– Я знаю, кто он, – ответил Павел немного раздражённо. – Я просил тебя прислать приглашение Леониду Ивановичу Крюкову по просьбе его величества. Наверное, кто-то из любимцев Его Величеств обратился к нему с просьбой об этой незначительной услуге. Возможно, это был Раевский. Николай известен своим мягкосердечием. Скорее всего, это какой-то дальний родственник графа.

– Николай Николаевич мог обратиться ко мне напрямую, – Елизавета Александровна поморщилась. – Неужели я отказала бы в такой малости одному из фаворитов его величества!

– Он решил действовать наверняка. Потому что его величеству уж точно ни я, ни ты, дорогая сестра, не отказали бы.

Сам Павел воспринял эту просьбу, как хороший знак, потому что с коронации Александр больше не обращался к нему ни по одному вопросу.

Павел Строганов нашёл Кочубея и предложил свою помощь в проведении большой ревизии. И вот вчера, когда Кочубей сообщил Александру, что всё готово, его величество обратился к Строганову с этой необычной просьбой.

Кто такой был этот Леонид Иванович Крюков, Павел не знал, про Раевского придумал, но это объяснение показалось ему наиболее правдоподобным. Он передал просьбу сестре и решил пойти на этот вечер из-за странных предчувствий, что мучили его с прошлого дня.

Тем временем Крюков огляделся по сторонам, и к нему выдвинулся Александр Краснов, один из адъютантов его величества. Крюков его о чём-то спросил, и Краснов указал в их сторону. Леонид Иванович поблагодарил своего собеседника и направился прямиком к стоящим в сторонке Строгановым.

– Елизавета Александровна, я не знаю, как благодарить вас за приглашение на ваш чудесный приём, – он склонился в придворном поклоне и припал к надушенной ручке Демидовой.

– Ну что вы, Леонид Иванович, не стоит благодарности, – Елизавета благосклонно ему улыбнулась. Стоящий рядом с ней Павел заметил, что молодой человек произвёл на сестру приятное впечатление.

– Я совсем недавно приехал из глубокой провинции и прошу оказать мне покровительство, назвав ваших гостей, потому что я здесь никого не знаю, – тёмные глаза смотрели на Демидову умоляюще. Елизавета, лукаво улыбнувшись, указала веером на место подле себя.

– Разумеется я вам расскажу о своих гостях, Леонид Иванович. Как я могу отказать протеже его величества? – проворковала Елизавета по-французски, а Крюков слегка вздрогнул, но тут же снова взял себя в руки, расплывшись в милой улыбке.

– Я бы на твоём месте, Лиза, не дразнил Краснова, обращаясь на иностранном языке к русскому дворянину, – предупредил её Павел. – Здесь ещё и Розин где-то должен быть. Они всё время вдвоём ходят.

– О, Паша, это такая малость…

– Тебе напомнить, что меня сослали в деревню только за то, что я родился и вырос в Париже. Как будто я был в этом виноват, – Строганов покосился на Крюкова, притворившегося на время глухим.

– Так ты поэтому отдал своего Сашу в Пажеский корпус, а не отправил учиться за границу? – Елизавета смотрела на брата так, словно впервые видела.

– Саша ещё слишком мал, чтобы отправлять его далеко от нас, – Павел снова посмотрел на Крюкова. – Пойду поздороваюсь с Красновым, – и он, коротко кивнув поклонившемуся Леониду, направился к адъютанту его величества в надежде узнать хоть какие-то новости.

***

Леонид Крюков, известный в узких кругах как Лёнька-граф, проследил за Павлом Строгановым и снова обратил всё своё внимание на Елизавету Александровну. Сегодня его отправили на этот вечер, чтобы он показал себя. И Лёнька больше всего боялся провалить простенькое задание: войти в высшее общество, да так, чтобы никто не заподозрил в нём марвихера.

А вот то, что сам Александр попросил организовать ему приглашение, стало для бывшего вора большим сюрпризом. И он сейчас не понимал, как с такими условиями можно завалить дело.

– Элизабет, – к Елизавете подошла невысокая изящная блондинка, – вы должны упросить графа Павла позировать мне.

– Он уже позировал вам, дорогая, – Демидова улыбнулась. – Разрешите представить вам господина Крюкова. Леонид Иванович, госпожа Виже-Лебрен. Она прекрасная художница. Пишет чудесные портреты.

– Очарован, мадам, – Лёнька знал французский язык не так хорошо, как немецкий, но всё же достаточно, чтобы поддержать светскую беседу. Он обозначил поцелуй над ручкой художницы и выпрямился, обведя цепким взглядом зал.

Дамы же на время потеряли к нему интерес и теперь негромко переговаривались, делясь свежими сплетнями.

– Я так скучаю по Парижу, – простонала Демидова. – Но сейчас нельзя покидать пределы России без разрешения императора Александра. Не понимаю, что происходит у него в голове. Сотни дворян чувствуют себя словно в тюрьме.