— Нет, я имею в виду, почему мы реагируем так остро? Откуда такой стресс, такие переживания, нервные срывы и стремление попрощаться с жизнью у особо ретивых японцев? Всё же отдельный термин для смерти от переработки не от хорошей жизни придумывают.

Саша на некоторое время задумалась, мило прикусив губу, а после выдвинула предположение:

— Может, потому что для некоторых это действительно вопрос жизни и смерти?

— Не совсем. Вернее, «не для некоторых», а для нашего мозга в принципе. Дело в том, что для него нет разницы между стрессом от, допустим, сжатых сроков проекта и побега от медведя или тигра.

— Че-его? Да ладно, правда?

— Ага. Если я правильно помню, то у нас есть отдельная система распознавания опасности. Когда она срабатывает, то в организме вырабатывается адреналин, а тело приходит в готовность. Ну и наше волнение — это как раз состояние повышенной готовности. Нам же как-то нужно увернуться от хищника из кустов или успеть запрыгнуть на дерево?

Отпиваю из чашки и продолжаю:

— Вот только мы далеко ушли от древних людей. Теперь нас волнуют переживания о курсе валют, о выплатах по кредитам или косяки на работе. А мозгу-то плевать, он не различает это. Волнуешься? Значит держи пачку гармонов, чтобы быть в тонусе и победить медведя. А медведя-то и нет. И «побеждать» его можно месяцами и годами. Не знаю, как здешние корпы, но у меня выгорание и нервные срывы были частым явлением среди знакомых.

— Дела-а-а…

— Так что, — тяжело вздыхаю, — Так или иначе, но без конфликтов миров не бывают. Просто формы они порой принимают разные. Так устроена эволюция: борьба за ресурсы, выживает сильней и прочая катавасия. А вместе с тем так устроены и мы. Но зато! — преувеличенно бодро заканчиваю, — Если «жестокий» период удаётся правильно пережить, жизнь в таких мирах обычно расцветает на тысячелетия.

— А потому по новой? — Саша грустно улыбается, глядя мне в глаза.

— А потом по новой, — киваю в ответ, приобнимаю и целую девушку в лоб. Слышу, как та куда-то мне в грудь ворчит:

— Вот ты вроде говорил, что вояка-воякой, а на деле столько всякого знаешь…

— Читаю и просвещаюсь. Не всё же клинком махать и в гараже возиться. Да и до попадания в ряды Системы я был обычным парнем со своими интересами.

— Вот этим ты мне и нравишься, — Саша приблизилась к моему лицу и подарила глубокий, но вместе с тем мягкий поцелуй, — Спасибо за этот день, мне очень понравилось время, которые мы провели вместе.

А дальше мы продолжили обсуждения всего и вся. Иногда молчали, иногда прерывались на поцелуи и перекусы. Вечно заполненный неоном и событиями город был где-то там, а мы были здесь — довольны обществом друг друга и готовые наводить новые мосты.

Сегодня мы старались избегать слишком тяжёлых тем и разговоров о прошлом. Вместо этого мы сосредоточились на мелочах, которые делают людей — людьми: привычки, интересные факты из детства, детали характера.

Я с удивлением узнал, что, сам того не зная, подарил Саше и нескольким её приятелям новое увлечение — искать в Сети записи старых фильмов, сериалов и книг, а также связанную с «ретро-вселенными» информацию: арты персонажей, фанатские взгляды на события, истории и разборы, аналитические видео и фрагменты старых форумов, часть из которых функционировала ещё до падения Старой Сети.

Не то, чтобы наследие прошлого стало чем-то из ряда вон выходящим. Встречались в Найт-Сити любители антиквариата. Да и ценители классики тоже редкостью не были. Но всё же это больше относилось к «классике-классике»: мастодонтам литературного мира, деятелям, чьи работы оставили свой след в истории навсегда.

Внимание же более скромным по популярности вселенным уделялось куда меньше. Да и чем ближе к падению Старой Сети, тем выше были шансы, что данные не располагались на физических и автономных носителях информации, вроде дисков, кассет или бумаги. А значит, и вероятность того, что единственная копия была убита детищем Бартмосса тоже увеличивалась.

Я же, общаясь с Сашей, чуть погрустнел от осознания того, что мне ещё навёрстывать и навёрстывать «нормальность»: я, внезапно для себя, осознал, что у меня не так много бытовых привычек и увлечений помимо войны. Да и то, что было — зачастую наследие самого первого мира, первой жизни, которую я прожил обычным человеком.

Эти привычки, паттерны поведения, увлечения и даже черты характера уместные в «мирной» жизни будто бы законсервировались, застыли в янтаре системного инструмента работы с сознанием. И теперь, когда я получил шанс на возвращение к нормальной жизни после десятилетий ада, постепенно возвращались ко мне.

Всё же неспростра Система, перед первой вылазкой, да и перед последующими, создаёт копию твоих воспоминаний. Делается это с одной целью: если носитель Системы погибает вне радиуса работы Ретранслятора, его душа активирует маячок, и могущественная магия выдёргивает эту тонкую материю через мириады реальностей, обратно в мир, где главенствует начальница. И где для меня припасено резервное тело.

Сама душа с воспоминаниями слишком тяжела для этого, поэтому закреплённые в астральном теле конструкт отрубает всё лишнее и тяжёлое, оставляя только саму душу и её способности. А уже возвращаясь в тело ты, проторчав месяцок в камере с питательной жидкостью для регенерации, возвращаешь всё содержимое своей черепушки. Естественно, без тех воспоминаний, что ты потерял вместе с телом.