— Радмила, — положил я руку ей на плечо. — Пока идёт следствие, ты его не увидишь. А закончится оно точно не сегодня. И даже не завтра.

— Что же мне делать? — прошептала она. — Что делать?

— Слушай, — сказал я ей. — Сейчас я тебе рекомендую ехать домой. Уснуть ты, конечно, вряд ли сможешь, но хотя бы немного отдохни, наберись сил. А потом попробуй как-то добиться встречи с императрицей, упади ей в ноги. Попроси, чтобы хотя бы пустили к отцу. Объясни, что, кроме него, у тебя никого больше нет. Думаю, это сработает.

Пока мы разговаривали, в коридор вышел Тагай. Измотанный, но, судя по всему, довольный.

Нас с ним вместе дед уже на своём экипаже довёз до академии. А Радмила осталась в управлении Тайного сыска ожидать вестей от отца.

Пока всё это происходило, наступил вечер. Все разговоры вокруг были только о том, что случилось в дендрарии. О покушении на императрицу. Скажем так, весь народ пребывал в шоке. Не успели мы зайти в общежитие, как ко мне сразу подбежала Морозова, заглянула в глаза и спросила:

— Всё нормально? Всё хорошо? — спросила она.

— Да, — ответил я. — Не переживай.

Костя тоже осмотрел нас с Тагаем подозрительным взглядом, но вопросов не задавал. Он понимал, что сейчас вслух мы ничего не скажем.

Я подумал о том, что и его надо будет подключить к нашему мысленному каналу связи и научить общаться.

На все вопросы однокурсников мы отвечали одно и то же: мы дали подписку о неразглашении. Поэтому, извините, ребят, ничего не можем сказать.

Я прикинул, что ехать в старую резиденцию Рароговых сегодня бессмысленно сразу по двум причинам: мы устали и морально истощены. А резиденция требовала собранности и бодрого состояния духа.

На следующий день эта самая усталость всё ещё давала о себе знать. Вернее, это было общее моральное утомление. Не было сил ни на что.

Сегодня на занятия не пришли ни Зорич, ни Голицын. Это сразу же бросалось в глаза. Более того, вся Академия гудела о случившемся. Естественно, что по поводу Николая, что по поводу Радмилы говорили: «Не пришли, потому что их родные — фигуранты дела».

Естественно, все косились на нас, пытаясь выведать какие-то тайны и секреты. Но нам было плевать. На все вопросы мы открыто и честно говорили:

— На нас подписка о неразглашении. И не просто подписка, а целая магическая клятва. Не хотим, знаете ли сдохнуть из-за того, что сболтнули лишнего.

Поэтому все, кто к нам подкатывал, оставались ни с чем.

На первой же паре нам объявили, что занятия сегодня укорочены. И, по сути, у нас будет продолжение выходных.

Затем, совершенно ожидаемо, нас вызвал к себе Путилин.

Когда мы вдвоём с Тагаем зашли в его кабинет, он смотрел на нас с нескрываемым сарказмом.

— Скажите мне, друзья мои хорошие, — начал он, — можете ли вы выйти за пределы Академии так, чтобы ни во что не вляпаться?

— Мы же не виноваты! — развёл руками Тагай. — Это не мы создавали пастекусуса. И не мы чудили в дендрарии. Мы вообще-то императрицу спасали.

— Именно так, — согласился я с другом. — Мы только претворяем в жизнь то, чему вы нас учите тут. То есть для чего нас учат? — теперь уже я развёл руками. — Для того, чтобы беречь империю. Империю и, в том числе, императрицу. Что нам нужно было делать? Стоять и смотреть?

— Нет конечно, — поспешил ответить Путилин. — В этом случае вы, безусловно, молодцы. Среагировать так, как вы это сделали… надо было ещё постараться. Так что, конечно, хотел бы услышать от вас подробности.

— А подробностей не будет, — ответил я.

Аркадий Иванович слегка склонил голову, выражая удивление и вопрос.

— У нас магическая клятва о неразглашении, — сказал я. — Никому нельзя рассказывать. Даже вам. И так уже сказано больше, чем надо. А вы вообще откуда знаете, что мы там причастны? — уточнил я.

— Ну как же! — ответил Путилин, принимая правила игры. — У меня вот здесь, на столе, запрос по вам обоим от Тайного сыска. Причём, по целой куче документов. Начиная от вступительных экзаменов и справок о здоровье и до характеристик по благонадёжности и всего прочего. И если по Виктору у меня всё давно готово, как-никак четвёртый раз по нему такой запрос, то по Тихомиру Добромыслову такое впервые. Пришлось собирать всё, что есть, со всех мест. И выдавать всё, что смогли.

— Ну что поделать, — взмахнул я руками. — Вот так вот.

— Видите, Виктор, — усмехнулся Аркадий Иванович, — получается, вы не только сами перешли на тёмную сторону, что вами Тайный сыск постоянно интересуется, но и друга своего перетащили в эти приключения.

— Я же не виноват, — ответил я с лёгкой улыбкой. — Они сами ко мне прибились.

— Ну да, — кивнул Путилин. — Такие же отмороженные, как и ты. Константин, вон, голыми руками пастекусуса этого скрутил. А теперь вот, надо было додуматься, Тихомир тоже решил отличиться. Только, судя по всему, пастекусусы ему показались слишком мелкими. Поэтому сразу замахнулся на спасение императрицы. Ладно, пока свободны, — сказал он, вставая и пожимая нам руки. — Молодцы, конечно. Престиж академии вы нам поднимаете день ото дня. Только будьте аккуратнее. Такие вещи просто так не проходят. Сами понимаете, что должны молчать. Никому ничего не говорить.