. Тома, Кузя, Яся, Алёна, Ира, Зорька и застенчивая Лиза из двести семьдесят шестой школы обступили Чернобурку, как фрейлины императрицу — чекистке выделили кожаное кресло, и она восседала, как на троне, прикрывая весьма округлившийся живот балахонистым сарафаном. Растянутый кардиган не сходился.

— Здравствуй, Андрей! — мило улыбнулась почетная гостья.

— Мое почтение, Светлана Витальевна! — по-светски расшаркался я. — А Георгий Викторович ругать не будет?

— А мы ему не скажем!

Девчонки засмеялись. Парни, что расселись вокруг длинного стола, подхватили — воздух заколыхался в отгулах позитива.

Наташа глядела на меня нарочито рассеянно. Покосилась на Мелкую, и ее губы повело в сладкую улыбку.

— Чай греть? — поинтересовалась она воркующе, вскидывая стрелки ресниц.

— Конечно! — дернулся Паштет.

Гибко встав, Кузя щелкнула его по лбу.

— Я товарища командира спрашиваю.

— Греть! — велел я. — И побольше.

— Есть! — Наташа продефилировала к выходу.

«Грядёт голубица…» — пришло мне на ум.

Виталя Брюквин из двести семьдесят шестой и наш Сёма, которым не хватило места за столом, поспешно расступились перед «голубицей», величаво, царственно шествовавшей мимо.

Пахнуло духами «Анаис Анаис», самыми верхними нотами — гиацинта и жимолости. И чуть-чуть тяжеленького аромата розы…

А вот у «Большой» Томы мигом наметилась складочка между бровей. Зеленые глаза глянули на меня в упор, ревниво сужаясь…

Мой взгляд пугливо вильнул в сторону, и я деловито заговорил:

— Светлана Витальевна! Тут еще одна инициатива снизу. А что, если нам не обходиться одними «раскопками по войне»? Может, собирать отряды из желающих? Младших и старших? Ходить в походы — в камуфляже, с полной выкладкой! — по местам боевой славы. Изучать оружие, тренироваться — в спортзалах, на штурм-полосах… И с парашютом прыгать, и ту же боевую технику водить, стрельбой заниматься, самбо и дзю-до!