Чутье не подвело. Через какое-то время впереди между деревьев замаячили огни «Берлоги». Марк фыркнул про себя. Да, стоило этого ожидать именно сейчас – выйти к гостинице, в которой девчонка наверняка давно уже спала сном праведника. Все окна были темными, горел только фонарь на углу и лампа над входом.

Марк мгновенно представил мягкую постель в ее тихом номере. Как бесшумно открывает дверь, как неслышно подходит к кровати, как откидывает одеяло, Как она, сонная, едва проснувшаяся, вскакивает, сначала испугавшись неожиданного вторжения, а он ныряет к ней туда, в уютную темноту, прижимает ее к себе, берет ее тепло, берет ее себе – вот такую, не успевшую выставить колючки, растерянную девчонку, которая не может произнести вслух слово «секс» без смущения. Целует ее, касается так, что эта недотрога вдруг расслабляется в его руках, обнимает его в ответ, становится такой податливой и нежной, готовой для него.

Было бы хорошо, если бы… Нет. Не было бы.

Отряхнув с джинсов налипшую грязь и хвойные иглы, он выбрался на дорогу, думая уже только о горячем душе и кофе, которые ждали его дома.

Уже у самой калитки Марк снова замер. Вроде бы все окончательно прошло, схлынуло, он вернулся, но… снова проклятое дежавю, которое давно выводило его из себя. Мучительное ощущение чужого, но при этом отчего-то смутно знакомого присутствия – тяжелого и душного, давящего, мрачного.

Марк обернулся, вглядываясь в тени у соседних домов. Только темная сонная тишина, и никого, разумеется. Он снова повторил себе, что, наверное, дело просто в этом унылом мрачном городишке и в этом доме, который хранил в себе тяжелые тайны его семьи. В этом месте, которое оказалось свидетелем драматичных и печальных событий. А сам он всего лишь ощущает сейчас оставшиеся вибрации, только и всего.

Захотелось выпить, но он знал, что так будет только хуже.

Марк отчего-то опять подумал о Янссенс, представил себе ее лицо, если бы она увидела его сейчас. Распахнутые глаза, чуть сдвинутые брови, строгий и такой осуждающий взгляд, что сразу хочется выкинуть какую-нибудь дурацкую шутку, вывести ее из себя, чтобы увидеть, как с нее слетит личина девочки-отличницы.

Почему все время хотелось как-то ее встряхнуть? Потому что он чувствовал, что она скрывает внутри? И хотел это увидеть. А еще… хотел, чтобы она увидела это сама. И поняла, какую ошибку совершает, связавшись с Жаном, тратя на него молодость и красоту.

Марк ухмыльнулся, словно и в самом деле видел ее здесь, сейчас, рядом с собой. Можно было бы… завыть, изображая из себя оборотня. Или сплясать чечетку. Или начать читать монолог Гамлета. Или все сразу. Он хмыкнул, вдруг ощутив странное облегчение.

– Что ж, вы думаете, я хуже флейты? – произнес он вслух, открывая дверь и представляя при этом, как на него изумленно смотрит Янссенс. – Объявите меня каким угодно инструментом: вы можете меня расстроить, но играть на мне нельзя.

Зазвонил мобильный, и Марк неожиданно понял, что уже добрых десять минут стоит с туркой в руке и бездумно пялится на изразцы в тусклом свете кухонной лампы: на одном был еж с виноградом на колючках, на соседнем – девушка в деревянных сабо и чепце.

– Шеф, тут… – Матье запнулся, – Боуман.

– Что? Его видели где-то?

– Да… нет. В смысле, видели, но он… в общем, повесился в лесу. Недалеко от лесопилки, там его и нашли.

Марк грохнул турку на стол.

«Твою же!..»

– Позвони в центр, пусть пришлют кого-нибудь за телом. Лучше Колсона, если его таки не выперли на пенсию. И начинай оцеплять там все. Шмитт знает, что делать. Я пока съезжу за Янссенс.

Черт! А ее номер он не взял. Марк позвонил в гостиницу.

– Вивьен? Скажи Янссенс, чтоб собиралась, я сейчас заеду. И сделай нам кофе с собой.

– Что-то случилось? Боумана нашли?

– Буду минут через десять, – буркнул он и повесил трубку.

Проклятая дыра, где все всё знают!

То ли от выкуренной натощак сигареты, то ли от беспокойной ночи было тоскливо и тошно, впрочем, тошно, похоже, было не только ему – Янссенс тоже выглядела осунувшейся и какой-то встрепанной, как будто плохо спала.

Вивьен протянула им стаканчики с кофе и бумажный пакет.

– Завтрак, – пояснила она. – На двоих.

Выжидательный взгляд означал, что придется рассказать о Боумане. Впрочем, какая разница, все равно через пять минут ей кто-нибудь позвонит – слух уже разлетелся.

– Нашли в лесу, – сказал Марк. – Повесился. Подробностей сам еще не знаю, потом.

Вивьен ахнула, но он уже развернулся к двери, слушая, как торопливо шагает за ним Янссенс.

В машине Марк сунул ей пакет с круассанами от Вивьен и дождался, когда девчонка возьмет себе один, прежде чем полез туда сам. Раз уж она такая недотрога, то снова смущать ее сейчас он не собирался: она нужна была ему в деловом настроении, без этих волн паники и переживаний, без отчаянного звона, который к тому же Марку – с его эмпатией – ощущать сейчас не хотелось. Потом. Еще будет время.