Инга держалась твердо. На заключение про живчиков она посоветовала плюнуть. И раздобыла сладковатую микстуру с травянистым запахом, каковую Корней должен был принимать и принимал больше года. Толку от этого было мало. В жизни их ничего не менялось. Такое интересное событие, как беременность, пропустить было бы трудно, но ни малейших ее признаков Инга не обнаруживала. Потом ей стало вовсе не до этих признаков и не до исчисления дат для зачатия, потому что серьезно заболела Майя. Инга с Корнеем два месяца находились в страшном напряжении. Сначала ежедневно ездили в больницу, потом мотались по частным консультациям.

Корней неожиданно осознал, что здоровье и жизнь худенькой, черноглазой падчерицы — вещи для него весьма значимые. На какое-то время тревога совершенно вытеснила мечту об общем с Ингой ребенке.

В этом угадывалась странная прихоть судьбы. С Майей вечно хватало хлопот. Если она не болела, то давала шороху в иных смыслах.

Не раз оставалась ночевать у подружек, не предупредив и выключив телефон. Вычислить ее удавалось лишь благодаря Ингиному знанию телефонов самих подружек. Отправлялась с группой нетрезвых одноклассников на стадион — в толпу и вопли, фанатеть за дурацкий «Локомотив». С четырнадцати лет несколько раз пыталась научиться курить, впрочем, кажется, безуспешно.

Вопреки субтильному сложению, участвовала пару раз в сугубо девичьих потасовках на дискотеках — совершенно диком, на взгляд отчима, действе.

Один раз в момент взаимоприятной откровенной беседы (дело было в кафе) он неожиданно спросил, как она отнесется к тому, что у нее появится сводный брат. Или сестричка.

— А что, уже? — удивилась Майя, облизывая ложечку с мороженым. — Нормально. Только хату нужно попросторнее…

И продолжила обстоятельный рассказ о позавчерашней вечеринке, завершившейся дракой. Слава богу, не девичьей.

Насчет квартиры Корней был с ней согласен. Но все эти разговоры оставались сугубой теорией. Они продолжали жить втроем.

В последние два-три месяца, увязанные со странными отъездами Инги и его растущими подозрениями, он стал ощущать назревающий душевный бунт. Что-то подобное было характерно для последних стадий первого брака. Хотя имелись нюансы. Его страсть к Инге вовсе не ослабла. А подозрения, как водится, лишь распаляли ее. Теперь ему хотелось безумств. Хотелось выплеснуть обиду. Хотелось доказать себе (или кому-то еще) свою независимость и востребованность.

В среду поздно вечером, неделю спустя после последнего разговора с детективом он решился. Объект для опыта был под рукой: сотрудница налогового отдела Эмма Липина засиделась с бумагами. В начале одиннадцатого Корней предложил подбросить ее до дома. Мотивировал лаконично: «Нам по пути». Эмма радостно согласилась. Действительно было по пути — ему в Измайлово, ей в Чертаново.

Риск был изрядный. В теплых чувствах Эммы он не мог быть уверен, просто доверял интуиции и цепкой памяти. Кое-какие поводы Эмма давала.

Спустившись первым на цокольный этаж, к подземной автостоянке, он еще несколько минут ждал в машине, слушал музыку и покусывал губу. Завидев идущую вдоль ряда автомобилей Эмму, внимательно рассмотрел ее высокую стройную фигуру.

В дороге они легко болтали — в основном об отношении к женщине за рулем. Эмма собиралась купить небольшую машину «рено символ». Когда он подрулил к ее дому и остановился у въезда во двор, она еще что-то весело говорила и вдруг остановила себя на половине фразы. Корней медленно взял ее узкую кисть, поднес к губам и поцеловал. Сказал, не выпуская ее ладони:

— Спасибо за вечер… За полчаса дороги. Мне было очень приятно…

— Это я должна благодарить… — начала Эмма.

Он подтянул ее за плененную кисть к себе и поцеловал в шею. Эмма несколько мгновений дышала ему в ухо, потом он ощутил ее ответное движение.

Когда поцелуи стали смахивать на жаркие взаимоистязания и стало уж вовсе невмоготу, он прервал массаж ее бюста, помедлил и — осторожно поместил ее руку между своих ног. Еще пару секунд они будто вымеряли степень взаимного возбуждения. Потом она, не прерывая поцелуя, добавила пальцам цепкой силы.

Спустя еще какое-то время Эмма спросила хрипловатым полушепотом:

— А тебе не хотелось бы чего-то полноценного?

Корней сообразил, что они находятся в двух шагах от ее подъезда и вполне можно ожидать приглашения. Эмма имела статус разведенной женщины.

— Я сторонник всего полноценного, — произнес он тоже полушепотом, — но куда нам спешить?

И погладил ее по волосам.

Возвращаясь на хорошей скорости к себе в Измайлово и отмечая осеннюю силу ночного ветра, летящего в окно, он уже корил себя за сексуальный авантюризм. Ему вовсе не обязательно было себе что-то доказывать. Он совершенно определенно поддался импульсу.