А в Картене?

Они просто теряются здесь, растворяются, как ложка соли в море, их просто задавят числом. Да и умением тоже…

Проклятый лес!

Проклятые собаки!!!

Но кто ж мог знать? В Шагрене собаки совсем другие, бойцовские… нет там охотничьих собак, потому что охотиться не на кого. А здесь – есть. И шагренцам это не понравилось.

Может, и правда лучше к морю? Это хоть знакомое… и так десяти дней путешествия не прошло, а уже их три человека осталось.

Это не отступление, это просто военная хитрость. Так что Рэн принял решение – идти к морю. И усилием воли задавил крамольную мысль. А ведь окажись здесь император, понял бы, что их десяток это капля в море! Тут… да сколько ни пошли – все мало. Или посылать человек сорок-пятьдесят, но поодиночке, или большой отряд, войско, на корабле и прямо в Эрланд…

И так плохо, и этак, и как сейчас – никуда не годится.

Что делать?

Идти вперед и до конца выполнять свой долг. Иначе Рэн поступить просто не мог. А уж что получится… нет бесчестья в смерти при исполнении задания. Значит, так угодно Многоликому, забрать твою жизнь. Бесчестье – это отступить, предать, не выполнить волю императора, и оно падает на весь род негодяя, преступившего оказанное ему доверие.

Этого Рэн допустить никак не мог!

Вперед и только вперед!

Мария сидела рядом с дочерью.

Сидела, держала ее осторожно за руку, рядом остывал кувшин с морсом. Мария сама объясняла, как его готовить, вроде повара прониклись, даже собирались подавать новинку на стол – да и пусть их! Сейчас женщину волновало только здоровье дочери.

За случившееся с Иоанном она себя не грызла, вот еще не хватало. Было? И что дальше, совестью угрызаться от ушей до тапочек? А с чего бы, позвольте спросить? Это ее законный муж, ладно-ладно, этого тела законный, но вот уж двадцать лет. То есть это была реакция и тела – все нормально, рефлекс работает, и разума. Каждой женщине в какой-то момент нужно утешение. И падает она в объятия первого встречного, как спелая слива. Вот момент такой! Звезды сошлись и звезданули промеж ушей! Иногда так и что-то хорошее получается, если мужчина оказывается не просто буквой «М» в анкете и туалете, и семьи так складываются крепкие. Женщина в них помнит, кто протянул ей руку помощи, а мужчина чувствует себя рыцарем и защитником, а это хорошо.

А иногда и просто бывает хороший секс. Он и был хорошим, и напряжение Мария сняла, и чего теперь заморачиваться? Если будут последствия, тогда и думать будем, а пока ей надо сосредоточиться на другом. На дочери.

Да-да, вот такое качество характера, которое Мария отлично за собой знала.

Делает она баланс?

Все остальное побоку. И ноющая спина, и три часа утра, и порванные колготки, и воронье гнездо на голове, и ссора за стеной у соседей. Есть цель – нет препятствий.

Выживает она? Вот, сейчас она и выживает, и все остальное идет вторым планом. Некогда ей сопли по мордашке размазывать и страдать. Надо выжить и устроиться в тепле и безопасности. А потом уж и пореветь можно, и пострадать… если к тому времени захочется. А не захочется, так и страдать не будем, что тут – желающих мало? Найдем тех, кто пострадает вместо нас, вот, тут целый муж бегает и его рыжая… жучка! Тоже целая… пока.

– Мама!

Анна открыла глаза.

Мария тут же наклонилась к дочери, взяла за руку.

– Как ты, маленькая? Как самочувствие?

Анна подумала пару минут. Мария наблюдала за ее личиком, эмоции на нем пробегали волнами.

Вот улыбка – она у себя, в кровати, мама рядом, все хорошо.

Вот тревога – вспомнила вчерашнее.

– Мамочка, где она?

– Эрра Ирена?

– Д-да…

– Что ты помнишь из вчерашнего?

Анна подумала немного.

– Не знаю. Помню, как эрра ко мне шла с ножом. А потом все…

– Как она умерла – не помнишь?

Анна нахмурила лоб.

– Ее убили?

Мария кивнула и улыбнулась.

Кажется, повезло. Ее ребенок ничего не помнит про змею. Но на всякий случай…

– Ее хватил удар. Наверное, она переволновалась, вот и получилось так.

– Она… хотела меня убить? За что?

Как ответить на такой вопрос ребенку? Местные дети умнее тех, из двадцатого века и двадцать первого, они знают, что такое смерть, они живут рядом с ней, для них это неотъемлемая часть жизни. Но всегда обоснованная.

Болезнь, роды, война, разбойники…

Но всегда, всегда есть причина. А когда просто так… почему?

Мария обняла девочку и притянула к себе. Пусть чувствует, что не одна, что рядом с ней близкий и родной человек, что ее любят. Так проще…

– У нее сына убили, ты знаешь.

– Да. Он был… противный.

Мария непроизвольно кивнула. Чего уж там, чистая правда. Именно противный и гадкий, ей даже себя ломать не требуется, чтобы это признать.

Смерть списывает все долги?

А вы у кредиторов спрашивали или только церковью озаботились? Вот ничего она не списывает, разве что мы радуемся, что эта сволочь сдохла, а со временем и прощаем, не ходить же на могилу плевать. Это-то и вовсе фу.

Но сволочь уходит, а дела ее остаются. И долги тоже.

Ничего из сделанного не проходит после нашей смерти, проходим только мы.

– Ты знаешь, твой папа изменил мне, когда я ждала нашего первого ребенка, – Мария рассказывала чуточку отстраненно, все же это не с ней происходило. Но правду-то ребенок знать должен… ее вся страна знает. Марии и спрашивать не потребовалось, вздохнуть не успела – эрра Розабелла ей всю подноготную вывалила. Вот уж кладезь светских сплетен! – С Иреной, тогда и появился Илес. Я очень обиделась, мне было очень больно.