Она плохо целуется, как поняла Миуко. Ее губы были слишком холодными. Во рту было слишком сухо.

Смутившись и более чем немного испугавшись, она оттолкнула свою прошлую сущность в сторону.

На краткий миг ее охватила слабость, похожая на головокружение, возникающее, когда она чрезмерно быстро вставала или слишком надолго задерживала дыхание. Она упала с дороги, кубарем несясь в сорняки, в то время как ее прошлое «Я» попятилось в другую сторону, хватаясь за каменные балясины моста в тумане.

Несколько секунд спустя Туджиязай снова проехал мимо.

Выбравшись из канавы, Миуко наблюдала, как ее прошлая сущность уперлась спиной в перила полуразрушенного моста, как доро ягра развернулся в седле, загипнотизированный видом маленького проклятого человеческого создания, которое свалилось в реку.

Раздался всплеск.

Лошадь продолжила путь по мосту.

Обессиленная, Миуко плюхнулась обратно в канаву. Над головой сверкали звезды. На полях призраки Огавы устремились к столице.

Значит, все было кончено. Ее прошлая личность проклята. Утром она проснется на берегу реки и вернется в постоялый двор.

А затем случится пожар.

Миуко, нахмурившись, сидела среди зарослей сорняков.

Обязательно ли нужен был пожар? Если она знала о том, что должно было произойти, то сможет и предотвратить это. Она могла бы предупредить отца. Могла бы спасти трактир.

Может быть, тогда, в отсутствие огненного хаоса, он поймет, что она по-прежнему его дочь и не заслуживает изгнания.

Миуко, пошатываясь, поднялась на ноги. С ней что-то было не так. Она чувствовала себя бесплотной, словно тень – сильная и темная, но не более чем зеркальное отражение чего-то другого. Возможно, наложение проклятия на саму себя истощило ее силы, и ей требовалось время, чтобы восстановиться.

Она осторожно пробиралась по полуразрушенному мосту в сопровождении призраков, которые с легкостью и уверенностью обходили ямы и прогнившие доски, как будто шагали по твердой земле.

Несколько раз Миуко останавливалась, когда натыкалась на деревенских жителей на Старой Дороге: владельца чайного домика, парочку фермеров, мрачных жрецов, выкрикивавших ее имя в тумане. Заметив среди них Лайдо, Миуко испытала сильное искушение схватить его за одеяние и отхлестать, как стебель риса во время молотьбы, но человеческий голос убедил ее в обратном.

Наконец она добралась до потускневших заклинаний и изъеденного термитами дерева ворот Нихаоя. За ними располагались храм, чайная, несколько лавок и постоялый двор. Пока Миуко бродила по улицам, дремлющая деревня казалась ей одновременно такой знакомой и такой небольшой. Старый рынок, самое крупное строение в том, что осталось от Нихаоя, мог бы уместиться в углу фамильного замка Туджиязая. Заросшие поля, которые она когда-то считала просторными и бескрайними, напоминали мох под ногами по сравнению с теми горами, которые она видела со спины Гейки.

Но когда она, в конце концов, подошла к постоялому двору, он оказался таким же, каким она его помнила: песчаный палисадник с разросшимися камелиями, конюшни по левую сторону, раковины морских ушек, привязанные к крыше как оберегающие от огня талисманы.

В одной из комнат горел равномерный свет. Возможно, принц-демон еще не спал; думал о девушке на мосту, одержимо размышлял о ее обычных чертах лица, простых одеждах, о том, как она смотрела на него – действительно смотрела, – как будто видела чудовище под его красивым, благородным лицом.

Странно, что он не смог почувствовать ее сейчас, когда она стояла прямо перед трактиром. Потому ли, что она не принадлежала этому времени? Или существовала иная…

Миуко ощутила холодную вспышку волнения в груди. Если он не почувствует ее приближение, у нее будет преимущество в виде внезапного появления, – лучшего времени, чем сейчас, для убийства и быть не может.

«Ты здесь, чтобы предупредить нашего отца, – строго напомнил ей человеческий голос. – И ты не должна никого убивать».

С ворчанием она шагнула вперед и постучала в дверь постоялого двора.

Внутри послышалось шарканье.

И тут в дверях появился Отори Рохиро, ее отец. Фонарь отбрасывал теплый свет на его широкие плечи и седеющие волосы, подчеркивая мешки под уставшими глазами.

Миуко просияла, увидев его.

– Оте…

Он захлопнул дверь у нее перед носом.

Ну, во всяком случае, попытался. С помощью своих новых демонических рефлексов Миуко поймала дверь, снова распахнув ее с громким треском. Стены задрожали.