— Держи, как заказывала: капучино с двумя кубиками сахара, — ставлю перед сестрой кружку свежеприготовленно кофе. — С пенкой.

— Спасибо, — мило улыбается она, открывая коробку с мясной пиццей.

— Пожалуйста, — я нажимаю кнопку включения на сенсорном экране кофемашины и звуки трамбования зерен электрическим прессом разносятся по комнате.

— Ты будешь сначала пасту или пиццу? — Мишель ставит перед нами столовые принадлежности.

— Обижаешь? Все сразу.

— Точно, — быстро смеется она. — Как я могла забыть.

— Вот и я удивляюсь.

Сестра открывает пластиковые контейнеры с едой и ставит их на центр барной стойки. Я беру свой приготовленный кофе и сажусь напротив Мишель, набрасываюсь на пасту.

— Я завидую твоему аппетиту, — произносит девушка со вздохом. — Я в последнее время не могу смотреть на еду.

— А что так? — спрашиваю я с набитым ртом.

— Не знаю, — она пожимает плечами. — Вся еда лезет наружу.

— А ты обращалась к врачу? — прекращаю есть, с легким волнением интересуюсь я.

— Еще нет, но я записалась, — сестра подносит ко рту намотанные на вилку спагетти. — На следующей неделе пойду.

— А почему на следующей?

— На этой неделе не было мест, — отвечает она, затем съедает поднесенную порцию еды. — Я вот думаю, может снова обострился гастрит?

— А что есть признаки?

— Да, вроде нет. Точнее я не знаю.

— Это как? — усмехаюсь я, доедая свою порцию пасты.

— Может на фоне длительного перелета, адаптации и временного расставание с Максимом, гастрит и обострился?

— Не знаю, но в любом случае все будет хорошо, — подбадриваю я ее. — Когда ты записалась?

— 28 числа.

— Давай я тебя отвезу?

— Тебе правда не трудно? — с надеждой в голосе спрашивает Мишель.

— Конечно, нет, — улыбаюсь я. — У меня тренировки и матчи заканчиваются 26 числа, а потом я свободен до первых чисел января.

— Я буду очень тебе признательна, если ты отвезешь меня, — сестра подносит новую небольшую порцию пасты ко рту и не спеша пережевывает.

— Договорились. А Макс то когда приедет?

— Должен приехать тридцатого числа.

— Скучаешь?

— Конечно, — улыбаясь, на ее лице появляется легкий румянец. — Когда Максима нет рядом мне одиноко.

— Понятно, — я коротко смеюсь.

— Чего ты смеешься? — возмущается Мишель, делая глоток кофе. — Хотя можешь не отвечать, я и так знаю, ты просто бездушный.

— Не говори ерунды. Мы оба знаем, это не так.

— Мне нечего тебе сказать.

— И не говори, — широко улыбаюсь я, забыв, как скучал по нашим словесным перепалкам.

По кухне разносится короткий звук входящего сообщения, хватаю свой телефон со стола в надежде увидеть контакт, плотно засевший у меня в голове. Однако, ощущаю непривычный для себя укол разочарования, когда понимаю, что пишут не мне.

«Марк ты точно попал. Ты еще не понял?» — спрашивает у меня мое подсознание.

— Ух-ты какая реакция, — не пытаясь скрыть улыбку, притворно восхищается Мишель. — Кто она?

— Не понимаю, о чем ты, — говорю я, затем одним мощным глотком выпиваю половину содержимого своей кружки. Повезло хоть, что кофе уже не горячий.

— Не придуривайся, Марк! — она сверлит меня глазами, держа телефон в руках. — Я тебя знаю.

— Что ты можешь знать? — отмахиваюсь я, отламывая ломтик пиццы.

— Помнишь Аню? — в полном недоумении смотрю на сестру, пытаясь вспомнить про какую Аню она говорит. — Ты серьезно ее забыл?

— Я не понимаю, о ком ты и если ты не скажешь, то я так и не вспомню.

— Ты удивляешь меня за вечер уже второй раз, — быстро смеется родственница. — В начальной школе тебе нравилась девочка. У нее были кудрявые русые волосы, большие голубые глаза и миловидное личико. Ты говорил нам с мамой, что она будет твоей будущей женой.

— И? — приподнимаю бровь, не понимая к чему она это ведет.

— Так получилось, что ее и наша мама общались, и почти каждый вечер созванивались, поэтому, когда звонил домашний телефон, ты срывался с места и несся к нему со словами: «Это мама моей будущей жены звонит», — она смеется, заражая меня своим смехом. — Ты говорил, что никогда Аню не забудешь, но я как понимаю, забыл.

— Мишель, это было сто лет назад, — в памяти всплывает невысокая девчонка с красными бантиками на концах косичек. — Я вспомнил Аню, но к чему ты это рассказываешь?