— Эта река из подземного мира течет? — робко спросил Абарис, который несмело наступил в журчащий поток, отдающий запахом какого-то металла. — Боги развели огонь и греют воду в огромном котле?

— Угу! — промычал я, не желая разговаривать. Мне просто лень сейчас. Мои командиры поворчали немного, поминая злых духов, эриний и прочую нечисть, и тоже полезли в воду.

— Никогда такого не видел, — бурчал родосец Пеллагон, который осторожно лег в ручей и раскинул руки. — Хорошо-то как! Кстати, а что тут насчет баб?

Я лежал в горячей воде и молчал, бездумно глядя в небо. Я чувствую, как грязь многих недель, въевшаяся в кожу, слезает с меня клочьями, и как ее безвозвратно уносит журчащий поток. Как же я, оказывается, отвык от удобств цивилизации! Баню хочу. Или хотя бы душ. Все! Решено! Бане быть. А пока в моем дворце поставили бронзовую бочку на самое пекло, а мастера провели воду в купальню. И пусть все мне завидуют. Могу себе позволить, в конце концов.

Я не зря высадился именно здесь, мне нужно осмотреться в этих местах. Бухта Тессалоники тиха, и в нее нечасто заглядывают бури. Здесь много полноводных рек и хорошей земли. А само место это — ключ к Македонии, Фракии и северным Балканам. Когда-нибудь ему цены не будет, но пока нам нужен обычный холм в трех днях пути отсюда, который омывают сразу несколько ручьев. В том месте тоже добрая трава, и именно там я буду выращивать своих коней. Я еще вернусь, весь всего в двухстах стадиях на запад отсюда раскинулась плодороднейшая равнина будущей Македонии. И там когда-нибудь будет простроена ее столица — Пелла. Там земли еще лучше, но пока я слишком слаб, чтобы забрать их себе.

Мы так и не нашли никого из дарданцев, даже когда прошли небольшой полуостров из конца в конец. Мы брали в плен местных фракийцев-бригов (3), но и они только мычали невнятно, ничего путного не говоря. Это было странно. Мы же договорились с отцом, и он уже должен привезти сюда нашу родню и наемников из Вилусы. И да, холм, ручьи и полноводная река находятся на своем месте. Только вот холм, на котором должен будет встать великий и славный Олинф, занят совсем другими людьми. Там обосновался род фракийцев, которые нипочем не желают уступить нам свое место.

Сложенная из булыжников крепостца слова доброго не стоит, да и сам холм не особенно высок. Никакого сравнения с Афинским акрополем, стоявшим на отвесной скале. Просто стена, сложенная из больших каменюк, промежутки между которыми забиты каменюками поменьше. И никакого раствора, как и везде. Башен здесь нет, как нет и зубцов. Но зато лица людей, стоявших на стенах, весьма решительны. Они будут драться насмерть за свои запасы зерна, масла и сыра. И разговаривать с нами они отказались наотрез. За каменной стеной они чувствовали себя совершенно неуязвимыми.

Я подошел поближе, чтобы рассмотреть фракийцев, а фракийцы вовсю рассматривали меня, бестолково маша руками и тыча пальцами. Они никогда не видели рогов из чистого золота и теперь спорили, кто именно снимет шлем с моего хладного тела. Я неплохо понимаю фракийское наречие и слышу каждое слово. Ведь мы, дарданцы, соседи с этим народом, нас разделяет лишь Пролив. В мою сторону полетела одинокая стрела, которая воткнулась в паре шагов. Я вытащил ее из земли, повертел в руках и брезгливо отбросил в сторону. Наконечник костяной, оперение приделано кое-как. Нищета! Полнейшая, беспросветная нищета!

Терять людей при штурме этого курятника мне не хочется совершенно, но не уходить же отсюда несолоно хлебавши. У нас уже и еды не так чтобы и много. А ведь еще идти до самой Трои, где нас никто не ждет. Вот и приходится заниматься тем, чем занимаются все армии в походе: насильственной фуражировкой на местности. И, как назло, все нужное нам зерно лежит за воротами этой крепости. Зерно-то мы возьмем, а вот с мясом ситуация гораздо хуже. Фракийцы, которые какую-никакую разведку вели, всю скотину угнали в горы, не оставив нам ничего. По-моему, это просто свинство с их стороны.

Что там насчет стотысячных армий, осаждающих города по десять лет? Мне даже не смешно. Мои семь сотен парней съедают без малого тонну зерна в день. И эта тонна должна быть, иначе нам всем конец.

— Камнеметы собирайте! — сплюнул я в расстройстве.

Десяток треног с рычагом, веревочной сеткой и привязанным к нему льняным канатом воины собрали меньше, чем за день, а потом в городок полетели камни. Мы перекрыли выход из ворот рогатками и постами, и стали терпеливо ждать. Не так-то уж просто выжить в небольшом селении, когда тебе на голову день и ночь летят булыжники, разбивая крыши и калеча укрывшихся людей. Здесь непривычны к такой войне, они сломаются быстро.

Переговоры начались на третий день, когда количество камней, прилетевших за стену, уже исчислялось сотнями. Ворота отворились, и оттуда вышел лохматый мужик в козьей безрукавке и грязноватом хитоне. В руках он нес ветки, которыми размахивал изо всех сил. Видимо, не хотел схватить шальной камень или стрелу.

— Сардок, переводить будешь, — сказал я своему командиру пельтастов.

Переводчик при переговорах — дело обязательное, даже если знаешь язык. Будет несколько лишних секунд, чтобы подумать.