— Я Комо, — хмуро сказал фракиец, не подавая руки.

— Я Эней, царь Сифноса. — я все же ему руку протянул. — Это Сардок. Он геквет, спутник царя.

— Чего ты хочешь от нас, Эней? — зыркнул из-под бровей Комо, во все глаза разглядывая ожерелье на шее своего соотечественника. — Мы не так богаты, чтобы вести на нас такую армию. Твой шлем стоит дороже, чем все, что у нас есть.

— Мне нужно зерно, пятьсот мешков, и мясо, — любезно пояснил я. — Семьдесят баранов будет достаточно.

— Если отдадим, нам самим жрать будет нечего, — скривился фракиец.

— А если не отдадите, — равнодушно пожал я плечами, — то жрать будет некому. Соглашайся, Комо. Я возьму еду и уйду. Будешь упорствовать, я возьму город и перережу всех до последнего человека. Ты же не дурак, Комо, нас больше раз в пять, чем вас.

— Хорошо, — процедил фракиец, глядя на меня с нескрываемой ненавистью. — Если поклянешься богами, что после этого никого не тронешь, и что уберешься с моей земли, то получишь все, что просишь.

— Клянусь именем бога Поседао, которого почитаю, — поднял я руку. — Я возьму твою еду, а потом уведу войско. А если ты зимой наколешь досок из доброго леса без сучков и высушишь его в тени, я куплю его у тебя за серебро, ткани и красивую посуду.

— Жди, — сказал Комо, на лбу которого пролегла глубокая морщина, видимо, означавшая интенсивный мыслительный процесс.

Он ушел, а я задумчиво смотрел ему вслед. Да, я поклялся, что уведу армию, но я совершенно точно не обещал, что не приведу ее снова. Неужели мне придется согнать этих людей со своей земли? Не хотелось бы, мне пригодятся лишние руки. Мы слегка потесним их, компенсируя неудобство хорошей торговлей и железным инструментом. Место здесь просто отличное. И зерно можно растить, и разводить скот. Только вот почему отец не пришел сюда? На него это совершенно непохоже.

* * *

В то же самое время. Вилуса.

Сотни кораблей качались на волнах, и ни один из ахейских мужей не решался первым сойти на берег. Каждый знал о пророчестве, и никто из них не искал себе смерти. Даже отважнейшие из отважных, Ахиллес и Аякс, делали вид, что заняты чем-то важным. Диомед считал чаек, пролетающих мимо, а Менелай и Агамемнон, плывшие на одном корабле, весьма кстати устроили военный совет. Это было бы смешно, если бы не продолжалось уже не первый час. Троянцы, стоявшие напротив, даже заскучали. Они не понимали, что происходит, и начали клевать носом, утомившись на жарком солнце. У них уже и бранные слова закончились, и гениталии их ахейцы разглядели во всех подробностях. Фантазия воинов царя Париамы иссякла, и они погрузились в некоторую растерянность.

— Да чтоб вас всех! — Гектор, одетый ради такого случая в позолоченный доспех, отложил в сторону лук. — Парни! Разомните коней! Эти ахейские бабы будут до ночи на своих кораблях сидеть!

— Нет, смотри, брат! Кажется, один сейчас спрыгнет на берег, — хмурый здоровяк Деифоб, чья колесница стояла рядом, сплюнул на сухую землю и наложил стрелу на тетиву. — Лицо знакомое. Одиссей это. В том году у нас был. Сейчас я тебя от всей души приласкаю, ахейская собака!

Невысокий, коренастый воин в бронзовой кирасе и в шлеме из кабаньих клыков бросил на берег щит и встал на него обеими ногами. Он призывно заорал и замахал руками. Деифоб послюнявил палец, поднял его, ловя ветер, а потом резко натянул лук, коснувшись подбородка. Сухое дерево и рог скрипнули натужно, щелкнула тетива, ударив в кожаный наруч, и стрела улетела вдаль, жадно ища чужую жизнь. А данаец, стоявший на щите, все орал, торжествуя, и даже бронзовое жало наконечника, чиркнувшего по металлу панциря, не смогло утихомирить его.

— Ну кто так делает? Только хорошую стрелу понапрасну извел, — укоризненно посмотрел на брата Гектор.

— Ну стрельни ты, — недобро зыркнул на Гектора Деифоб, которому тоже было жаль стрелы.

— Учись, брат! Вот так надо! — самодовольно произнес Приамов наследник, любуясь оперением, задорно подрагивающим прямо в глазнице убитого им данайца. Но тут ни с того ни с сего воины посыпались с кораблей сотнями, и Гектор заревел.

— К бо-о-ю-ю!

— Протесилай уби-и-ит! — заорали со стороны ахейцев. — Он первым на землю Трои наступил! Пророчество сбылось! Прыгай!

— Пророчество сбылось! — молнией понеслось от одного племени к другому. — Пророчество сбылось! Теперь можно с кораблей сойти!

— Бей их, парни!

Троянцы, которые ничего из происходящего перед ними так и не поняли, лишь пожали плечами и тронули коней поводьями. Не знают они ни про какое пророчество. Знают только, что кровью умоются проклятые налетчики, пока сойдут на берег и разобьют лагерь. Не будет им покоя от троянских стрел ни днем, ни ночью.

* * *

Лагерь ахейцев шумел, как гнездо рассерженных шершней. Троянцы заперлись в крепости, стоящей на высоком холме, а в Нижнем городе из ценного и съестного нашлось примерно ничего. Тут хорошо подготовились к осаде. Воины гибли от стрел, летевших из-за спешно сооружаемых стен лагеря. Они гибли из-за болезней, которые начались немедленно после высадки. И в этом воины винили своего ванакса, похоть которого вызвала немилость богов…

Десяток царей собрался в огромном шатре ванакса Агамемнона, который восседал в резном кресле явно местной работы. В Аххияве не найти подлокотников в виде склонившихся оленей и ножек-львиных лап. И такой чудной одежды, как у гостя, стоявшего перед царем, там не найти тоже. Немолодой мужчина, серебряно-седой, в длинной льняной тунике с синей полосой, низко склонил голову. На макушке его надет остроконечный колпак, в ушах серьги из лазурита, а в руках костяной жезл с навершием в виде орла. Его звали Хрис, и он в очередной раз повторял свою просьбу, изрядно разгневав этим микенского царя.