На минуту установилась тишина. А потом Шест почесался. Ива вздрогнула, выныривая из омута мыслей:

— Мои друзья погибли… Погоди, не перебивай, знаю, что говорю очевидное. Они погибли. Все. Мы верили, надеялись и строили планы. Но все сломалось. Понимаю, такое случается, Амиго каждый день не уставал повторять — никто не вечен. Понимаю, но принять трудно. Я потеряла смысл… Если честно, просто хотела уйти. Не знаю, к Метрострою или там еще куда… и не важно с кем. А лучше одной, чтоб стереть… По-дурацки объясняю. И о вашей команде я не думала, честно. Амиго посоветовал — говорит, знаю, что не удержу, но лучше уйти с кем-то надежным. И сказал, попросить тебя, Джимми.

— Трогательная речь, — кивнул. — Как думаете, бойцы?

Решился ответить только тощий, остальные отвели взгляд, а Фрау еще и засветилась укоризной. Вот и сломалась лакмусовая бумажка.

— Не пробрало, — буркнул Шест.

— Сказала, как есть, — пожала плечами девушка. И я вижу зачатки ее стали, чувствую, но все слишком зыбко, как утренняя дымка.

— А мне неожиданно похрен, — улыбнулся. — Еще что скажешь?

Ива внезапно поджала губы, натянулась струной и твердо — до острой рези — посмотрела мне в глаза:

— Амиго сказал, когда Джимми надавит и у тебя затрясутся поджилки, а можете поверить, они у меня трясутся, просто соберись и твердо ответь — я лучший вариант и могу заштопать тебя на бегу.

— Че правда? — не удержалась Крыса.

— А свои мысли у тебя есть? — усмехнулся я. Кшатрий хорош, но не настолько. Беда ущербных проста — их дольше вытягивать.

— Есть, но они тебе не понравятся.

Злится? Скинула немного шелухи? И я почти ее вижу.

— Любой мой приказ исполняется беспрекословно. Предашь команду, убью. И персонально для тебя — любую херню о том, что каждая жизнь важна, приравниваю к предательству.

— Меня учил Амиго, — фыркнула девушка. — Враг — не человек, а лишь мертвое мясо.

— Любопытные санитары, — немного озадачился. И уже тянет заглянуть в кодекс кшатрия и легиона. — Завтра с утра выходим в зону. Если уверена, подходи, проверю тебя на деле. А дальше решу. Амиго тоже можешь передать.

— Приду, — ответила она безэмоционально и шагнула к выходу.

Ушла молча, не прощаясь. Ну, пусть думает, решает. В спасение я не верю, есть лишь путь различной продолжительности — кому ничего, а кому чуть дольше.

— Нам нужен медик, — нарушил тишину Замес. — Готов отжаться.

— Смелые долго не живут, — прищурился я, изучая воодушевленное лицо бойца. — А теперь рюкзаки к проверке. Живо.

Смена № 7 вздрогнула.

— окончание главы 8)

Утро подступило серой тенью. Ничего нового, ничего странного, лишь очередное задание в перспективе и ровное тиканье хронометра, на который смотрю, отсчитывая секунды.

Шест подавился. А минуты не прошло.

— Сказала же, не осилишь, — фыркнула Крыса.

Завтрак прошел в легком соревновательном ключе, сэкономившим время. Тощий неосторожно объявил, что умнет двойную порции каши за минуту без видимых последствий. Но мы увидели и, к досаде бойца, акцентировали внимание. Забава? Пожалуй, соглашусь. Рюкзаки собраны, починенную амуницию от кузнеца принесли еще накануне вечером и дело за малым — оторвать задницы от нагретых седушек. Зона ждет.

Фрау, убиравшая кастрюлю, склонилась к оконцу и нахмурилась:

— Командир.

— Глотай, — посоветовал я тощему и подошел на зов.

Никах сюрпризов. На пятачке у телеги примостилась Ива — терпеливо ждала под рюкзачком в стылом унылом образе. Кулинар дернулась к двери и споткнулась о мой локоть. Ухнула удивленно.

— И куда? — спросил удивленно. — Или давай сразу к сути — какого хера?

Женщина подумала и отступила. Мудрый выбор, потому как общая собранность команды вызывает во мне легкие сомнения и хочется немного напрячь подопечных, чтобы смотрели дерзко и бодро.

Я толкнул дверь и аккуратно выглянул. Пару секунд поиграли в гляделки — санитарка, привалившись к борту, тревожно разгадывала посыл и не решалась сделать шаг. Лады, присмотрюсь, пока девичий мозг мнется в усилии.

На рекруте курточка, плотные штаны, кепи, рюкзак малолитражка и верный нож на поясе. Повязки нет, а есть ниточка сжатых губ и хмурый взгляд, во глубине которого плещется неуверенность. При таких раскладах мы будем мяться пока Ось не треснет. Но махнуть рукой — значит принять правила и задавить сучьи сомнения.